Лёгкая добыча
Хибины в тот вечер были особенно безжалостны. Ледяной ветер, прилетевший с Баренцева моря, выл в расщелинах, срывая с вершин последний рыхлый снег. Серая мгла ранних сумерек уже накрыла долину, когда трое мужчин вышли из "Северянки" — единственного бара в посёлке, который ещё работал в этот мёртвый сезон между зимним туризмом и летними походами.
— Смотрите, — хрипло пробормотал самый крупный, которого звали Генка, кивая головой в сторону одинокой фигуры у старой гостиницы. — Та самая, с утра приехала. Одна, с рюкзаком.
Женщина, казалось, не замечала ни ветра, ни холода. Она что-то поправляла в креплениях снегоступов, её движения были точными и экономными. Стройная, в чёрной горнолыжной куртке, она выглядела хрупкой на фоне грубых каменных склонов.
— Одна в горах в такую погоду? — усмехнулся второй, Тоха, поправляя шапку-ушанку. — Или самоубийца, или дура.
— Или просто лёгкая добыча, — тихо сказал третий, молодой парень по кличке Витьок. У него дрожали руки, но не от холода. Они уже неделю пили последние деньги, и перспектива лёгкой наживы казалась манной небесной.
Генка, бывший шахтёр, уволенный за пьянство, уже представлял, как они отнимут у неё деньги, телефон, может, даже какие-то дорогие приборы, если она туристка. А что она сделает? Побежит в полицию? В этом посёлке? Они знали каждого полицейского, и все знали их.
— Пойдёмте, — просто сказал Генка, и они двинулись через пустынную улицу.
Женщина подняла голову, когда они приблизились. Её лицо, обрамлённое капюшоном, было спокойным, почти отстранённым. Глаза, серые как хибинский сланец, скользнули по ним без интереса.
— Девушка, — начал Генка, стараясь сделать голос покровительственным, но получилось лишь грубо. — Не по-людски здесь одной ночевать. У нас места много, пойдёшь к нам, согреем.
Она не ответила. Просто снова наклонилась, чтобы проверить крепление.
— Ты что, глухая? — повысил голос Тоха, сделав шаг вперёд.
Тогда она выпрямилась. И в её позе что-то изменилось — не стало страха, не стало даже напряжения. Была лишь абсолютная, леденящая готовность.
— Уходите, — сказала она тихо, но так, что слова прозвучали чётко сквозь вой ветра.
— Ого, — фыркнул Генка, и сам не понимая почему, почувствовал раздражение. Эта её холодность, это отсутствие страха задело его мужское самолюбие. — Мы по-хорошему предлагаем.
Он протянул руку, чтобы схватить её за плечо.
Что произошло дальше, Витьок потом не мог вспомнить внятно. Был какой-то стремительный, почти невидимый взмах её руки. Генка вдруг странно ахнул, больше от удивления, чем от боли, и отшатнулся, хватаясь за предплечье, где торчала короткая, похожая на иглу, палочка из тёмного дерева.
— Сука! — заорал Тоха, бросаясь вперёд.
Его удар, тяжёлый и размашистый, должен был сбить её с ног. Но она не стала уворачиваться. Она встретила его руку у самой своей груди, каким-то плавным круговым движением перенаправила силу, и Тоха, не успев понять, куда делся его вес, тяжело рухнул на заледенелый камень, выдыхая из лёгких весь воздух.
Витьок замер. Его мозг отказывался обрабатывать увиденное. Два здоровенных мужика, и эта хрупкая женщина…
Генка, с яростью выдернув странную иглу из руки, бросился снова. В его руке блеснуло лезвие ножа — складняк, который он всегда носил с собой.
— Всем стоять! — прозвучал вдруг чёткий, режущий ветер голос.
Но это была не она. Из-за угла гостиницы вышли двое мужчин в тёмной, не по сезону лёгкой одежде. Они двигались слишком тихо и слишком синхронно. У одного в руке был пистолет, но не обычный, а какой-то компактный, с удлинённым стволом.
