Когда Вера услышала голос Ленки в телефоне, она сначала даже не поняла, кто это. Полтора года декрета стёрли из памяти многое — не только голоса бывших коллег, но и саму себя прежнюю, ту, что носила туфли на каблуках и обсуждала квартальные отчёты, а не температуру детского пюре.
— Вер, ты чего молчишь? — рассмеялась Лена. — Я серьёзно говорю. Нам менеджер по работе с клиентами нужен. Срочно. С первого декабря выходи, к Новому году поможешь нам дела разгрести.
Вера прижала трубку к уху и выглянула в окно. Ноябрьские сумерки уже сгущались над двором, хотя было всего четыре часа. На детской площадке никого не осталось. Миша спал в своей кроватке, раскинув руки, и можно было спокойно говорить, не боясь, что он проснётся и потребует внимания.
— Лен, я год не работала. Полтора, если честно.
— И что? — Голос подруги звучал удивлённо. — Ты что, разучилась с людьми разговаривать? Или в Excel таблицы делать? Это как на велосипеде — один раз научился, и всё.
Вера усмехнулась. Велосипед. Хорошо ей говорить. У Лены детей нет, она не знает, как декрет превращает мозг в кисель. Как забываются простые слова, как вместо презентаций листаешь форумы про прикорм и сон. Как единственным достижением дня становится то, что ребёнок покакал вовремя.
— Зарплата какая? — спросила она, и сама удивилась своему голосу. Деловому. Почти прежнему.
— Оклад плюс процент от сделок. В среднем выходит довольно прилично.
Вера зажмурилась. Сумма, которую назвала Лена, впечатляла . Это была почти зарплата Андрея. Они жили на его доход полтора года, и жили нормально, но без излишеств. Покупали самое необходимое, от кафе отказались совсем, одежду брали только Мише. А тут вдруг — её собственные деньги. Не просьба к мужу, не выспрашивание на очередные джинсы. Свои.
— Я подумаю, — сказала она. — Мне с Андреем посоветоваться надо.
— Думай быстро, — попросила Лена. — Мне до конца недели ответ нужен. Вакансию вот-вот закроют.
Андрей пришёл в восьмом часу, усталый, со следами снега на плечах куртки. Вера уже накормила Мишу, уложила его спать и даже успела приготовить ужин — хоть и простое, макароны с курицей, но горячее.
— Слушай, мне Ленка звонила, — начала она, не дожидаясь, пока он разуется. — Помнишь, я с ней работала? Она теперь в "Альянс-Трейд", это такая фирма по поставкам оборудования. Говорит, место освободилось, менеджер нужен. Меня зовёт.
Андрей поднял голову. На лице его отразилось удивление, потом что-то вроде интереса.
— Ну и?
— Зарплата хорошая.
Она назвала сумму.
Он присвистнул.
— Неплохо! Серьёзно? — Он стянул куртку, повесил её на крючок и прошёл на кухню. — А когда выходить?
— С первого декабря. Через неделю. График пять через два, с девяти до шести. Офис на Красных Воротах, мне полчаса на метро.
Андрей сел за стол, задумчиво глядя на тарелку с макаронами.
— А Мишу куда?
— К твоей маме. Она же сама предлагала, когда я только родила. Говорила — как захочешь на работу, говори, посижу с внуком.
— Мама? — Андрей нахмурился. — Не знаю. Ей тяжело будет каждый день.
— Не каждый, — возразила Вера. — Я в выходные дома. Пять дней в неделю. И потом, Мише уже полтора года, он не грудной младенец. Ему просто внимание нужно да покормить вовремя.
Андрей молчал, жуя макароны. Вера села напротив, взяла вилку, но есть не стала. Ждала.
— А ты сама хочешь? — спросил он наконец.
Вера глубоко вздохнула.
— Хочу. Очень. Я устала дома сидеть, понимаешь? Я люблю Мишку, но мне не хватает... — Она замялась, подбирая слова. — Чего-то ещё. Разговоров не про горшки и прививки. Работы. Задач. Чувства, что я не только мать, но ещё и человек.
Андрей кивнул.
— Тогда иди. Тем более зарплата такая. Нам деньги лишними не будут.
Вера улыбнулась. Впервые за долгое время ей стало легко. Как будто распахнулось окно, и в душную комнату ворвался свежий воздух.
Первые дни на работе пролетели в тумане. Вера училась заново — разбиралась в программах, запоминала имена коллег, вникала в специфику продукции. Оборудование для мини-пекарен — кто бы мог подумать, что она будет этим заниматься. Но было интересно. Живые люди, телефонные звонки, переговоры. Она возвращалась домой выжатая, но счастливая.
Андрей одобрительно кивал, когда она делилась впечатлениями. Миша привык к бабушке быстрее, чем ожидалось. Свекровь звонила каждый вечер и подробно докладывала — что ел, как спал, во что играл. Всё складывалось.
Двадцать второго декабря Вере пришла первая зарплата. Не полная, конечно — она отработала всего три недели. Но всё равно приличная сумма. Сорок две тысячи на карту. Вера сидела в офисе, глядя на уведомление из банка, и улыбалась. Её деньги. Заработанные ею.
