Стерх

Я выпрыгнул из грузовика, махнул на прощание водителю и захлопнул дверь. Старый ЗИЛок с трудом развернулся на узкой колее и через минуту скрылся в темноте.

Я оглянулся. Старый деревянный фонарный столб, рядом кем-то брошенное бревно используемое, судя по потёртостям, в качестве местной скамейки…

Справа, где-то вдалеке, я увидел несколько освещённых окон уходящих вверх. В метрах ста впереди возвышался маяк. Медленно вращающийся мощный луч выхватывал по кругу то расположенные вдали на горе силуэты деревянных домов, то каменистое побережье, то серые, пенистые барашки возникающие на поверхности воды.

Я повернулся к морю. Оно было где-то внизу, но совсем рядом! Я чувствовал его всем телом. Всё его волнение. Всю его скрытую мощь! И хоть ветер был с берега, я глубоко вздохнул всей грудью наслаждаясь пьянящей свежестью морского воздуха. Когда луч света отворачивался от морской стихии, всё мгновенно погружалось во тьму, и я ещё острее ощущал жадное дыхание моря. Казалось, что ты стоишь перед огромной разинутой пастью дьявола, готового заглотить весь мир! И лишь новый поворот луча, вновь заскользившего по волнам, возвращал меня к реальности.

Так я простоял минут десять, полностью охваченный фантастическим морским величием.

И только неожиданно подувший с моря пронизывающий сильный ветер и первые капли дождя заставили меня очнуться и броситься со всех ног к маяку, - цели моей длительной и изнурительной поездки.

Рядом с маяком я обнаружил небольшую, но добротную хижину. Из небольшого окошка лился тёплый и уютный свет. Я облегчённо вздохнул, - будить хозяев в это время мне совершенно не хотелось. Насквозь промокший, я поднялся по ступенькам на крыльцо и постучал в массивную дубовую дверь. Чуть помедлив, достал зажигалку и посветил. Не найдя ничего похожего на звонок я ещё раз, уже более настойчиво постучал. Неожиданно крыльцо озарилось ярким светом, что-то лязгнуло и дверь распахнулась.

На пороге стояла девочка с ярко рыжими волосами собранными сзади в хвост. На лоб выбились две забавные кудряшки. На ногах валенки, поверх халатика был накинут ватник. В зелёных глазах, обрамлённых удивительно светлыми ресницами не было ни испуга, ни удивления, словно я с полчаса назад ушёл от них, а теперь вернулся за зонтом.

- Здрасти! – она кивнула и кудряшки весело дёрнулись.

- Простите, а Макар Трофимыч…

- Заходите скорее, а то у нас натоплено!

Я быстро переступил через порог и захлопнул за собой тяжёлую дверь. Что-то вновь лязгнуло, я оглянулся. Массивный крюк ровно упал в железное кольцо, наполовину вогнанное в дубовый косяк.

“Как в сейфе…” – почему-то решил я.

- Вы к дедушке? – девочка скинула валенки, повесила свой ватник на крючок и провела меня через небольшие сени в хорошо протопленную комнату. – Он на маяке просто. Подождать надо… Ой! – она увидела мою мокрую одежду. – Да вы же весь мокрый!

- Я поэтому за зонтом и вернулся! – решил я начать с лёгкого юмора, потому что только сейчас я обратил внимание, что это была не девочка, а вполне сформировавшаяся девушка лет 17-18-ти. Наверное, меня смутил рост. Она была совсем невысокой и ватнике действительно напоминала скорее подростка.

- Дождь как ливанул! Думаю, - надо вернуться. За зонтом.

Взгляд девушки стал настороженным, и я поспешил извиниться:

- Вы простите. Это я от холода. Забудьте. – я стащил намокшие ботинки с носками и сняв куртку оглянулся в поисках вешалки.

- Нет, Нет! Это на печь надо! И вообще, снимайте всё! Я дам вам полотенце, вытритесь насухо, а то заболеете! А вещи ваши я вмиг высушу! – она взяла мою куртку, подхватила ботинки и аккуратно расположила их на огромной белой печи.

Я не стал говорить девушке о том, что мне никто ещё не предлагал полностью раздеться после двух минут знакомства. Сняв штаны, свитер и рубашку я в одних трусах, словно бедный родственник замер на половике у входа.

Она обернулась:

- Кладите это тоже на полатья. Сейчас я лук уберу… Мы обычно его тут сушим.

Я подошёл к печи и замер в ожидании, когда девушка сложит в корзину лук.

- Да вы всё снимайте, я не смотрю. На стуле полотенце и дедушкин халат, потом оденьте и садитесь к печи, грейтесь.

Я пожал плечами и попытался быстро стянуть мокрые семейки. Быстро не получилось, - я чуть не упал на пол запутавшись в них. Но всё же успел обтереться и накинуть халат прежде, чем девушка повернулась ко мне.

- Ну вот, видите, как хорошо! А я сейчас самовар поставлю!

И тут послышался стук в сенях.

- Верка!

- А вот и дедушка! – она улыбнулась и выбежала в сени.

“Верка, значит…” – подумал я и услышал знакомый лязг крюка. Осторожно присел на лавку у печи.

По тому, как тяжело заскрипели половицы я понял, что дедушка весит килограммов сто пятьдесят. И сразу осознал, что халат, в котором я сидел, был размера на три больше. Тут же на глаза попались огромные тапки у входа. Я тихо икнул, дверь резко распахнулась и в комнату зашёл Веркин дед.

Что бы не удариться головой о верхний косяк в дверном проёме ему пришлось нагнуться.

Он вошёл так стремительно, что я подумал, - Он не будет даже останавливаться. Быстро подойдёт ко мне и ударит по голове, решив со старых мозгов, что я явился по Веркину душу.

Но он остановился в дверях и не мигая смотрел на меня. Огромный, как медведь, старик казалось заполнил собой половину просторной комнаты. Судя по тому, что он был без очков и не щурился, - я предположил, что зрение у него было превосходным. Он словно сканировал меня. А возможно и читал мои мысли, поэтому я на всякий случай торопливо подумал: - “Добрый вечер! Мир вашему дому!”. Говорить я не мог.

Мощный старик перевёл взгляд на мои вещи разложенные на печки. Оценил мои семейки. Потом снова посмотрел меня, отметил на мне свой халат и одев тапки, прошёл к рукомойнику.

- А что, молодого человека здороваться не научили?

Я не совсем понял к кому он обращается и молча наблюдал за тем, как он намыливает свои огромные ручищи.

“Сейчас бить будет” – промелькнуло в голове. – “Чистыми руками. Лучше поздороваться.”