Женщина даже не повернула головы.
— Не надо было вмешиваться, Денис, — сказала она без упрёка, констатируя факт.
— Приказы, Марина Сергеевна, — ответил тот, что с пистолетом. Его звали Денис. — Наблюдать и обеспечивать.
Генка остановился, нож всё ещё в руке. Его пьяный мозг наконец начал пробиваться сквозь туман. Эти люди… Они не были милицией. В них было что-то другое, что-то чужое и опасное.
— Кто вы? — хрипло выдохнул он.
Женщина — Марина Сергеевна — наконец посмотрела на них так, словно действительно видела впервые. Её взгляд был тяжёлым, как горная порода.
— Вы хотели лёгкую добычу? — спросила она беззлобно. — Здесь, в Хибинах, где каждый камень может рассказать о миллионах лет, а человек живёт одно мгновение. Вы думали о деньгах в моём рюкзаке? О телефоне?
Она медленно сняла рюкзак, одним движением расстегнула главное отделение. Вместо тёплой одежды или еды Витьок увидел странные приборы с дисплеями, аккуратно уложенные в прорезиненные ячейки. И металлический цилиндр с жёлто-чёрным знаком радиации.
— Здесь нет лёгкой добычи, — тихо сказала она. — Здесь есть только люди, которые выполняют работу. И те, кто мешает им.
Генка отступил на шаг. Нож выпал из его онемевших пальц и звякнул о лёд.
— Мы… мы просто пошутить хотели, — пробормотал Тоха, поднимаясь с земли и потирая ушибленный бок.
— Уходите, — повторила Марина Сергеевна, и в её голосе впервые прозвучала усталость. — И забудьте этот вечер. Для вашего же блага.
Трое отступили, спотыкаясь, оглядываясь. Они шли молча, и страх теперь был другим — не животным страхом перед силой, а холодным, глубоким ужасом перед тем, что они заглянули в какую-то другую, параллельную реальность, которая всегда была рядом, но которую они никогда не замечали.
Марина Сергеевна смотрела, как они растворяются в сумерках. Потом кивнула Денису.
— Доложите, что инцидент исчерпан. Образцы нужно доставить в Лаврентия к утру. Самолёт ждёт.
— Вы слишком рисковали, Марина Сергеевна, — тихо сказал второй мужчина, проверяя прибор в её рюкзаке. — Можно было сразу нас вызвать.
Она посмотрела на тёмные зубцы гор, на первые звёзды, проступающие в разрывах облаков.
— Иногда нужно напоминать себе, кто ты и зачем здесь, — ответила она. — И иногда нужно, чтобы другие это понимали. Даже такие.
Она снова надела рюкзак, поправила крепления снегоступов и сделала шаг в сторону тропы, ведущей вглубь долины. Ветер выл, как раненый зверь, но её силуэт, чёткий и неуклонный, растворялся в наступающей ночи, будто он был частью этих древних, безмолвных гор.
А в тёплом баре "Северянка" трое мужчин молча пили дешёвый виски, и больше никто из них никогда не говорил о "лёгкой добыче". Они просто иногда вздрагивали, когда ветер с Хибин выл особенно пронзительно, будто напоминая о том, что в мире есть силы, которые лучше не тревожить.
Часть вторая: Тени среди скал
Три дня спустя Хибины решили показать свой настоящий характер. Пурга, начавшаяся с утра, к вечеру превратилась в белую тьму. Видимость упала до нуля, ветер рвал маски со снегоходов и выл так, будто сама земля кричала от боли.
В избе на краю заброшенного геологического посёлка «Рудный» было тихо, если не считать треска дров в «буржуйке». Генка, Тоха и Витьок молча сидели за столом, уставленным пустыми бутылками. Деньги закончились вчера. Азарт от почти-ограбления сменился похмельной тоской и странным, липким страхом, который не отпускал.
