Все началось с того, что Таня влетела в офис задыхаясь, как всегда, за три секунды до начала рабочего дня. В руке у нее болталась сумка, на шее — размотавшийся шарф, а на лице сияла такая улыбка, будто она только что выиграла в лотерею.
— Света! — выдохнула она, сбрасывая пальто на спинку стула. — Он сделал мне предложение! Вчера вечером! С кольцом, на коленях, все как положено!
Светлана, ее коллега и, как считалось, подруга, оторвалась от монитора, медленно потягивая кофе из огромной керамической кружки. На ее лице появилась привычная, чуть снисходительная улыбка. Она взглянула на часы, потом на запыхавшуюся Таню.
— Ну, наконец-то. Поздравляю, — сказала она без особой радости. — Удивляюсь только, как ты умудряешься всегда влетать, как ураган, и ни разу не опоздать. Выработала тайное чувство времени? На церемонии тоже будешь забегать под звуки марша Мендельсона?
— Ой, не начинай, — замахнулась на нее Таня, включая компьютер. — Знаю я себя. Встаю в семь, а выхожу почти в девять. Не моё это — выходить раньше. То ключи куда-то денутся, то помада не та, то в зеркало посмотрюсь и понимаю, что всё не то. Потом уже бегом, бегом… А про свадьбу не знаю еще, даже в загс не ходили. Завтра пойдем заявление подавать. Представляешь?
Света сделала большой глоток кофе, ее взгляд стал изучающим, холодноватым.
— Представляю. И что, совсем не страшно? Однообразие, быт, стирка, готовка… Он же у тебя, с твоих слов, человек спокойный, как слон. Никаких встрясок. «Тишь да гладь, да божья благодать». Не заскучаешь от такой жизни?
Таня надула губы, но глаза ее по-прежнему светились.
— Не заскучаю! Мы и в кино ходим, и на природу выезжаем, в кафе… Меня всё устраивает. Пора уже, Свет, мне двадцать пятый, не девочка-припевочка. Хочется своего гнезда, уюта. А тебе что, никогда не хотелось?
Светлана рассмеялась — звонко, цинично, отбрасывая голову назад.
— Таня, милая, да я эту тему для себя закрыла лет пять назад. Муж, дети, ипотека, совместные походы в гипермаркет по субботам… Это не для меня. Я — вольная птица. У меня есть двое, ну, скажем так, спутников. И оба прекрасно знают правила: никаких обязательств, никаких претензий, никакой ревности. Чистое удовольствие и свобода.
— А если они узнают друг о друге? — тихо спросила Таня, с ужасом представив себе возможный скандал.
— С чего бы? Один — строитель, вечно на объектах под городом. Второй — мелкий чинуша в мэрии, зануда, но с хорошей квартирой в центре. Их миры никогда не пересекутся. А если и пересекутся — это будут их проблемы, а не мои.
Татьяна покачала головой. Они были разными, как огонь и вода. И странно, что вообще когда-то сошлись. В университете Светлана была для нее недосягаемым идеалом: яркая, дерзкая, абсолютно уверенная в себе, плевавшая на мнение преподавателей и сокурсников. После выпуска их пути разошлись, но два года назад Света неожиданно появилась в этой конторе, в соседнем отделе. Обрадовались тогда обе. Теперь Таня не была в Свете так уверена. Иногда от ее дружбы веяло холодком, будто стоишь рядом с красивой, но опасной хищницей.
Однажды Светлана вернулась с обеда взвинченная, с горящими глазами. Швырнула сумочку на стол, закурила прямо в кабинете, хотя это было запрещено.
— Представляешь, этот идиот, Лешка, сегодня закатил сцену! — выпалила она, выпуская струйку дыма в потолок. — Заявил, что любит, хочет семью, детей и прочую ересь. Говорю ему: «Лёш, мы же договаривались. Никаких театральных сцен». А он: «Я изменился, я хочу серьезных отношений». Ну, я его послала, куда подальше, естественно. Надоел со своими сантиментами.
Таня молча слушала, постукивая карандашом по столу. Ей было неловко, почти стыдно за эту откровенность. Она не могла представить, как можно так обращаться с человеком. Её Андрей был другим — надежным, прямым. И жизнь с ним виделась не как рутина, а как долгое, спокойное, счастливое плавание.
— И что теперь, только с чиновником останешься? — спросила она, чтобы что-то сказать.
— О, этот уже тоже начал что-то бормотать про «смысл жизни» и «одиночество в толпе». Скоро, гляди, и его прогнать придется, — усмехнулась Света. — Мужчины… Им вечно чего-то не хватает. Либо слишком мало, либо слишком много.