- Здравствуйте. – прошелестел я. – Вы Макар Трофимыч?

Он вытер руки, прошёл к столу и уселся на табуретку, которая даже не скрипнула, а истошно заорала от боли.

- Что ж… Макар Трофимыч это я.

Вера тут же поставила перед ним кастрюльку с дымящейся картошкой в мундире и огромную сковородку от которой исходил такой запах, что я едва успел вытереть слюни.

- А что, Вер? – дед нацепил на вилку картофелину и положил себе на тарелку. – Тебе он тоже не называл своего имени?

Он взглянул на меня и кивнул на стоящую рядом у стола табуретку:

- Садись, Гриша. Поешь.

“Сначала покормит, потом влупит.” – тоскливо повисла мысль в голове.

- Я не Гриша.

- Гриша, не Гриша… Как-то я должен же к тебе обращаться. – он вопросительно взглянул на внучку.

Та пожала плечами и тряхнула своими кудряшками:

- Я сама не знаю, как его зовут. Он пришёл, сказал что забыл здесь зонт.

Старик нахмурился:

- Я не понял. Он пришёл, не назвался, сказал, что уже здесь был, что ему нужен зонт, потом разделся до гола, одел мой халат и уселся у печки греться?

Меня озарило:

“Нет. Он не будет меня бить! Он просто возьмёт топор и зарубит. Как ёлочку.”

- Да нет же, дедушка! – Вера заразительно рассмеялась. – Он пришёл, спросил тебя. Я сказала, что ты на маяке и пригласила его. Потом увидела, что он насквозь мокрый и предложила пока высушить его вещи.

- Я говорю, сюда сядь, не Гриша. – старик снова обратился ко мне.

- Меня Костей зовут. – я поднялся с лавки и покорно пересел на указанное мне место.

- Вер, дай Косте тарелку и вилку. И достань там… Графинчик в серванте.

Через минуту я уже обжигаясь во всю уплетал отварную картошку с жареной курицей.

Ели мы молча. Я, - потому что был голодный, как волк. А Макар Трофимыч, наверное, просто ждал, когда я доем и сам объясню зачем он мне понадобился. Пару раз он налил мне из графина, и я с удовольствием выпил что-то очень крепкое. Когда он в третий раз наполнил мой стакан, я уже не совсем хорошо понимал, как и зачем я тут очутился.

- Ты где обо мне услышал, Костя? – неожиданно спросил Трофимыч, словно почувствовал, что я нуждаюсь в помощи.

- В Кеми. – я вспомнил. – Инвалид один. Не помню, как зовут… Такой… Без ноги.

- Кузьмич. Ну…

- Я просто спросил, кто может меня до Птичьего острова довезти?

- Ах вот, откуда ветер дует! – Трофимыч залпом выпил свой стакан и закусил огурцом. – На Птичий тебе понадобилось? А не боишься?

- А чего мне бояться? – искренне удивился я. – Там же монастырь один! И журавли.

- Стерхи.

- Кто?

- Стерхи. Ну, правильно журавли. Вымирающий вид.

- А, да? Я не знал. Так и чего же мне бояться?

- До монастыря-то, Костик не каждый добирается.

- Как это?

- Тебе что ж, Кузьмич не рассказал ничего?

Я опрокинул в себя стакан. Что-то вспомнил:

- А! Да ерунда какая-то! Типа, исчезают люди с вашего катера и всё такое…

- Вот именно. – Трофимыч отломил кусок хлеба.

Я помолчал пытаясь понять, серьёзно он говорит или нет.

- В смысле? Ну.., вы же сами их отвозите?

- Отвожу, да. Бывает, что просят. А кого ещё просить? Я единственный, кто туда ходит. Почта, уголь, продукты…

- Ну! Вы что же, хотите сказать, что выезжаете с кем-то, а на остров один приплываете?! – я подумал, что он просто надо мной издевается.

- По-разному бывает.

- Куда ж они деваются?

- Греха их забирают. – задумчиво проговорил старик. – У кого грехов много, на остров не попадают.

- Это что же? – мне вдруг стало весело. – Грехи эти, с неба что ли спускаются, да? Берут под белы рученьки и обратно?

- Да грехи-то при них все. То – тени. И не с неба, а с моря.

Я ждал, что он продолжит, но Трофимыч замолчал и как будто ушёл в себя, забыв и про меня и про графин. Неожиданно я понял, что он не шутит. Совсем.

- Вы бы объяснили, что ли… - я тронул его за рукав. – Поподробнее как-то. А то ж не понятно ничего.

Он посмотрел на меня:

- А и нечего понимать, Костик. И делать тебе там нечего. Зачем тебе монастырь? Ты ж с города?

- С города. – я кивнул и громко икнул. – С Хабаровска.

- Во тебя занесло!

- Так я ж сколько читал про этот остров, про монастырь. Что лечатся люди там, от грехов очищаются. Мечтал, прям!

- А ты что, болен, что ли? – Трофимыч с сомнением меня оглядел.

- Да почему болен-то сразу?!

- А ты чего раскричался-то? Если болен, так и скажи. Земля там… - Трофимыч достал папиросу, - действительно лечит. Не монастырь. – он поднял палец вверх. – А именно земля. Только вот… Не каждого она к себе пускает. Не хочет она пачкаться.

- Обо что?

- О грехи чужие. Обо что…

- Я денег дам. Пятьдесят тысяч. – я угрюмо уставился на стол. – Специально откладывал.

Макар Трофимыч задумался.

- Деньги нам, конечно нужны. – он глубоко затянулся. – Верка, вон в институт поступает. Так я коплю потихоньку.

- Вот видите! – я оживился.

- Ладно. – через минуту сказал Трофимыч и затушил папиросу. – Только к острову, через месяц пойдём.

- Да вы что?! – я даже поперхнулся. – Какой месяц?! Мне завтра надо! Ну, послезавтра! Не могу я столько ждать!

- Сказано, - через месяц, значит через месяц! Я два дня назад только вернулся оттуда. В следующий раз через месяц. Понял? Всё. Разговор окончен. – он хлопнул рукой по столу. – А теперь спать! Смотри, как тебя развезло. С трёх стаканов-то!

- Да я как стёклышко! – я, как мне показалось, резво встал из-за стола, но комната вдруг качнулась вправо, потом влево, а потом и вовсе перевернулась. Я не заметил, как погрузился во тьму.

Сразу открывать глаза я не торопился. Сначала попытался выставить порядок своих вчерашних действий. Почему-то в голове всё время всплывали две рыжие кудряшки, но к чему или к кому их привязать я совершенно не представлял. Одноногий, грузовик, маяк... По-моему, такая последовательность.