— Она просто какая-то стерва с трюками, — хрипло сказал Тоха, пятый раз пересказывая события. — И эти её дружки… Менты какие-то замаскированные, не иначе.
— Не менты, — мрачно проговорил Генка, разглядывая заживающий прокол на руке. Место укола странно ныло, не так, как от обычной занозы. — У менят взгляд другой. Эти… пустые. Как у снайперов на старых фотках.
Витьок молчал. Он думал о цилиндре с жёлто-чёрной надписью. Думал о приборах. Его двоюродный брат служил на Северном флоте и однажды, пьяный, болтал о «посылках», которые иногда вывозили с секретных объектов на материк. «Везут не люди, а тени», — сказал он тогда.
— А что, если они тут что-то ищут? — вдруг выдохнул Витьок. — Не просто так же она одна в горы пошла в такую погоду. С этими штуками в рюкзаке.
Генка медленно поднял на него глаза. В мутном взгляде что-шевельнулось — не ум, но инстинкт хищника, учуявшего новый след.
— Что искать-то? Урановую руду? Её тут в пятидесятых всю выбрали.
— Не знаю, — пожал плечами Витьок. — Но они явно не туристы.
Тоха вдруг оживился.
—Старик Никифор, помнишь, Гена? В прошлом году бухал, рассказывал, как в семидесятых в горе за штольней №7 «особый груз» хоронили. После аварии на ихнем реакторе в тайге. Говорил, бетоном залили и проход взорвали. Все думали, бред сивой кобылы.
В избе повисла тяжёлая тишина. Снаружи выл ветер, словно пытался донести какую-то весть.
— Штольня №7 у Чёртового зуба, — наконец сказал Генка. — Добраться можно. Если на снегоходах и если пурга стихнет.
— Ты чего, серьезно? — Витьок почувствовал, как у него похолодели руки. — Мы же даже не знаем…
— Знаем, что у той стервы были деньги и техника. И она явно куда-то шла одна. Значит, где-то недалеко точка, — Генка говорил всё увереннее, идея обрастала плотью. — Нашли мы их тайник — возьмём своё. С лихвой. И им не пожалуешься, раз дела секретные.
Алчность, похмельная злоба и уязвлённое мужское самолюбие сделали своё дело. Через час, пока пурга чуть стихла, трое на двух старых, но ещё живых «Буранах» выдвинулись в сторону Чёртового зуба — мрачной скальной гряды, где и в ясную погоду царила гнетущая тишина.
---
Марина Сергеевна стояла под нависающим козырьком скалы, в пяти километрах от штольни №7. Пурга здесь, в узкой долине, была не такой свирепой, но мороз крепчал. Перед ней на складном столе был развёрнут планшет, на экране которого пульсировали сложные графики.
— Фон в норме, — доложил Денис, не отрываясь от портативного спектрометра. — Никаких утечек. Капсула цела. Похоже, бетонная пробка выдержала все эти годы.
— Выдержала, — кивнула Марина. — Но трещины пошли по периметру. Видишь? — Она показала на тепловизорное изображение скалы. — Тепловой контур неоднородный. Туда просачивается вода. Ещё десять лет, максимум двадцать, и начнётся коррозия контейнера.
— Значит, план «Вывоз» утверждают?
— Утвердили вчера. Через неделю прибудет спецгруппа «Гефест» со всем оборудованием. Наша задача — окончательная разведка и маркировка безопасного подхода.
Она посмотрела на тёмный силуэт горы. Здесь, в 1972 году, произошла тихая, тщательно засекреченная авария экспериментального ядерного источника питания для удалённой метеостанции. Отработанный блок, всё ещё смертельно опасный, решили не вывозить по бездорожью, а законсервировать на месте. И забыть. Но время ничего не забывает.
— Движение, — вдруг резко сказал второй оперативник, Сергей. Он наблюдал в перископический монитор системы кругового обзора. — Два снегохода. Три человека. Курс… практически на нас.