Вечером того же дня у Тани было свидание с Андреем, первое, после его предложения. Он повел девушку в новый модный ресторан на набережной — отмечать их помолвку. Сидели они в уютном полумраке, у большого панорамного окна, за которым темная вода реки отражала огни города. Таня чувствовала себя счастливой и немного взволнованной. Они говорили о будущем, о квартире, которую присмотрели, о возможном путешествии.
И вдруг её взгляд скользнул по залу и зацепился за знакомую фигуру. У стойки бара, спиной к ним, сидела Света. Перед ней стоял бокал с мартини, а напротив — мужчина. Не чинуша из мэрии, того Таня видела однажды мельком. Этот был другим: дорогой, отлично сидящий костюм, седая прядь у виска, уверенные, спокойные жесты. Он что-то говорил, и Света смеялась, ее смех был особенным, низким и притягательным. Так она смеялась только когда хотела по-настоящему очаровать. Мужчина взял ее руку, лежавшую на столе, и на мгновение задержал в своей.
Тане стало не по себе. Не потому, что она осуждала подругу, а потому, что лицо этого мужчины казалось ей знакомым. Где-то она его видела. Если не в жизни, значит на фотографии. Мысль вертелась где-то на краю сознания, упрямо не складываясь в картинку.
— Тань, ты что, не со мной? — коснулся ее руки Андрей. — О чем задумалась?
— А? Нет, ничего. Просто… показалось, знакомый, — она быстро улыбнулась и заставила себя вернуться в момент, в теплый свет свечи на их столе, в добрые глаза Андрея. — Продолжай, про яхту ты говорил…
Вечер удался. Они танцевали, смеялись, строили планы. А образ незнакомца с седой прядью будто растворился в шампанском и музыке. Но утром, стоя на кухне и мешая ложкой сахар в чашке, Таня вдруг вспомнила. Резко, как удар током.
Года три назад Света уговаривала ее составить компанию на свадьбе. «Тетя моя, Ирина, замуж выходит. Второй раз. Жених — красавец, бизнесмен. Мне одной скучно. Ты должна поехать!»
Таня нехотя согласилась. Свадьба была богатой, скучной и чопорной. Жених, Владимир, действительно был импозантен и гораздо моложе своей новой жены. Таня запомнила его смутно — как одну из многих деталей того пышного, но бездушного торжества. А сейчас, спустя годы, пазл сложился с жестокой четкостью. Тот мужчина в баре, нежно держащий руку Светы, был Владимиром. Мужем ее тети Ирины.
У Тани похолодели пальцы. Она поставила чашку, чтобы не уронить. Вот это да, вот это поворот! Не просто «спутник», не просто «свободные отношения», а муж собственной тети. Пусть и не кровной, но всё же родственницы. Границы, которые для Тани были незыблемы, для Светы, видимо, просто не существовали.
На работе она ничего не сказала. Решила ждать. Интересно, признается ли Света сама? Но та была, как всегда, холодно-спокойна и излучала уверенность. Через несколько дней, за курением на пожарной лестнице (любимое место Светы для откровений), она сама вывела разговор в нужное русло.
— Кстати, того чиновника тоже отправила в утиль. Захандрил окончательно. Нашел какую-то тихоню-бухгалтершу, уже кольцо, говорят, присмотрел. Ну и Бог с ним.
— И что теперь? — спросила Таня, глядя на пепел своей сигареты.
— А теперь — новый проект, — Света хитро улыбнулась. — Зрелый, состоявшийся мужчина с мозгами и деньгами. И главное — абсолютно несвободный. Он женат.
Таня не выдержала. Она повернулась к подруге, и в ее голосе прозвучало неподдельное недоумение.
— Свет, опомнись! Женатый мужчина! У него семья! Как ты можешь? Это же… Это же подло. И по отношению к жене, и… да как вообще?
Светлана посмотрела на подругу с искренним удивлением, будто Таня заговорила на древнешумерском.
— Подло? Танюш, ты откуда такая наивная взялась? Мужчины все гуляют. Все! Просто кто-то хорошо скрывает, кто-то глупее. Ему нужны острые ощущения, которые дома не найти. Мне нужны… определенные бонусы и никакой ответственности. Идеальный симбиоз. А что там у него дома творится — это его территория и его проблемы. Он взрослый мужик, сам разберется.
— А если жена узнает?
— Если он не дурак — не узнает. А если дурак… Значит, получит по заслугам. Я-то тут при чем? Я никому ничего не обещала.