Голова с правой стороны вдруг вспухла. Подлетел журавль, ткнул клювом в висок, и она сдулась обратно.

Я наконец решился и открыл глаза. На груди сидели две белки и грызли орехи.

Зажмурившись, я потряс головой и в ней тут-же отозвались звоном колокольчики.

- Спит ещё? – услышал я грубый голос и в образе тут-же всплыл старик величиной с медведя, с двумя кудряшками на лбу. Он сидел в длинной лодке и грозил мне пальцем.

- Да, спит. Я кашу сварила. Поешь, - ещё не остыла.

- Спасибо. Проснётся, плесни ему, пусть поправится. Я до города. Надо масла купить.

- Что, пять скрипит?

- Так старое всё! На других маяках давно уже новое оборудование, всё на компутерах… И смотритель не нужен.

В голове начало проясняться. Птичий остров. И попаду я туда только через месяц. И то..., если этот хмурый старик согласится меня туда везти! Что он там говорил про грехи? Пьяный бред… Самогон!

Я открыл глаза и согнал с груди белок. “Плесни ему!” – как я сразу не понял?!

Медленно, чтобы не расплескать остатки сознания, я сел и опустил ноги на пол, которые тут-же оказались по щиколотку в вонючей болотной жиже.

- О! Ожил. – Трофимыч оторвался от каши. – Доброе утро.

Он взял со стола графин, налил в стакан мутной жидкости и подвинул мне.

Хорошо, что диван стоял вплотную к столу, - мочить ноги в болоте крайне не хотелось. Я взял стакан, зажмурился и опрокинул в себя.

Через минуту болото исчезло. Я посмотрел в угол дивана. Две белки продолжали грызть орехи без особого страха поглядывая на меня.

- Это Чук и Гек. Ручные. – Вера перехватила мой взгляд. – Два года уже живут здесь.

Я облегчённо выдохнул.

- Будешь кашу?

Я помотал головой.

Макар Трофимыч отставил пустую тарелку и налил себе из самовара чай:

- Я сегодня в Кемь иду на катере. Если за пол часа придёшь в себя, - он кивнул на графин, - можешь присоединиться. Подсобишь.

Потом посмотрел на Веру и пояснил:

- Мы тогда заодно аппарат сварочный загрузим. Надо перила к лестнице у маяка приварить.

Вера гладившая бельё кивнула. Присмотревшись, я понял, что она разглаживает мои трусы, быстро плеснул себе ещё пол стакана и тут-же выпил.

- Решила постирать вчера вашу одежду.

- Ну, тогда можно и на ты! – я смотрел, как она складывает мои семейки и кладёт в стопочку сухого белья.

- А то, как высохла, столько грязи проступило. Зато сейчас всё чисто. Можете одевать.

Я молча кивнул. На ВЫ значит пока не готовы. Самогон удобно расположился в желудке и приподнял шлагбаум для каши.

Я положил себе полную тарелку. Трофимыч заметил и ухмыльнулся:

- Ну, значит вместе двинем.

Катер оказался не лодкой с мотором, как я себе всегда представлял. Это было довольно большое судно, метров 8 в длину и 2.5 в ширину. Сзади даже была деревянная надстройка, служащая судя по всему рубкой.

- Заходи и трап за собой подыми. На палубу скинь. – Трофимыч уже перебрался на катер и скручивал на носу какие-то канаты.

Я быстро перешёл по узкому трапу, поднял его и с грохотом бросил возле борта, - он оказался намного тяжелее, чем я ожидал. В голове что-то щёлкнуло и вместо колокольчиков отрывисто забили в бубен.

Я с мольбой взглянул на Трофимыча:

- А нет ли чего-нибудь? Ну?...

- Здесь не пьют.

Ответ прозвучал коротко и строго, но я уловил в нём сочувствие.

- Море пьяных не любит, Костя. Но в рубке должен квас остаться, посмотри!

Я пробрался к коробчатой постройке и открыв дверь, заглянул внутрь.

Маленькое, словно детское рулевое колесо. Небольшой рычаг рядом. Щиток на стене сбоку с единственной красной кнопкой, - вот и всё незамысловатое управление. На стене напротив штурвала висел какой-то круглый прибор, рядом огромный бинокль.

Под щитком я обнаружил большую прозрачную канистру с привязанной к горлышку металлической кружкой.

Квас оказался холодным и невероятно бодрящим.

В рубку зашёл Трофимыч и вдавил красную кнопку на щитке. Где-то под ногами прерывисто закашлял, а затем ровно затарахтел мотор. Старик чуть сдвинул рычаг, слега повернул штурвал, - мы медленно отошли от причала.

Я оглянулся:

- Здесь даже сесть негде.

- Кто ж за штурвалом сидит? – усмехнулся Трофимыч. – А ты, вон, - он кивнул вперёд, - на швартовы можешь сесть.

- На что? – я уставился на палубу за окном.

- Канаты на носу видишь?

- А-а. А, как же..? Ну если дождь?

- Сегодня дождя не будет. А так тент натянуть можно. А вообще, я сводку всегда смотрю. Дождь, когда или волнение сильное. Хотя море здесь всегда беспокойное. Редко, - чтоб штиль.

Он кивнул в угол рубки:

- Возьми, вон под дождевиком ватник. Далеко в море не уйдём, но вдоль берега тоже хорошо продувает.

Я снял с крючка огромный резиновый плащ с большим капюшоном и достал ватник.

- Спасибо. – я открыл дверь.

- Если околеешь совсем, зайдёшь, – плесну немного.

Я вышел и тут-же вернулся обратно:

- Околел, Макар Трофимыч!

- Иди, иди! Околел он… - я впервые увидел, как он улыбается.

Канаты оказались твёрдыми, как дерево и я потратил немало времени, чтобы хоть как-то на них устроится.

Холодный ветер был настолько сильным, что казалось продувал кости. Я вспомнил, как Вера протянула мне на выходе огромный свитер и шапку-ушанку.

- “Чтоб смеялись надо мной?” – сказал я тогда, а сейчас очень жалел о своей тупости. Интересно, перед каким альбатросами я боялся выглядеть смешным?

Возможно, с грузом катер качало бы меньше, но мы шли налегке и я уже через пятнадцать минут вынужден был по пояс перевалиться за борт и скормить рыбам вчерашнюю картошку с курицей и утреннюю кашу.

Едва отдышавшись я вдруг вспомнил Трофимовское, - “Заходи, плесну!” – и меня вновь вывернуло наизнанку.

В таком вывернутом состоянии я и пребывал пока мы не достигли Кемского причала.

В городе мы пробыли недолго. Я довольно быстро пришёл в себя. Помог Трофимычу перенести на катер масло и загрузить сварочный аппарат.