Марина нахмурилась. Никаких групп, кроме ихней, в этот квадрат на эту неделю не заявлялось.
— Дистанция?
— Полтора километра. Двигаются медленно, петляют.
Она взяла бинокль с тепловизионной насадкой. И через несколько секунд тихо выдохнула:
—Чёрт. Это они. Те самые из посёлка.
— Не может быть случайностью, — пробормотал Денис. — Они что, по следам шли? У нас снегоходы на маскировочном ходу.
— Не по следам, — Марина качнула головой в сторону Чёртового зуба. — Они целенаправленно идут к штольне №7. Кто-то что-то проболтался.
Лицо её оставалось спокойным, но мозг работал на пределе. Пьяные отморозки, приближающиеся к законсервированному ядерному отходу. Сценарий кошмарный. Они могли обрушить вход, могли попытаться что-то украсть и разнести заражение по всему посёлку… Или просто умереть тихо и мучительно через пару недель, породив кучу неудобных вопросов.
— Останавливаем, — приняла она решение. — Жёстко. И отправляем обратно с таким испугом, чтобы и думать забыли об этих горах.
— Приказ разрешает применение силы, — кивнул Денис, проверяя оружие.
— Сила не сработала в прошлый раз, — сухо заметила Марина. — Нужно то, что они поймут на своём, примитивном уровне.
У неё созрел план. Опасный, театральный, но потенциально эффективный. Он был основан на том, что пугает таких людей больше всего — на непознанном, на том, что лежит за гранью их понимания.
— Сергей, включи генератор акустического воздействия по протоколу «Эхо». Денис, подготовь светошумовые гранаты. И принеси два костюма химзащиты ОЗК старого образца. Без масок.
— ОЗК? — не понял Денис.
— Они должны увидеть не людей, а нечто. Призраков старой катастрофы, — объяснила Марина, и в её глазах мелькнула ледяная искра. — Они пришли искать секреты. Что ж, мы им эти секреты покажем.
---
Снегоходы Генки и компании заглохли в глубоком снегу у самого подножия Чёртового зуба. Скала нависала над ними, чёрная и мокрая, будто гигантский надгробный камень.
— Вот она, — прошептал Генка, с трудом различая в темноте заваленный вход в штольню. Его охватила странная смесь торжества и страха. — Теперь…
Из-за поворота скалы внезапно вышли две фигуры. Высокие, неуклюжие, в прорезиненных комбинезонах грязно-зелёного цвета, которые странно шуршали на ветру. Лиц не было видно — капюшоны были натянуты, а вместо глаз — лишь тёмные стёкла очков. Они шли медленно, неестественно прямо, не обращая внимания на пургу.
— Бля… — выдохнул Витьок, отшатнувшись.
— Эй! — крикнул Тоха, но в голосе его была трещина.
Фигуры остановились в двадцати метрах. Одна из них медленно подняла руку, одетую в толстую перчатку, и показала на них. Потом раздался звук — не голос, а какой-то металлический, шипящий скрежет, словно из старого радиоприёмника:
«ЗАПРЕТНАЯ… ЗОНА… УЙДИТЕ…»
Звук шёл не от фигур, а словно со всех сторон, из самой скалы, из воздуха. Витьку почудилось, что камни вокруг начали тихо вибрировать.
— Это не люди, — забормотал он в ужасе. — Это не люди, Генка!
Генка, поборов первый шок, полез за ножом. Но в этот момент «фигуры» синхронно расстегнули нагрудные клапаны своих комбинезонов. Оттуда не полился свет, нет. Из-под ткани выползло холодное, зеленоватое сияние, которое стало заливать их изнутри, проступая сквозь ткань скелетным свечением рёбер, черепа. Эффект был жутким, примитивным и невероятно убедительным.
— Радиация… — сдавленно прошептал Тоха, вспомнив цилиндр в рюкзаке женщины. — Они светятся! Они заражённые!
