Данный рассказ является художественным вымыслом. Любые совпадения случайны. Приступы жестокости и трагических происшествий, добавлены лишь для атмосферности рассказа. При написании рассказа, ни один сталкер и мутант не пострадал! Всем добра! Мы осуждаем жестокость во всех ее проявлениях и формах! Ну, сталкер, слухай сюда. Про "Грех" этих, проклятых отщепенцев, что в Зоне нашей матушке, будто черви в яблоке гнилом, копошатся. Живут они, понимаешь, не по законам людским, не по понятиям воровским, а по вере своей, скверной, кровью политой. Как то раз мне говорили, у них вожак – не человек, а тень, без имени, лишь номер на роже – "Седьмой". А прихвостни его, опричники, стало быть – "Очистители". И вот про одного такого, кликуха "Анархист", я тебе расскажу… Не шизик он, слышишь, не думай. Убеждённый до мозга костей. Верил, что Зона – это суд, а они, "Грех" поганый – палачи, мечи карающие. Кто не с ними, того в расход, как погань нечистую. Кто засомневался – тому приговор уже выписан, кровь
Данный рассказ является художественным вымыслом. Любые совпадения случайны. Приступы жестокости и трагических происшествий, добавлены лишь для атмосферности рассказа. При написании рассказа, ни один сталкер и мутант не пострадал! Всем добра! Мы осуждаем жестокость во всех ее проявлениях и формах!
Ну, сталкер, слухай сюда. Про "Грех" этих, проклятых отщепенцев, что в Зоне нашей матушке, будто черви в яблоке гнилом, копошатся. Живут они, понимаешь, не по законам людским, не по понятиям воровским, а по вере своей, скверной, кровью политой. Как то раз мне говорили, у них вожак – не человек, а тень, без имени, лишь номер на роже – "Седьмой". А прихвостни его, опричники, стало быть – "Очистители". И вот про одного такого, кликуха "Анархист", я тебе расскажу…
Не шизик он, слышишь, не думай. Убеждённый до мозга костей. Верил, что Зона – это суд, а они, "Грех" поганый – палачи, мечи карающие. Кто не с ними, того в расход, как погань нечистую. Кто засомневался – тому приговор уже выписан, кровью подписан.
Началось всё, когда Седьмой этот, вещание такое выдал, аж мурашки по коже: "Зона, мол, очищается. Да нужна ей рука твердая, наша рука греховная". И выбрал он из своих самых отмороженных голов, самых безбашенных, готовых на всё. Анархист в число этих попал. Дали ему нож булатный, автомат чтоб не скучно и… список. Не фамилии, а приметы. "Кто крестик носит, того на нож. Кто про дом родной поминает, того к праотцам. Кто тени боится, того в расход".
Первый "нечистый" подвернулся у фермы заброшенной. Дед сталкер, тихий да смиренный, борода до пупа, кашу варил у костра, чтоб брюхо голодное не подвело. Анархист подкрался, заглянул в глаза старческие и спрашивает:
— В Бога веруешь, старый?
Дед аж обмер. Потом кивнул еле заметно:
— А как иначе? Без веры тут, сынок, не выжить, засосёт Зона.
— Значит, ты — нечистый, – прошипел Анархист, будто змея подколодная.
Нож вошёл по самую рукоять, точно в сердце. Анархист смотрел, как кровь старческая в землю уходит, и шептал словно молитву: "Очищение. Очищение. Очищение".
С каждой загубленной душой уверенность в нем росла, как бурьян на могиле. Седьмой хвалил, по плечу хлопал: "Ты видишь, чего другие не разглядят, Анархист. Ты – глаз Зоны! Ты – правая рука правосудия!". И задания новые подкидывал, всё грязнее да кровавей.
Раз набрели они на группу сталкеров у склада ржавого. Те хабар делили, хохотали, будто и не в Зоне вовсе. Анархист в тени притаился, слушал их диалог. Потом вышел, руку поднял, как судья перед казнью:
— Кто из вас по ночам плакал, горемыки?
Один сталкер, щенок ещё, огрызнулся:
— Твое то какое дело? Все мы тут плачем… Без слёз тут никак.
— Значит, ты — нечистый, – прорычал Анархист, будто кровосос выскакивающий из засады.