А на обратном пути, то ли от того, что качка ощущалась меньше, то ли, как сказал старик, -“Я прошёл посвящение в матросы”, но меня больше не тошнило. Всю дорогу назад я провёл в рубке интересуясь буквально всем подряд. Трофимычу явно понравилась моя тяга к морским знаниям, и он с удовольствием подробно отвечал на мои вопросы. К возвращению на маяк я уже знал, что круглый прибор над штурвалом, это ртутный барометр для измерения атмосферного давления. Хотя, как измерять, так и не понял. Но зато научился держать курс по звёздам и по компасу, учитывая течения и ветер. И даже немного постоял у штурвала.

- До Птичьего 48 миль, строго на северо-запад. 23 градуса. На гружёном за 4-5 часов дойти можно. – говорил мне Трофимыч разложив на столике карту Белого моря с проложенным курсом до монастыря. – На всём пути надо учесть два течения. Иначе снесёт хоть на милю, - пройдёшь мимо, сожжёшь всю соляру и будешь, как щепка болтаться среди волн. Как видишь, на катере ни паруса, ни мачты. Встанешь бортом к волне и при 4-ёх баллах тебя любая перевернёт.

Одним словом, когда мы вернулись и затаскивали сварочный аппарат в сарайку, я уже точно знал, что никакого месяца я ждать не буду.

Надо сказать, что идея отправиться на остров одному у меня появилась, как только я увидел катер. А уж когда Трофимыч показал, как им управлять и раскрыл “все секреты навигации”, идея переросла в твёрдое решение. Уверенность в том, что я смогу сам, без Трофимыча, доплыть до острова не вызывало у меня никаких сомнений.

А его самого потом кто-нибудь подкинет, - вон сколько катеров стояло у причала! И заберёт он свой катер в целости и сохранности! Я ж не ворую. Беру на время, с возвратом!

Хотя где-то глубоко червячок совести подтачивал. Но это было слишком глубоко, а копать я даже в забытой детской песочнице не любил.

Ждать ещё целый месяц, после того как я почти 40 дней добирался сюда, уже не было сил.

Вера позвала нас обедать. В центре стола возвышалась кастрюля с невероятным запахом, который исходил от наваристых щей.

- Ты где собираешься этот месяц провести? – Трофимыч насыпал на хлеб соль и уложил сверху два толстых кольца лука. – У нас тут наверху, в посёлке кто-то сдаёт комнаты, могу поспрашивать. А хочешь, можешь у нас остаться. Но будешь помогать и мне и Верке по хозяйству.

Я неопределённо мотнул головой, обжёгся и закашлялся.

- Ну, ты подумай, подумай. Мы не гоним. Спать на печи можно, - лежанка там большая. Голодать не будешь. – продолжал Макар Трофимыч. – Сам видишь, как Верка готовит. Вся в мать! Царство ей небесное.

Я хотел было спросить, что случилось с мамой, но взглянув на Веру, вовремя прикусил язык. В её глазах была такая неподдельная грусть, что у меня даже защемило в груди. Мне показалось, что она вот-вот заплачет, но похоже что ей удалось справиться со своими чувствами и она даже чуть улыбнулась:

- Да, мама вкусно готовила…

Я предположил, что мамы не стало совсем недавно и боль утраты продолжала давить на, по сути, ещё детское сердце.

Неожиданно я почувствовал к Вере такую трогательную нежность, что захотелось обнять её, сказать какие-то тёплые слова… Я хорошо её понимал. Когда умер мой отец, я очень долго не мог свыкнуться с мыслью, что его больше нет рядом. И до сих пор он приходил ко мне в моих снах.

Я ещё раз взглянул на Веру и невольно залюбовался... Та грусть, которая лёгкой тенью легла на её лицо, лишь усилила тонкую красоту и придала ей невероятное очарование.

Она сидела напротив и о чём-то глубоко задумалась. Широко раскрытые зелёные глаза не мигая смотрели куда-то далеко-далеко… Наверное, в то незабываемое прошлое, когда она ещё в детстве гуляла с мамой по лесу или каталась на лодке. Я так боялся её сейчас вспугнуть, оторвать от светлых и счастливых воспоминаний, что невольно затаил дыхание и замер с ложкой в руке. Краем глаза уловил, что Трофимыч тоже старался не шевелиться.

Но тут Вера вздрогнула и очнувшись, посмотрела на нас:

- Вы чего? – она явно смутилась, - Ешьте, прошу вас. Я просто задумалась…

И столько в её словах было беззащитности, а кудряшки на лбу так обворожительно вздрогнули, что я понял, что влип. И что уезжать мне отсюда следовало как можно скорее.

Всё оставшееся время, до самого вечера я провёл в невероятных мучениях.

- Да что с тобой, чёрт бы тебя побрал! – выругался Трофимыч, когда я, помогая ему приваривать перила на крыльце маяка, задумался и выпустил их из рук. Он не успел сделать достаточное количество швов и они под своим весом, естественно накренились, сорвав сварку и ударили его по голове.

- Извините, Макар Трофимыч, я просто устал. Выпил вчера много.

- Ладно, иди. Сам справлюсь. – Трофимыч явно задумался о том, насколько хорошим помощником я буду в ближайший месяц.

Но я об этом уже не беспокоился. Завтра утром меня уже здесь не будет. Иначе… Ещё пара дней и я плотно увязну в болоте под названием Любовь.

Когда за ужином Трофимыч хотел мне налить, я решительно замотал головой. Он пожал плечами и молча выпил свой стакан. А я не смог не заметить одобрительный Верин взгляд. Знала бы бедная девочка, что я намерен сделать этой ночью…

Или может тормознуть? Пока не поздно. Отложить поездку? Пожить здесь ещё? …

Нет!

***

Вы можете Поддержать литературный клуб любой суммой

Или оформите Премиум-подписку и помогите развитию Бумажного Слона.

***

Я так долго искал этот остров! Столько времени и сил потратил, чтобы наконец добраться сюда! Слишком много у меня появилось вопросов. Слишком давно в меня закрались подозрения о двуличности городских священников. Я так долго жил надеждой исповедоваться на чистой облагораживающей и оздоровительной земле у священников, которые годами ведут праведный и благочестивый образ жизни, не имея даже возможности соприкасаться с мирской грешной суетой, которой окружены городские церкви. Я мечтал лишь об одном, - преклонить голову перед теми, кто живёт посреди моря, вдали от цивилизаций, на острове, целиком посвящая себя общению с Богом.

Меня называли идиотом, кретином, но я твёрдо вбил в себе голову, что Мой Грех может отпустить мне или сам Бог или кто-то из живущих На Птичьем острове имея на это духовное право.