В этот момент позади фигур, у самого входа в штольню, с грохотом взметнулся ослепительно-белый столб света, смешанный с оглушительным низкочастотным рёвом, от которого задрожала земля под ногами. Казалось, гора просыпается.
Для троицы бандитов этого оказалось достаточно. Все их пьяные амбиции, вся алчность испарились, сменившись древним, животным ужасом перед потусторонним.
— Бежим! — завопил Генка первым, уже не думая о снегоходах.
Они побежали, спотыкаясь, падая в снег, обдирая руки о камни, задыхаясь от паники. Они не оглядывались, боясь увидеть, что эти светящиеся тени уже настигают их.
Через десять минут у скалы остались лишь следы панического бегства и два брошенных «Бурана». Из-за камня вышла Марина, уже без костюма ОЗК, в своей обычной чёрной куртке. Она выключила мини-генератор в руке.
— Убежали, — доложил Сергей, наблюдая в тепловизор. — Бегут к посёлку как ошпаренные.
— Хорошо, — кивнула Марина. — Денис, устрой тут «естественный» обвал у входа. Чтобы и мысли не было вернуться. А эти снегоходы… заберите потом, угон в условиях пурги — самое логичное объяснение.
Она снова посмотрела на тёмный провал штольни. На неделю тишины и покоя у них теперь был шанс. А трое «смельчаков»…
— Думаете, они замолчат? — спросил Денис, подходя к ней.
— Они будут молчать, — уверенно сказала Марина. — Потому что будут бояться, что их примут за сумасшедших. И потому что настоящий страх не требует обещаний. Он сам себе тюремщик.
Ветер снова усилился, завывая в расщелинах Чёртового зуба. Но теперь этот вой звучал не как угроза, а как древняя, равнодушная песня камней, хранящих свои тайны от тех, кто недостоин их знать. А внизу, в долине, три тёмные точки всё бежали и бежали, унося с собой в посёлок новую легенду о призраках радиоактивных гор. Легенду, которая, как знала Марина, будет работать на них лучше любой охраны.
Прошла неделя. В посёлке между сезонами царила та особая, звенящая тишина, когда все постоянные жители уже друг о друге всё знают, а туристов ещё нет. Но на этот раз тишина была иного качества — натянутой, настороженной. Истории, которые по крупицам начали просачиваться от Генки, Тохи и Витька, не складывались в целое, но оттого становились ещё страшнее. Говорили о светящихся в темноте фигурах, о подземном гуле, о том, что Чёртов зуб «не в духе». И главное — все трое, обычно базаристые и буйные, теперь молчали, как воды в рот набравшие, и вздрагивали от каждого стука двери в баре.
В это самое время на небольшой, замаскированной под заброшенную базу геологов площадке у подножия соседнего хребта кипела работа, невидимая и неслышимая для всего мира.
Марина стояла в центре импровизированного командного пункта, развёрнутого внутри утеплённого ангара. На экранах в режиме реального времени отображались данные телеметрии, тепловые карты и схема подземной полости у штольни №7. Группа «Гефест» — двадцать человек в серых безымянных комбинезонах — работала с тихой, отлаженной эффективностью. Они уже проложили укреплённый тоннель к старой бетонной пробке и теперь готовили к извлечению цилиндрический контейнер, который тридцать лет хранил в себе тихую смерть.
— Давление в полости стабильное, фон в пределах ожидаемого, — доложил Денис, подходя к ней. — Контейнер цел, но коррозия внешнего кожуха подтвердилась. Ещё пару лет — и началась бы протечка цезия.
Марина кивнула, не отрывая глаз от монитора, где роботизированный манипулятор с сверхчувствительными сенсорами обводил контур капсулы.
— А что с нашими «любопытными соседями»?
— Сидят по домам. Тоха, кажется, собрался к родне в Мурманск «отдохнуть». Местные шепчутся о призраках и «проклятом месте». Никто даже близко не подходит к Чёртовому зубу. Ваш спектакль, Марина Сергеевна, имел полный успех.