В этот момент Таня поняла окончательно и бесповоротно: они не просто разные. Они — с разных планет. И то, что Света называла свободой, для Тани было циничным, разрушительным беспределом. Страшно стало не за тетю Ирину, и не за того самого Владимира. Страшно стало за себя, за свои отношения с Андреем. Если в мире полно таких, как Света, то как ему, Андрею, устоять? Вдруг и на него «положит глаз» какая-нибудь «вольная птица»? Предательский червяк сомнения, запущенный откровениями подруги, начал точить изнутри.
— Я видела тебя, — тихо сказала Таня, глядя в бетонную стену лестничной клетки. — В «ПортоФино». В пятницу.
Светлана на секунду замерла, затем рассмеялась — громко, вызывающе.
— О, боже! А я и не заметила. Ну что ж, ничего страшного. Да, это был он, мой новый… проект.
— Он же… Он муж твоей тети, — прошептала Таня.
— Ну и что? — Света бросила окурок под ноги и раздавила его каблуком. — Он хорош собой, щедр, не душит меня претензиями. Какая разница, чей он муж? Соседки? Коллеги? Тети? Для меня это не имеет ровно никакого значения. У меня свои потребности, он их закрывает. Все честно.
Она посмотрела на бледное лицо Тани и, кажется, впервые за все время их знакомства в ее взгляде мелькнуло что-то похожее на презрение. Не злое, а скорее усталое, оттого что приходится объяснять очевидные вещи.
— Ты за своего Андрюшу не бойся, кстати. Он не в моем вкусе. Слишком… правильный, слишком домашний. Мне такие не интересны.
И эта фраза, сказанная с такой легкой, убийственной снисходительностью, ранила Таню сильнее всего. Будто ее счастье, ее выбор, ее любовь были чем-то мелким, пресным, недостойным внимания настоящей хищницы.
После этого разговора что-то сломалось. Таня больше не могла смотреть на Свету без внутренней дрожи. Та стала для нее не просто подругой со странными принципами, а воплощением какой-то иной, опасной правды о мире, в котором не было верности, а были только «проекты», не было любви, а были «потребности». И эта правда пугала ее до спазмов в животе.
Когда они с Андреем определились с датой свадьбы, вопрос о приглашении Светы даже не стоял. Таня просто не внесла ее имя в список. Не из-за обиды или морального осуждения, а из-за глубокого, животного желания оградить свой праздник, свое счастье от этой холодной, разрушительной энергии. Чтобы даже тень от ее длинных, идеально накрашенных ногтей не легла на белое платье.
Светлана, конечно, заметила. Как-то раз, за кофе в столовой, она спросила с подчеркнуто невинным любопытством:
— Что-то я не вижу предсвадебной суеты. Уже все решили?
— Да, — коротко ответила Таня. — Будет скромно, только самые близкие.
Они смотрели друг другу в глаза несколько секунд. Взгляд Светы был проницательным. Потом она усмехнулась, одними уголками губ.
— Поняла. Ну что ж, правильно. Зачем лишние люди? Я, честно говоря, и сама не люблю такие мероприятия. Сплошная показуха и слюнявые сантименты.
Она не обиделась. Она вообще, казалось, была не способна на обиду в привычном понимании. Ее самодостаточность была непробиваемой, как броня. И в этом была ее страшная сила.
На своей свадьбе Таня, держа за руку Андрея, на секунду поймала себя на мысли о Светлане. Где она сейчас? С кем? Что говорит? Возможно, в этот самый момент ее тонкие пальцы с дорогим маникюром лежат на рукаве чужого мужа где-нибудь в полутемном баре. И обоим из них — и ей, и ему — хорошо. Им не нужны ни клятвы, ни бумаги из загса, ни общее будущее. Им нужно только настоящее, острый миг, украденный у других, у таких, как Таня и Андрей.
И тогда Таня впервые ясно поняла ту простую истину, которую Светлана озвучила когда-то в шутку: они и правда были как две планеты. Одна — теплая, зеленая, живая, с морями и лесами, где строили дома и растили сады. Другая — холодная, красивая, мерцающая вдали ледяным блеском, но безжизненная, где ничего не росло и не могло вырасти. И орбиты этих планет, случайно сблизившиеся на время, теперь расходились навсегда.
Она крепче сжала руку Андрея. Он обернулся, улыбнулся своей тихой, надежной улыбкой. И ледяной блеск далекой, чужой планеты померк, растворился в сиянии гирлянд, музыке и в тепле этой руки.