Слишком долго я живу с Этим. И всё меньше надежды на то, что я смогу забыть, что Это отпустит меня! И что Она сама сможет простить мне Это…

Я не мог есть, не мог спать, не мог жить с этим. Оно жгло меня изнутри, стирая потихоньку всё моё нутро. Я чувствовал, что скоро от меня совсем ничего не останется. Только плотская оболочка, прозрачная, как шёлк. Без сердца, без чувств… И мне останется лишь моментально сгореть в аду, только душа до скончания веков будет мучиться и стонать от боли.

- Костя, вы что?

Я очнулся:

- А? Что?

- Стонете, прям… У вас болит что-то? – Вера участливо положила мне руку на плечо.

- Извините. – я встал из-за стола. – Мне правда нехорошо. Пойду прогуляюсь.

Одев ботинки и накинув ватник я собрался было уже открыть дверь, как услышал позади себя:

- А хотите я вам маяк покажу? Вы же наверное так внутри и не были?

Я на секунду замер:

- Нет, не доводилось. Спасибо. Я на улице подожду, покурю.

- Да, конечно! – Вера взяла мою тарелку с недоеденной едой и понесла к раковине. – Я сейчас выйду к вам!

На улице уже было темно. Я хотел было посмотреть на звёзды, чтобы сориентироваться в каком направлении мне предстоит плыть, но небо, по всей видимости, заволокло облаками, - ни луны, ни хоть одной звезды я не увидел. Было холодно. К тому же дул очень сильный ветер, намного сильнее, чем днём. Мелькнула разумная мысль, - дождаться более ясной и спокойной погоды, но безрассудное упрямство моей слепой шхуны крепко бросило якорь в гавани моих убеждений.

Я усмехнулся и прикурил. Видимо близость моря подкидывает в мой словарный запас морские словечки.

Дверь распахнулась, на крыльце появилась Вера.

- Ой, какой ветер! Бежим скорее! А то сейчас как ливанёт!

Я выбросил сигарету и послушно побежал за ней.

Удивительно, но стоило нам взбежать на крыльцо маяка, как хлынул дождь. Под напором ветра я с трудом захлопнул дверь и оглянулся. Вера включила фонарь. Внутри абсолютно круглого здание было удивительно тихо!

Словно предвидя мой вопрос, Вера пояснила:

- Здесь стены толщиной около трёх метров. К верху сужается, но и там не меньше двух.

- Зачем такие? Это ж не крепость!

-Ну почему же? – Вера улыбнулась. – Это и есть крепость! Враг у которой один, это шторм. Представляешь, сколько ей пришлось выдержать за 220 лет?! А стоит до сих пор!

Железная лестница огромным винтом уходила вверх и терялась где-то высоко над головой.

- Да-а... И конца не видать.– тихо сказал я задрав голову.

- Почти 50 метров… Пойдём?

- Конечно!

Я осторожно, держась за холодные перила, стал подниматься по железным ступенькам вслед за Верой.

- Сейчас тихо. Дедушка сегодня смазал. А так обычно зеркала вверху скрипят ужасно.

- Какие зеркала? – не понял я.

- Ну, которые вокруг лампы вертятся. Как щит. С одной стороны, - зеркальный, для рассеянного отражения луча.

- Вертятся? … - я не совсем улавливал о чём она говорит.

- Ну, конечно! Лампа же не мигает. Просто зеркало крутиться вокруг, оттого и луч идёт по кругу.

- Чёрт! – я оступился и больно ударился коленом.

- Осторожнее! Не торопись, здесь лестница крутая, высокие ступени. Давай я сзади с фонарём пойду?

- Да не, нормально всё. А я думал маяк включают, выключают…

- Не маяк, лампу. Да, есть и такие. А есть, где сама лампа вращается…

- Что ж этим изобретателям на одном мнении-то не сойтись? – недовольно спросил я, чувствуя, что колено стало распухать.

Вера тихо рассмеялась:

- Не знаю… Дедушка говорит, здесь хотели новое оборудование поставить, а потом, видно забыли.

- Слушай, он что ж так, каждый день верх-вниз?! – я чувствовал, что начинаю задыхаться. – Погоди.

Вера остановилась напротив небольшого окна. Я присел на ступеньку, отдышался и поднявшись, выглянул в окно:

- Вообще ни черта не видно.

- Это окно в сторону моря. На следующем этаже окно будет в сторону берега, вот там весь посёлок видно, как на ладони!

Я поднялся на пролёт выше и с интересом посмотрел в небольшое окно.

- Ух ты! А село-то у вас не маленькое!

Подо мной рассыпалось множество огней. Фонари, окошки домов, витрины ларьков… Было ещё не так поздно и село не успело погрузиться в сон. В пелене дождя, под тёмным небом всё это выглядело таким уютным и тёплым, что я невольно содрогнулся от сознания того, что через несколько часов мне предстоит оказаться одному в абсолютной темноте, посреди холодного моря.

- Вы чем-то расстроены? – услышал я Верин тихий голос. – У вас что-то случилось. - она не спрашивала. Скорее, - подумала вслух.

Я не ответил.

Рассказать? Но зачем? Это моя боль, мой крест. А Вера… Она совсем ещё ребёнок. К тому же, потерявшая недавно самого дорого человека на свете. Ни к чему рассказывать ей ещё про одну трагедию.

- Нет, Вер. Я просто задумался…

- О чём?

- О жизни, Вера. О жизни… Ну что, пойдём?

- Конечно! – Вера включила фонарь и минуты через две мы достигли верхушки маяка.

Большое, круглое помещение с установленной в центре огромной мощной лампой впечатлило меня настолько, что я несколько секунд простоял не двигаясь, словно загипнотизированный.

Когда луч поворачивался и пронзал черноту моря, мне сложно было определить насколько далеко он светит. Но когда он выхватывал из темноты берег и невысокую гору, на которой рассыпалось село, я понял, что луч способен бить на несколько километров.

- А здесь тепло, заметил я. – Батарея, что ли?

- Это от лампы. – пояснила Вера. – Она не самая мощная, но как видишь, греет.

- Слушай, а сам маяк далеко виден с моря? – я вдруг подумал, что смогу легко держать курс ориентируясь по маяку сзади!

- Ну, наверное километров за 20. Смотря, какая погода, какая видимость…

-То есть если плыть, скажем до Птичьего острова, можно по маяку понять, - снесло тебя течение или нет.

- Конечно. Но, во-первых, дедушка никогда не выходит к острову в ночь, а во-вторых… - Вера неожиданно замолчала и пристально посмотрела на меня. – А что ты задумал?