«Спектакль», — мысленно усмехнулась она. Иногда для защиты секретов нужны не только технологии, но и старые, как мир, суеверия. Но в глубине души её грызла одна мысль. Генка был не просто пьяным громилой. В его глазах в тот первый вечер она увидела не только алчность, но и упрямство, тупую, животную цепкость. Зверь, которого спугнули, может убежать. А может затаиться и снова вернуться, когда рана заживёт, а страх притупится.
---
Её опасения оказались не беспочвенными. Генка сидел на кухне своей развалюхи и пил уже не водку, а крепкий, горький чай. Страх прошёл. Осталась унизительная, обжигающая душу злость. Злость на ту женщину, на этих «призраков», на собственную трусость. И чем больше он думал, тем больше уверял себя: это был обман. Хорошо поставленный, высокотехнологичный, но обман. Настоящих призраков не бывает. А вот людей, которые очень хотят что-то скрыть — бывают. И раз они так старались его напугать — значит, там есть что-то ОЧЕНЬ ценное. Не просто старый радиационный мусор. Что-то большее.
Он достал из-под матраса старый, помятый фотоаппарат «Зенит» и потрёпанный блокнот отца, когда-то работавшего на руднике. Там были схемы, пометки. И карта. Самодельная, на кальке, с обозначением не только штольни №7, но и старой вентиляционной шахты, выходившей в трёхстах метрах выше по склону. Отец говорил, что её забетонировали не до конца — не хватило материалов. «Дыра на случай ЧП», — мрачно шутил он.
Мысль созрела тяжёлой, ядовитой глыбой. Он не пойдёт туда один. Возьмёт Витька. Молодой, испуганный — им будет легко управлять. А Тоха… Тот уже сломался. Пусть едет в Мурманск.
Генка не был стратегом. Он был упрямым, обозлённым животным, почуявшим, что его обвели вокруг пальца. И это для него было невыносимо.
---
Операция по извлечению шла в штатном режиме. Контейнер, помещённый в толстостенный свинцовый кокон, медленно, со скоростью сантиметров в минуту, двигался по рельсам к выходу из тоннеля. Оттуда его должны были погрузить на специально модифицированный вездеход и под прикрытием темноты и продолжающейся непогоды вывезти на ожидавший в заливе корабль.
Марина, несмотря на автоматизацию процесса, лично контролировала каждый этап. Её опыт подсказывал: именно когда всё идёт идеально, Вселенная любит подкидывать сюрпризы.
Сюрприз пришёл с самого неожиданного направления.
— Марина Сергеевна, — к ней подошёл Сергей, и по его лицу она сразу поняла — что-то не так. — Сеть сейсмодатчиков, которые мы расставили по периметру, зафиксировала слабые вибрации. Не от наших работ. Источник… выше по склону. Там, где по старым картам должна быть заброшенная вентшахта.
Холодная струя пробежала по её спине.
—Диверсия? — тут же отбросила она мысль. Слишком непрофессионально, слишком глупо.
—Нет. Скорее… проникновение. Живое. Двое, судя по ритму.
Она мгновенно сопоставила факты. Молчание троих, отъезд Тохи, карты, которые наверняка могли остаться у кого-то из старых рабочих…
—Генка, — тихо сказала она. — Он не усмирился. Он полез. И ведёт с собой того, помоложе. Витька.
— Они в смертельной ловушке, — мрачно констатировал Денис. — Если провалятся в основную полость сейчас, во время извлечения, или просто нарушат целостность старой выработки…
— Они умрут мучительной смертью за пару минут. А их тела, заражённые, станут новой проблемой, — закончила мысль Марина. Перед её внутренним взором всплыли картины: паника, расследование, невозможность сохранить секретность, сотни напуганных людей…
Приказ был ясен: любыми средствами предотвратить угрозу операции. Самый простой путь — дать им войти и не выйти. Природа и радиация сделали бы всё сами, без следов пуль. Но Марина смотрела на пульсирующие линии сейсмограммы, представляя двух недалёких, жадных, но живых людей, идущих на верную гибель.