Если Вас не затруднит, можете прямо сейчас подписаться на канал🔔.Оставляйте комментарии, для меня важно видеть обратную связь! Оцените новую рубрику - Короткие рассказы из Зоны. Пальцы вверх, так же приветствуются. Спасибо всем моим людям!
Выстрел оглушительный грянул. Потом ещё три. Остальные кинулись врассыпную, да поздно. "Очистители" уже окружили их плотным кольцом, шансов не оставили.
Седьмой подошёл к телам бездыханным, пнул одного ногой грязной:
— Хорошо. Да мало. Зона требует больше крови.
Анархист начал видеть "скверну" повсюду. В глазах людских – страх загнанный, в словах – сомнения червивые, в движениях – слабость гнилая. Он спать перестал вовсе. Сидел у костра, нож точил до блеска и бормотал, как заведенный: "Кто следующий? Кто следующий?".
Однажды ночью голос к нему пришёл. Не в голове, а в воздухе самом, словно ветер шепчет заклинание:
"Ты очищаешь, да сам нечист. Докажи верность свою. Убей того, кто тебе верит без остатка".
Наутро нашёл он такого. Паренёк, кличка "Малой", новичок совсем, недавно к ним прибился, смотрел на Анархиста, как на бога, как на спасителя. "Ты научил меня выживать в этом аду", твердил он, заглядывая в глаза.
Анархист позвал его в лес, глушь непролазную. Сказал: "Тайное место покажу, где ритуалы мы тайные проводим". Как зашли в самую чащу, Анархист развернулся и посмотрел в глаза Малому:
— Ты веришь мне, брат?
— Конечно, верю! – паренёк улыбнулся доверчиво.
— Тогда умри, – прошипел Анархист и полоснул ножом по горлу без жалости.
Держал Малого на руках, пока тело в конвульсиях билось. Потом опустился на колени и закричал, не от боли душевной, а от восторга дикого: "Я чист! Я чист, как слеза младенца!".
Седьмой был доволен. Дал Анархисту задание "особое": вычистить лагерь "Греха" от отбросов, от "слабых духом". Список – десять имён. Все свои, "грешники".
Надеюсь меня не заблокируют!😁😁😁
Ночью Анархист ходил по палаткам, словно смерть с косой. Заходил тихо, наклонялся к спящим грешникам и шептал:
— Прости меня. Ты — нечистый.
Один проснулся, нож увидел, закричал от ужаса:
— За что?! За что, Анархист?!
— Потому что ты сомневался, падаль. Я видел твою гниль.
К утру лагерь обагрился алым, кровью залитый, как после бойни. Те, кто выжил, бежали в ужасе, проклиная "Грех" и Анархиста. Седьмой стоял на холме, смотрел на мёртвые тела и хлопал в ладоши довольно:
— Великолепно! Ты – истинный очиститель!
Но Анархист его не слушал. Сидел среди трупов, гладил их волосы и шептал безумно: "Простите… Простите меня грешного, я спасаю вас…".
На следующий день голоса начал слышать. Не один, а тысячи, словно хор проклятых. Они говорили с ним, обвиняли, насмехались, сводили с ума. Он стрелял в тени шарахающиеся, резал воздух ножом, кричал, как зверь в клетке: "Уйдите! Я уже всё сделал! Оставьте меня в покое!".
Седьмой пришёл к нему. Посмотрел холодно, будто на отброс:
— Ты сломался, Анархист. Зона отвергла тебя.
— Нет! – завопил Анархист, глаза безумные. – Я – её меч! Я – орудие правосудия!
— Меч не должен говорить. Меч должен рубить, не задумываясь.
Седьмой поднял пистолет. Выстрел. Но Анархист даже не вздрогнул. Он улыбался блаженно, понимающе.
— Теперь я – голос. Я буду говорить за неё. За Зону нашу грешную.
И упал замертво.
Тело его оставили в лесу. Через неделю от него ничего не осталось – лишь клочья одежды да следы когтей звериных. Но сталкеры бают, если ночью в те места забрести, можно шёпот услышать жуткий, леденящий душу:
"Кто верит, тот – нечист… Кто боится, тот – нечист… Кто сомневается…"
А Седьмой? Он до сих пор жив, говорят. И ищет нового "очистителя". Потому что Зона, по его словам, утроба бездонная, никогда не насытится кровью. Вот такая вот история, сталкер. Не дай Бог тебе с такими повстречаться.