- Что задумал? – я пожал плечами досадуя на себя и поражаясь её проницательности. – Да я просто подумал, ведь выходят же с утра рыбачить? Когда темно ещё. Им же наверное помогает маяк?

Моё ответ прозвучал настолько по-детски и нелепо, что я покраснел.

- Рыбаки далеко не уходят. Течения у берега нет и маяк им не нужен. – она не сводила с меня взгляда. – А при чём здесь Птичий?

- Да к слову пришлось. Слушай! – я решил, что пора срочно менять тему. – А где твой отец?

Я прекрасно понимал, что вопрос задан не тактично, но надеялся, что в силу своего возраста, Вера не этого не уловит.

- Папа утонул. – просто сказала она. – Когда я была маленькой. Они с дедушкой вышли в море. Попали в шторм и папу смыло волной. Дедушка хотел его спасти, но доплыть до него не успел. Папа совсем не умел плавать…

У меня сжалось сердце. Это было всё так похоже… Так близко мне!

- Ты знаешь, а я тоже не умею плавать. – сказал я. – Я даже воды боюсь.

Вера широко раскрыла глаза:

- Боишься воды?! Первый раз вижу человека, который…

- Нет, я раньше умел плавать, но как-то раз чуть не утонул и с тех пор даже просто искупаться у берега мне не хватает смелости. Это называется гидрофобия, по-моему…

Мы какое-то время молча следили за перемещением луча. Дождь закончился и мне показалось, что он стал светить ещё дальше.

Мысли унесли меня на пол года назад, в тот день, когда я последний раз видел её глаза. Страх, ужас, немая мольба о помощи буквально застыли в них, когда волны сомкнулись над её головой. А я так и остался беззвучно рыдать, по пояс в воде, держась за борт лодки и проклиная всё на свете!

Она знала, что я не умею плавать, но я никогда ей не говорил, что боюсь воды. В тот день, мы воспользовались тихой погодой, взяли на прокат лодку, чтобы доплыть до старого форда, находившегося на каменистом острове в трёх километрах от берега. Но погода изменилась. Подул сильный ветер и лодку стало нещадно качать. Мы не успели даже половину пути пройти и поэтому решили вернуться назад. Я успел порядком вымотаться, и она предложила грести вдвоём. Мне идея показалась разумной, я подвинулся, она встала, лодка сильно накренилась…

Когда она очутилась в воде, я замешкался лишь на секунды, но их хватило, что бы её успело отнести от лодки. Я бросился в воду, но дотянуться до неё не смог. И я испугался. Тогда я по-настоящему испугался, что она начнёт цепляться за меня и утащит вместе с собой ко дну. Уцепившись за борт лодки я с тихим ужасом смотрел, как она колотит руками по воде. И она молчала! Она даже не звала меня на помощь, потому что знала, что я не умею плавать! И знала, что вокруг никого больше не было! Но продолжала бороться, из последних сил цепляясь за жизнь! Инстинкт самосохранения буквально кричал в ней! Но в какой-то момент она глотнула воды раз, другой… И неожиданно успокоившись, медленно, с широко раскрытыми глазами стала уходить под воду.

И я видел эти глаза. И по сей день они стояли передо мной. Я струсил. Она боролась, а я даже не пытался, парализованный страхом.

С трудом подтянувшись, я перевалился через борт и без сил завалился на дно лодки.

Сколько я так пролежал, - не помню. Но уже тогда понял, что никогда больше не смогу простить себе свою слабость. Я ненавидел себя и презирал. Вскоре я почувствовал озноб и впал в забытье.

Не знаю, как, но несмотря на то что мы успели далеко отплыть от берега, очнулся я от того, что не чувствовал больше качки. Лодку прибило к берегу.

- Костя… - вдруг услышал я, - вы плачете?

- Да? Извини. – я вытер ладонью глаза. – это слёзы… прошлого.

- Может расскажете? Возможно станет легче.

- Потом. – Я пошёл к лестнице. – Потом, Вера. Как-нибудь обязательно расскажу. Пойдём? А то я тут ослепну.

Вера вздохнула, словно чувствовала, что ничего потом я ей не расскажу.

- Да пойдёмте, конечно.

Я лежал в темноте с открытыми глазами и не мог уснуть. По-хорошему, мне бы следовало как следует выспаться, но сон не шёл. Поэтому я решил не дожидаться раннего утра, как планировал ранее, а отправиться к причалу, как только все уснут.

Всё-же не смотря на всю мою решимость, на сердце было тревожно. Удастся ли мне доплыть до острова в полной темноте? Смогу ли я рассчитать по времени и понять, когда катер попадёт в течение и выровнять его? В принципе, карта есть, а пока виден маяк, - буду ориентироваться по нему.

Я вспомнил слова Трофимыча:

- “ Первое течение через час, подкручиваешь влево. Не сильно. Минут десять. Второе, - через три часа, - это время пустого катера, в шести милях от острова, снова выбираешь левее.”

Не забыть взять из сарая две канистры с соляркой! Это на тот случай, если промахнусь и начну плутать по морю. Об этом не хотелось думать. И уж совсем не было желания вспоминать о рассказанных тенях появляющихся из волн и забирающих грешников на дно.

Прорвёмся, чёрт возьми! У меня просто не было другого выхода! Жить с тем, с чем я прожал последние шесть месяцев было уже просто невозможно. Мои силы иссякли.

Тихо тикали настенные часы. Из спальни Трофимыча послышался храп. Не знаю, спала ли Вера? Я решил ещё пол часа подождать.

Половина второго ночи.

Пора!

Я прислушался. Верина кровать стояла в углу комнаты, у окна и ровное дыхание говорило о том, что она спит. Крепко или нет, выяснять не было времени.

Я, стараясь как можно тише слез с печи. Взял свою одежду, забрал ботинки у двери и осторожно вышел в сени.

Быстро оделся. Накинул ватник и одел на голову ушанку. Фонарик с полки перекочевал в мой карман. Сняв с гвоздя ключи от сарайки, я аккуратно скинул огромный крюк и вышел на улицу.

Дождя не было, но с моря ветер задувал крепко. Я поёжился и открыл сарай. Положил ключи на какое-то полено у входа, взял канистры и, чуть ли не бегом спустился к причалу. Добравшись до катера, я осторожно перевалил обе канистры через борт, отвязал канат удерживающий у причала катер и запрыгнул на палубу. Достав фонарик, я пробрался к рубке и запустил мотор.

Неожиданно я увидел, как какая-то тень возникла на берегу и быстро сбежала по лестнице.

- Костя!

Первой мыслью было немедленно дать ход и поскорее отчалить в море, но что-то меня удержало.

- Подожди!