— Я иду, — сказала она твёрдо, срывая с крючка свою куртку и компактный штурмовой пистолет. — Денис, вы отвечаете за извлечение. Сергей, со мной. Безинерционные костюмы и переносные экраны. Надо остановить их ДО шахты.
— Марина, это безумие! — впервые за все годы совместной работы Денис обратился к ней без отчества. — Риск для операции колоссальный!
— Риск от двух трупов, которые найдут через месяц, ещё больше, — парировала она, уже проверяя снаряжение. — Я не дам им умереть так. И не дам им похоронить нашу работу. Быстро!
---
Верхняя вентшахта представляла собой узкую, полуобвалившуюся трубу, уходящую в темноту. Генка, освещая путь фонарём с потускневшим стеклом, шёл первым. За ним, сжавшись от страха и холода, ковылял Витьок.
— Ген, давай вернёмся, — умоляюще прошептал он в сотый раз. — Тут даже воздуха нормального нет…
— Воздуха тут на два века хватит, — буркнул Генка, но сам чувствовал, как тяжёлая, пыльная сырость давит на лёгкие. — Скоро выход в основную штрек. Там, глядишь, их сокровища и лежат.
Он толкнул ржавую, покосившуюся дверь-крышку. Она с скрежетом поддалась. За ней открывалась небольшая каменная ниша — техническая площадка, с которой когда-то обслуживали вентиляцию. И прямо напротив, через провал в пять метров, зиял чёрный прямоугольник входа в основную систему штолен. Ту самую, где шла работа.
Генка замер, затаив дыхание. Оттуда, снизу, доносился приглушённый, механический гул. И слабый, зеленоватый отблеск света. Не призрачный, а очень даже техногенный.
— Видишь? — торжествующе прошипел он. — Никаких духов! Работают! Значит, есть что прятать!
Он начал оглядываться, ища способ спуститься. И тут его взгляд упал на противоположную стену ниши. Там, где должна была быть сплошная скала, зияла свежая, аккуратная брешь, укреплённая балками. И из неё, молча, как воплощение самого его кошмара, вышла она.
Марина Сергеевна. Без масок, без спецэффектов. В своей чёрной куртке, с лицом, застывшим в ледяном спокойствии. В руке у неё был пистолет, но он был опущен вдоль бедра.
— Конец пути, — сказала она тихо, но её голос, усиленный акустикой каменного мешка, прозвучал наводяще. — Сделайте шаг назад.
Витьок ахнул и прижался к сырой стене, закрывая лицо руками. Генка же, наоборот, весь напрягся. Ярость, страх и дикое упрямство сшиблись в нём в одну точку.
— Всё было враньё! — закричал он, срываясь. — Вы тут грабите наше, государственное! Клады старые ищете!
Марина смотрела на него с каким-то почти научным интересом — как на опасный, но предсказуемый природный феномен.
—Там, куда ты хочешь лезть, нет кладов, Геннадий. Там — смерть. Тихая и неотвратимая. Ты умрёшь не сразу. Сначала выпадут волосы. Потом начнёт слезать кожа. Твои внутренности будут гнить заживо. Ты будешь два месяца молить о конце в полном сознании. Это — то, что мы увозим. Не сокровища. Могилу.
Её слова, сказанные без эмоций, со страшной детализацией, на мгновение пробили даже его панцирь. Но злость была сильнее.
—Врёшь! — рявкнул он и, вместо того чтобы отступить, сделал шаг вперёд, к краю провала.
В этот момент из бреши за Мариной вышел Сергей в полном защитном снаряжении, с большим прозрачным щитом в руках. Вид был ещё более красноречивым, чем любые слова.
— Последнее предупреждение, — голос Марина стал стальным. — Отойди. Сейчас.
