Я наивно предполагала, что найти новое место работы мне будет несложно: за спиной опыт узкопрофильной работы в крупном стационаре, потом в поликлинике, да еще и ученая степень в придачу. И это только основные моменты моего медицинского пути без уточнения о множестве пройденных дополнительных обучающих курсов, написанных статей, знания английского языка и диплома переводчика.
Каждый день с момента написания заявления на увольнение я листала ленту знаменитого сайта с вакансиями. Одним вечером мне попалось свежее объявление о поиске врача-педиатра на прием в очень знаменитую частную клинику, филиалы которой расположены во многих городах России. Из плюсов: на машине от дома добираться 20 минут. Из минусов: на общественном транспорте этот же путь превращался в полтора часа в один конец. Зарплата - по московским меркам так себе. График работы "насыщенный": по 6 часов каждый день 4 дня в неделю с чередованием в утреннюю и вечернюю смены и обязательно 12 часов приема в один из выходных дней.
Откровенно говоря, меня не особо привлекла эта вакансия, но я все равно откликнулась: во-первых, у меня не было опыта собеседования в частных центрах и мне очень хотелось его получить, чтобы в дальнейшем на более привлекательных для себя местах быть уверенней при общении с потенциальным работодателем. Во-вторых, если рассматривать это место на 0,5 ставки, то общая картина хотя бы по графику складывалась более-менее привлекательной.
На мое резюме ответили на следующий день и пригласили к ним в клинику на беседу с главным врачом.
Меня встретили с улыбкой. Оказывается, два работающих сейчас там педиатра в скором времени уходят в декретный отпуск, поэтому мое появление потенциально закрывало хотя бы одну из двух проблем. Сначала был разговор об образовании, потом об опыте, потом о том, почему я ушла из поликлиники и о семье.
-У вас есть дети?
-Да, один ребенок.
-Мальчик/девочка?
-Мальчик. (все это время главврач записывала мои ответы на бумажке)
-Сколько лет?
-Четыре года.
-В сад ходит? Какой год?
-Да, второй.
-Кто-то из родственников с ним помогает?
-Эм.., - я была немного в замешательстве от этого вопроса, - да, бабушки и дедушки.
-Ладно, тогда давайте обсудим какой-нибудь клинический случай, вы расскажите, что будете делать с пациентом и как лечить.
Мне предложили порассуждать над случаем вымышленного 15-ти летнего мальчика, у которого сохраняется лихорадка в течение 5 дней, сильная выраженная боль в горле с налетом на миндалинах и увеличение шейных лимфатических узлов. Я задала несколько встречных вопросов, рассказала про шкалу МакАйзека для оценки острого тонзиллита, после чего предложила провести ребёнку стрептатест для исключения ангины, вызванной стрептококком. Далее при положительном результате мальчику назначила бы антибактериальную терапию, а при отрицательном симптоматическое лечение и наблюдение, так как у ребёнка протекал, вероятнее всего, инфекционный мононуклеоз.
-И все?-спросила меня врач.
-Для подтверждения мононуклеоза пациенту надо сдать общий анализ крови и IgM к Эпштейн-Барр вирусу.
-Допустим их пациент сдал и они пришли положительными. Что будете дальше делать?
-Лечить симптоматически.
-Что еще обследуете?
-На приеме пропальпурую все группы лимфоузлов, печень, селезенку, так как у пациента может быть выраженная гепатоспленамегалия.
-А инструментально?
-Так… эм… Ничего не назначу, при неосложненном течении мононуклеоза это не требуется.
-Вот совсем ничего?
-Если клинически на приеме меня ничего не смутит, то ничего.
Еще минут пять главврач пыталась от меня добиться, какие именно исследования я назначу, потому что мое «динамическое наблюдение» и «оценка на приеме» ее явно не устраивали.
-Хорошо, скажите мне тогда правильный ответ, - уже немного недоумевающее спросила я.
-УЗИ органов брюшной полости, УЗИ лимфатических узлов, биохимический анализ крови, коагулограмма, ЭКГ, ПЦР к Эпштейн-Барр, IgG к нему.
-Зачем!? -я даже не стала скрывать свое возмущение, так как все, что она перечислила не имело никакого клинического или прогностического значения. Более того, практически все результаты были бы с изменениями, потому что по задачке ребёнок был в активной фазе болезни. Однако все эти отклонения от нормы не повлияли бы ни на тактику лечения, ни на время выздоровления, ни на подход с дальнейшим динамическим наблюдением. Мы и так можем предсказать, какие изменения будут в исследованиях, они ожидаемы при мононуклеозе. Только вот врачи это понимают, а пациент и его родители могут начать сильно переживать при получении ненормальных результатов.
Собственно, все свои рассуждения я озвучила главному врачу.
-Вам надо попробовать себя в другие медицинские центры. Например, в [название клиники] или [название клиники]. С таким мышлением как у вас вы нам не подходите. Мы тут «всесторонне» и «по полной» обследуем пациентов. Вы подумайте, и если готовы также поступать, то я, в принципе, могу вас взять на работу.
-Спасибо большое, я откажусь. Обследовать пациента «всесторонне» и «по полной» тогда, когда в этом нет необходимости, не входит в мои врачебные принципы. Спасибо за уделенное мне время. До свидания.
Я вышла из клиники немного разочарованная. Во-первых, потому что столкнулась с той самой проблемой молодых матерей, в которой поднимается вопрос с маленьким ребёнком, посещающего детский сад. Во-вторых, из-за открытого намека на все эти «дообследования», когда они не нужны.
***
Вечером того же дня меня ожидало еще одно собеседование, как раз в одну из тех клиник, в которую по совпадению меня «послала» главврач в диалоге выше. Но это уже совсем другая история, о которой я расскажу чуть позже…