Я уже понял, что это была Вера. В ватнике и накинутом сверху дождевике.

- Я с тобой!

Я удивился, но поняв, что она не собирается отговаривать от моей затеи и воспрепятствовать отплытию, я подошёл к борту, протянул руку и помог ей перебраться на палубу.

- Ты сумасшедший! – она тяжело дышала. – Я поняла, что ты хочешь один доплыть до острова! Ещё на маяке поняла!

- Ну, это не удивительно. – я почесал голову. - А сама-то с чего решила присоединиться?

- Ты не понимаешь, Костя! Одному тебе не добраться. Это безумие! Угробишь и себя и катер!

Я усмехнулся:

- А ты не угробишь?

- Я – нет!

Я посмотрел на Веру. Её глаза блестели и были полны такой решимостью и столько в них было отваги, что я лишь молча кивнул и вернулся в рубку.

- Подожди! – Вера пробралась к носу катера и включила топовый огонь. Затем прошла ко мне, щёлкнула каким-то тумблером и на крыше рубки загорелся мощный прожектор и бортовые огни. Затем она зашла за рубку. Через секунду осветилась корма.

- Круто. Что на ТЫ. - я улыбнулся, кивнул и передёрнув рычаг, отвёл задним ходом катер от причала. Затем включил скорость, развернулся и сверившись с компасом, направил его в открытое море.

Через час Вера зашла ко мне в рубку:

- Сейчас нас будет сносить. Дай-ка я встану.

Всё это время она просидела на носу судна и я было подумал, что так мы проведём весь путь. Отодвинувшись, я освободил место у штурвала.

- Просто я лучше знаю, как не сойти с курса. – она как будто извинялась. – Не в первый же раз. – она улыбнулась.

Я обернулся назад. Луч маяка превратился в маленькую звёздочку, но по прежнему был хорошо виден.

Ещё час, и эта единственная ниточка связывающая нас с сушей, с цивилизацией оборвётся и мы останемся один на один с беспощадной морской стихией.

Как хорошо, что Вера рядом! Был бы я один, пожалуй, уже давно впал бы в небольшую панику. Всё-таки, гордого упрямства во мне было намного больше разума.

Вера же спокойно управляла катером, периодически подкручивая штурвал влево, не давая ему возможности сойти с нужного направления.

Та уверенность, с которой она вела судно, говорила о десятках сделанных подобных морских рейсов. Казалось, она чувствует малейшее отклонение от курса! Ни разу она не оглянулась, что бы свериться с маяком.

Нет, это уже не девочка! Море давно закалило Веру, оставив всё же ей не малую долю как женского очарования, так и обаяния.

- Вера, - выходить из рубки мне не хотелось, - а ты сама когда-нибудь встречала эти тени?

- Какие? – не поняла она сначала. – Ах, эти! Нет. Ни разу. Дедушка не очень любит про это рассказывать. И он до сих пор считает, что часть вины за гибель всех тех, кто не смог добраться до острова лежит и на нём. Ведь только ему одному удавалось возвращаться живым!

- Да это, конечно кажется немного странным.

- Потому что всё, что происходит там, - она кивнула вперёд. – с этими грешниками, кажется неправдоподобным! Как в какой-то страшной сказке!

- Ты веришь в это? – спросил я.

- Конечно! – она в изумлении уставилась на меня. – Не думаешь же ты, что дедушка…

- Да нет, конечно! Что ты?! Просто в голове не укладывается эта…, как ты правильно заметила, - сказка.

Я посмотрел в окно. Топовый огонь освещал лишь нос катера и волны перед ним. Дальше сплошная темнота. Небо давно заволокло, луны не было, звёзд тоже.

- Слушай, - я решил, что если говорить, то будет не так страшно. – А вот эти журавли, как их…?

- Стерхи?

- Да. Они что же, там круглый год живут?

- Нет, что ты? На зиму улетают… То ли в Китай, то ли в Индию, не помню точно. Но весной, летом… Ты бы видел! Весь остров становится белым! Словно снег выпал!

- Ну, увижу наверное.

Мы помолчали. Ветер усилился и катер стало заметно потряхивать. Волны с силой бились о правый борт.

- С запада дует. Придётся сделать небольшой крюк. – Вера закрутила штурвал. – А то перевернёт.

Еле заметный луч маяка оказался с правой стороны.

- То есть плыть придётся дольше?

- Если ветер не изменится. Но ты молодец, что взял ещё солярки.

Я подумал, что молодец, что взял с собой Веру.

С какой головой я, вообще решил, что доплыву один? С кем я решил посоперничать?! С западным ветром? С морем?! Куча воды, которую я ещё и боюсь! Псих.

Сильный удар сотряс катер. Казалось, что дно преломилось!

- Что это? – я старался, чтобы мой голос не сильно дрожал.

- Слеминг. Против волны идём.

Я заметил, что Вера взялась за рычаг и чуть снизила скорость.

Слеминг, твою мать! Будь я один, дал бы этому более короткое название.

- Может надо было влево? Тогда ветер в спину бы… И быстрее поплыли б.

- С кормы если ветер, - рыскать начнём.

Я решил вопросов больше не задавать. От ответов голова пухла и я чувствовал себя дебилом.

- Костя, перенеси пожалуйста канистры в рубку. Чтоб не снесло.

Я был рад как-то помочь. Мне необходимо было себя чем-то занять!

Я выскочил из рубки и рванул к канистрам, но новый удар сбил меня с ног и я больно ударился о палубу и без того распухшим коленом.

- Чёрт! Чёрт! – хотелось крепко выругаться, но я боялся, что услышит Вера. Схватив канистры, я захромал обратно к рубке. Вера открыла мне, я бросил канистры в угол и еле захлопнул за собой дверь. Мощные порывы ветра буквально вырывали ручку из моих рук!

Внезапно впереди по курсу и где-то сбоку две ослепительные молнии пронзили небо, соединив его с морем, словно заключили пари и раздался грохот!

- Швартовы на битенгах закрепить надо! – Вере пришлось прокричать это, чтобы я услышал.

- Что?! – я совсем не понимал, что она от меня хочет.

- Трос! – она указала вперёд на какие-то тумбы, возле которых валялся, брошенный мною трос. – Трос закрепить надо!!

Я распахнул дверь и хватаясь за борт, пробрался к тому, что Вера назвала битенгами.

Грёбанные битенги!

Держась одной рукой за борт, чтобы ветер меня тупо не унёс в море я, как в фильмах, восьмёркой намотал трос на железные тумбы и кое-как закрепил. Над головой снова громыхнуло так, как будто кто-то со всей дури ударил огромным молотом по железной наковальне! Я на секунду оглох, но с силой оттолкнувшись от борта ринулся к рубке. В окно я увидел, как Вера отчаянно вертит штурвал, пытаясь спасти катер от крена.