Но Генка уже ничего не соображал. Он увидел перед собой только врага, который всё время его унижал. С диким рёвом он рванулся вперёд — не к ним, а вдоль стены, пытаясь обойти, проскочить к желанному входу в штольню.
Это была роковая ошибка. Пол под его ногами, подточенный сыростью и вибрациями работ снизу, дрогнул и осыпался. Генка с коротким, больше удивлённым, чем испуганным, вскриком полетел вниз, в чёрный провал.
Витьок закричал.
Марина действовала молниеносно. Она не думала, следовала инстинкту и долгим годам тренировок. Бросилась вперёд к краю, упала на живот, протянув руку. Её пальцы вскользь зацепили куртку Генки, замедлив падение на долю секунды. Этого хватило. Сергей, оказавшийся рядом, ударил в пол специальным анкером-кошкой на тросе. Марина успела обвить трос вокруг предплечья в захвате альпиниста, и её тело дёрнуло к обрыву, когда вес Генки на полную нагрузку лег на её руку.
Боль, белая и режущая, пронзила плечо. Сустав хрустнул. Она стиснула зубы, не издав ни звука. Генка, болтаясь на её руке над пропастью, смотрел снизу вверх её залитым холодным потом, искажённым болью, но абсолютно ясным лицом.
— Держись, — сквозь зубы выдавила она.
Сергей уже тянул их обоих, помогая лебёдкой. Через несколько вечных секунд Генка, царапаясь и кашляя, был втащен на площадку. Он лежал на сыром камне, не в силах подняться, глядя в низкий, закопчённый потолок ниши. Весь его мир — злоба, алчность, самомнение — рухнул в тот миг, когда та, кого он считал врагом, ценой собственной руки спасла его от ужасной смерти, которую он сам же и выбрал.
Марина поднялась, держась за стену. Её правая рука безвольно висела. Вывих, возможно, разрыв связок.
—Свяжите его, — тихо приказала она Сергею, кивнув на Генку. — И этого тоже. И вызовите медика. Тихий вывоз. В психоневрологический диспансер в Мурманске с диагнозом «алкогольный психоз и попытка суицида в состоянии аффекта». Они проведут там полгода, пройдут детокс и, надеюсь, немного поумнеют.
Она подошла к краю провала, посмотрела вниз, на едва видное зелёное свечение. Угрозы операции больше не было. Работа продолжалась.
---
На следующий вечер контейнер был уже на корабле. База «Гефеста» свернута без следа. От вездеходов остались лишь следы, которые следующая пурга сравняла с землёй.
Марина, с зафиксированной в спецортезе рукой, стояла на том же месте, где неделю назад столкнулась с тремя бандитами в первый раз. Закат окрашивал Хибины в кроваво-золотые тона. Горы, вечные и безразличные, хранили свою тишину.
Денис подошёл и молча вручил ей спутниковый телефон.
—Отчёт принят. Благодарность от руководства. И… вопрос. Зачем вы рисковали? Он ведь был ничтожеством. И сам виноват.
Марина долго смотрела на зубчатые тени, ложившиеся от вершин на долину.
—Потому что мы не они, Денис, — наконец сказала она. — Мы защищаем людей даже от них самих. Даже от таких. А ещё… — она тронула больную руку, — …потому что горы всё видят. И они не прощают презрения к жизни. Даже такой. Мой долг — не дать им ещё одной жертвы. Даже добровольной.
Она повернулась и пошла к вертолёту, чёрный силуэт чётко вырисовываясь на фоне пламенеющего неба. Её работа здесь была закончена. Секрет сохранён. Катастрофа предотвращена. А двое сломленных людей получили шанс — не благодаря их мудрости, а вопреки их глупости.
Вертолёт взмыл, и скоро стал маленькой точкой над величественным, безмолвным хребтом. Хибины остались позади — холодные, прекрасные и безразличные к маленьким драмам людей, что разыгрываются у их подножья. Они просто были. Как и те, кто в тишине и тени охраняет границы между знанием и страхом, между жизнью и смертью.