Вечером она зашла домой, сияющая, и объявила:
— Андрей, мне зарплату перевели!
Он поднял голову от телефона.
— Уже? Быстро.
— Авансом, до Нового года. Сорок две тысячи. — Вера стянула ботинки, прошла в комнату. — Слушай, я давно решила, на что первую зарплату потрачу. Мне костюмы нужны новые. Я на работу хожу в одном и том же, у меня вообще ничего делового нет. Всё растянулось после родов, не подходит. И сумку надо купить нормальную, для документов, а не с этой старой тряпичной ходить.
Андрей молчал. Вера обернулась. Он сидел на диване, по-прежнему с телефоном в руках, но теперь смотрел на неё.
— Зачем? — спросил он спокойно. — У тебя есть в чём ходить. Нормально выглядишь.
Вера растерялась.
— Андрей, ты серьёзно? Я год и три месяца в спортивных штанах и растянутых свитерах провела. У меня один пиджак, и тот уже лоснится. Мне нужно выглядеть презентабельно, я с клиентами общаюсь.
— Ну и что? — Он пожал плечами. — Клиентам не всё равно, в чём ты? Они оборудование покупают, а не на твои костюмы смотрят.
Вера почувствовала, как внутри поднимается то ли Гнев, то ли обида — она не могла разобрать.
— Я полтора года не покупала себе ничего, — произнесла она медленно. — Вообще ничего. Это моя первая зарплата, и я хочу потратить её на себя. Я заработала эти деньги.
Андрей отложил телефон и встал.
— Вера, я понимаю. Но давай реально смотреть на вещи. — Голос его звучал рассудительно, почти снисходительно. — Это лишние траты. Есть в чём на работу ходить — и хорошо. Зачем выкидывать сорок тысяч на тряпки?
— Не на тряпки! — Вера повысила голос. — На одежду, в которой я буду работать. Это не баловство, это необходимость.
— Необходимость, — повторил он. — Слушай. Я эти деньги уже сестре на Новый год пообещал.
Вера замерла.
— Что?
— Галке. — Андрей говорил так, будто это само собой разумелось. — Её Серёгу с работы выгнали в ноябре, у них вообще денег нет. А Новый год на носу, им и отпраздновать надо, и племянникам подарки купить. Она мне две недели назад звонила, жаловалась. Я сказал — не волнуйся, мы поможем. Как Верка на работу выйдет, первую зарплату переведём.
Вера молчала. Слова застряли где-то в горле комом, отказываясь выходить. Она смотрела на мужа, и он казался ей вдруг чужим. Незнакомым.
— То есть ты, — начала она, и голос её звучал глухо, — распорядился моей зарплатой. Даже не спросив меня.
— Вер, ну при чём тут твоя зарплата? — Андрей развёл руками. — Это семейные деньги. Мы же на одну мою зарплату жили полтора года и ничего. Справлялись. А Галке сейчас хуже, чем нам. У них вообще ничего нет. Её мужа в прямом смысле на улицу вышвырнули, а тут праздник, детей трое. Им деньги нужнее.
— А нам не нужны? — Вера шагнула к нему. — У нас тоже ребёнок. Мише подарки покупать надо, продукты на стол, ёлку, наконец. Или ты думаешь, мы из воздуха всё это возьмём?
— На подарки Мише хватит. И на ёлку. Я не говорю отдать все деньги. Тысяч двадцать пять переведём, остального нам хватит.
— Нет, — сказала Вера. — Нет. Я не буду переводить свои деньги твоей сестре.
Андрей нахмурился.
— Это эгоизм, Вера.
— Эгоизм? — Она рассмеялась, и смех вышел истерическим. — Эгоизм — это хотеть купить себе костюм на работу на свою же зарплату? А вот так, без спроса, пообещать кому-то чужие деньги — это как называется?
— Галка не чужая, она моя сестра!
— Но деньги — мои! — Вера почти кричала. — Я их заработала! Я три недели вкалывала, я к клиентам ездила, я отчёты писала! Это я, а не ты! И решать, на что их тратить, буду я!
Андрей смотрел на неё с каким-то холодным удивлением.
— Не узнаю тебя, — сказал он тихо. — Раньше ты не была такой... жадной.
Вера чувствовала, как внутри всё горит. Хотелось кричать, бить посуду, плакать. Но она сжала кулаки и медленно выдохнула.
— Я не жадная. Я просто не хочу, чтобы мной командовали. Если бы ты спросил, если бы мы обсудили — может, я бы и согласилась. Но ты решил за меня. Пообещал мои деньги, даже не поставив в известность.
— Потому что думал, ты поймёшь, — ответил Андрей. — Семья же.
— Галка — твоя семья, — отрезала Вера. — А я, получается, кошелёк для неё.
Она развернулась и вышла из комнаты. За спиной слышала, как Андрей что-то говорит, но не слушала. Прошла в спальню, легла на кровать лицом к стене. Миша спал в своей кроватке, посапывая. Вера слушала его дыхание и пыталась успокоиться.
Следующие дни они почти не разговаривали. Вера вставала рано, кормила Мишу, везла его к свекрови и уходила на работу. Возвращалась поздно, когда Андрей уже дома. Они обменивались короткими фразами — что по дому, что с ребёнком, не больше. Вера готовила ужин, но ела молча, уставившись в тарелку.
Андрей пытался вести себя как обычно, но натыкался на стену. Вера отвечала односложно, отводила взгляд, уходила в другую комнату. Она злилась — на него, на себя, на всю ситуацию. Обида сидела в груди тяжёлым камнем.
Он привык, понимала она. Привык, что она всегда уступает. Что её мнение можно не спрашивать. Что его решения — главные. Полтора года она была дома, зависела от него финансово, и это дало ему ощущение — что, будто он главный. Что она должна быть благодарна, что он содержит семью.
А она и правда была благодарна. Но благодарность — это не разрешение распоряжаться её жизнью.
На третий день молчания Андрей не выдержал. Вера сидела на кухне с ноутбуком, доделывая рабочие таблицы. Миша уже спал. Андрей вошёл, налил себе воды, постоял у раковины.
— Вер, — позвал он тихо.
Она не подняла головы.
— Вера, ну нельзя так. Мы же не враги.
Она нажала кнопку сохранения и закрыла ноутбук. Подняла взгляд. Андрей стоял у стола, и на лице его читалась растерянность. Впервые за эти дни — не упрямство, не праведная уверенность, а просто растерянность.
— Садись, — сказала она.
Он сел. Вера смотрела на него и думала, как объяснить. Как подобрать слова, чтобы он понял.
— Ты знаешь, — начала она медленно, — когда я сидела дома с Мишей, я иногда чувствовала себя... никем. Понимаешь? Не Верой. Не человеком со своими желаниями, мыслями, планами. Просто приложением к ребёнку. Мамой. И это было тяжело. Я люблю Мишку больше всего на свете, но я не хотела перестать быть собой.
Андрей слушал молча.
— Когда мне Лена предложила работу, я обрадовалась не только зарплате. Я обрадовалась возможности снова стать Верой. Той, которая решает задачи, добивается целей, приносит пользу. Понимаешь?
Он кивнул.
— И вот я выхожу на работу. Я стараюсь изо всех сил. Я приезжаю домой вымотанная, но счастливая, потому что у меня получается. И получаю первую зарплату. Свою. Заработанную мной. — Вера помолчала. — Для меня это было важно. Это было доказательство, что я не просто мать и жена. Что я могу сама. Что у меня есть ценность.
— Ты всегда была ценной, — пробормотал Андрей.
— Нет, — возразила она. — Не в твоих глазах. Когда ты сказал, что уже пообещал мою зарплату сестре, знаешь, что я почувствовала? Что для тебя я так и осталась приложением. Только теперь не к ребёнку, а к семейному бюджету. Что мои деньги — это не мои. Что решать, куда их тратить, буду не я, а ты.
Андрей побледнел.
— Я не это имел в виду.
— Может, и не имел. Но ты так поступил. Ты решил за меня. Без меня. И когда я возмутилась, ты назвал меня жадной. — Вера сглотнула подступивший ком. — Я не жадная. Я просто хочу, чтобы со мной считались. Чтобы меня спрашивали. Чтобы моё мнение что-то значило.
Андрей опустил голову. Долго молчал. Потом сказал:
— Прости. Я дурак.
Вера не ответила.
— Я правда думал, что это само собой разумеется. Что раз мы семья, то и деньги общие, и кому помогать — тоже решаем вместе. Но я действительно решил за тебя. Не спросил, не обсудил. — Он поднял голову, посмотрел ей в глаза. — Не прав был. Это твоя зарплата, и ты сама решаешь, что с ней делать.
Вера чувствовала, как внутри что-то оттаивает. Обида никуда не делась, но стала меньше.
— Ты уже пообещал Галке, — сказала она устало. — Она ждёт денег.
— Я ей позвоню. Скажу, что не получится. Или скажу, что дам поменьше. Из своей зарплаты переведу, если надо.
— Нет, — Вера покачала головой. — Не надо. Мы переведём. Но меньше. Пятнадцать. Этого им хватит на праздник и подарки детям. А остальное я потрачу на то, что мне нужно. На костюмы, на сумку, на себя. Договорились?
Андрей кивнул с облегчением.
— Договорились. Спасибо.
— Не за что. — Вера устало улыбнулась. — Просто в следующий раз спрашивай. Хорошо?
— Хорошо.
Они сидели на кухне в тишине, слушая, как за окном воет ветер. До Нового года оставалась неделя. Вера думала о том, что купит себе серый костюм, который видела в магазине на Тверской. И чёрную кожаную сумку. И туфли на устойчивом каблуке. И это будут её вещи, купленные на её деньги, заработанные её трудом.
А пятнадцать тысяч они переведут Галке. Потому что семья — это важно. Но уважение к себе — ещё важнее.