И вот тут налетел шквал с плотным ливневым дождём! Я не успел открыть дверь, как мощный порыв ветра ударил меня в спину и отбросил вперёд. Пролетев несколько метров я упал на корму, вцепился за верёвки, протянутые вдоль борта и буквально вжался в палубу со страхом смотря на волны, которые за мгновенье выросли в три раза и, казалось накроют сейчас наш катерок целиком.

В заднем окне рубки я увидел Веру, которая что-то кричала мне тыча рукой в сторону левого борта. Я перевёл взгляд и замер.

Из бушующих волн поднялась и словно покрывало легла на борт серая тень.

Это за мной, - пронеслось в голове и ужас сковал меня. Я не мог пошевелиться. Всё тело словно залили свинцом. В отчаянии я попытался вспомнить “Отче наш”, но слова рассыпались в сознании не желая соединяться в молитву. Я вдруг понял, что смотрю прямо в глаза тени! Чёрные. Холодные… Смотрю и не могу оторваться.

Это она… - мысли с трудом протискивались сквозь оцепенение. – Это она меня держит! Не даёт двигаться!

Я собрался из последних сил, вдохнул и заставил себя закрыть глаза. И тут-же почувствовал, как вернулись силы!

Бросившись вперёд к рубке, я только хотел ухватиться за ручку, как увидел справа от себя ещё одну вынырнувшую из моря тень! И в следующую секунду я почувствовал, как она обвилась вокруг моей шеи и стала тянуть к борту! Я стал задыхаться и начал хрипет. Пытался уцепиться за что-нибудь руками! Но пальцы скользили, срывались и когда я почти целиком оказался за бортом и повис над морем, дверь рубки распахнулась, и Вера в последнюю секунду успела схватить мои, сползающие с борта, ноги.

Ускользающим сознанием я смог увидеть, как огромная волна накрыла меня, раз, другой, а потом чья-то сила медленно стало утягивать меня на дно. Всё это время я не переставал чувствовать на своих ногах крепкую хватку Вериных рук. И вот в какой-то момент я почувствовал, что тень как будто засомневалась. Движение вниз прекратилось, с шеи что-то соскользнуло, и Вера дёрнула меня вверх. Оказавшись над водой, я даже не успел отдышаться, как она схватила мои руки и подтянула к свисающей с борта верёвке, за которую я тут-же ухватился. Пару раз глубоко вздохнув, я подтянулся и быстро перелез на катер. Сразу же свесился за борт, схватил Веркину руку и, стиснув зубы, вытянул её на палубу.

Волна размером с дом заглотила наш катер сразу же. Мы даже не успели подняться на ноги. На меня словно обрушилась стена и чуть не размазала по палубе, но кто-то схватил меня за шиворот и вырвал из-под морского пресса! Я задрал голову и увидел тонкий клюв, длинную шею и огромные белые крылья! Стерх сделал круг над катером и стал стремительно набирать высоту! Я болтался в его клюве словно игрушка, а мы подымались всё выше и выше! К самому небу!

На секунду я пронёсся мимо Зевса, который хохоча, одну за другой вонзал в черноту под собой молнии! Чуть выше я заметил Перуна с огромным молотом в руках, раз за разом с грохотом опускавшего его на небесную наковальню.

Небо вдруг очистилось, и я наконец увидел звёзды. Журавль выпустил меня и вскоре исчез внизу. Чувствуя в своём теле удивительную лёгкость, я парил, наблюдая как далеко подо мной озаряются белыми вспышками рваные, серые тучи. Но грома я уже не слышал. Стало вдруг совсем тихо. Недалеко от себя я увидел папу. Он увлечённо с кем-то разговаривал. Это было так неожиданно, что я растерялся и даже не смог позвать его. Но вот он сам оглянулся и приветливо помахал мне рукой. Что-то сказал собеседнику. На кого же он был похож? Не пойму… А! Бог мой! На Веру! Это же, наверное, её отец! Я улыбнулся и склонил голову в знак приветствия.

Чья-то рука легла мне на плечо и я резко обернулся.

Она. Не изменилась. Ни капли. Молча смотрела на меня, чуть закусив нижнюю губу.

- Я тебя никогда, ни в чём не винила. – она улыбнулась и нежно провела рукой по моим волосам. – Не мучайся. Я же всё понимала. Тебе ещё жить и жить.

Тут я не выдержал и уткнувшись в её плечо, заплакал.

Потом крепко её обнял:

- Спасибо тебе.

Мы замерли среди звёзд, буквально впитывая друг друга, и никак не могли насладиться тем абсолютным спокойствием, которое царило вокруг нас. Я готов был провести так вечность.

Она слегка оттолкнула меня:

- Иди. Тебе пора.

Я хотел что-то сказать, но вдруг стремительно полетел вниз.

Первое, что я увидел, когда с трудом разлепил глаза это две кудряшки. Огромные зелёные глаза на фоне голубого чистого неба.

- Наконец-то. – Вера облегчённо выдохнула. – Я думала, что ты разбился.

- Разбился? Обо что? – я попытался сесть и меня пронзила острая боль в колене.

- О палубу.

- И откуда я падал? – мне всё же удалось сесть и я огляделся.

- С неба.

Мы сидели возле топового огня. Он уже был выключен. Катер тихо покачивался. Море успокоилось, даже как будто уснуло.

Недалеко впереди я увидел остров. За деревьями на берегу можно было разглядеть тёмно-красные стены монастыря.

Сзади послышался треск мотора. Я оглянулся. К нам приближалось какое-то судно. На носу стоял и смотрел на нас в бинокль Верин дедушка.

- Он меня сейчас убьёт. – тихо сказал я и подумал, - Даже рук не будет мыть. Вколотит прям в эту палубу, по самую шляпку.

И тут до меня дошло.

Всё! Всё закончилось!

На душе была такая лёгкость! Я не выдержал и расхохотался. Вера сначала удивлённо посмотрела на меня, а потом мотнула своими рыжими кудряшками и тоже весело рассмеялась.

Наш измученный, но целый катер с разбросанными по палубе водорослями всё-таки добрался до острова. А мы сидели и хохотали. Я чувствовал себя счастливым и знал, что сегодня же Трофимыч отвезёт меня обратно. Остров уже мне был не нужен.

А что будет дальше? … Посмотрим!

Автор: Zibert

Источник: https://litclubbs.ru/articles/59156-sterh.html

Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!

Оформите Премиум-подписку и помогите развитию Бумажного Слона.

Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.

Читайте также: