Глава 3. Цена головы и старый ученик
Убежище на старой даче становится ловушкой, когда у маленького Вани начинается сильный жар. Елена видит по телевизору свое лицо: за их поимку объявлена награда в 5 миллионов рублей, а их самих называют опасными маньяками. Чтобы спасти ребенка от пневмонии, Елена идет на смертельный риск — она обращается к своей бывшей ученице, которая теперь работает врачом. Но стоят ли старые школьные узы пяти миллионов?
1. Лица на экране.
Дача друга Дмитрия, расположенная в глухом садоводстве, встретила их сыростью и запахом мышей. Это был старый щитовой домик, продуваемый всеми ветрами.
Дмитрий завесил окна старыми одеялами. Елена растопила буржуйку, но тепло распространялось медленно.
Ваня лежал на продавленном диване. Его щеки горели нездоровым румянцем, дыхание было свистящим, тяжелым. Ночь в мусорном баке и ледяной дождь не прошли бесследно.
— У него жар, — Елена приложила руку к его лбу. — Он горит. Дима, нам нужны антибиотики. И жаропонижающее. Срочно.
Дмитрий сидел у старого лампового телевизора, который ловил сигнал через проволочную антенну. Звук был выключен, но картинка говорила сама за себя.
На экране, в выпуске криминальных новостей, показывали фотографию Елены. Старую, с паспорта, где она еще улыбалась. И фото Дмитрия в форме.
Бегущая строка кричала красным: «ПОХИЩЕНИЕ ВЕКА. ВООРУЖЕННЫЕ ПРЕСТУПНИКИ УКРАЛИ СЫНА МИЛЛИАРДЕРА. НАГРАДА ЗА ИНФОРМАЦИЮ — 5 000 000 РУБЛЕЙ».
— Мы знаменитости, — мрачно усмехнулся Дмитрий. — Корсаков не мелочится. Пять миллионов. За такие деньги нас сдаст родная мать, не то что случайный прохожий.
Он подошел к Ване. Мальчик бредил. Он шептал что-то про маму и про "злую комнату".
— В аптеку идти нельзя, — сказал Дмитрий. — Там камеры. Провизоры наверняка уже получили ориентировки. Если ты попросишь сильные детские лекарства, они нажмут тревожную кнопку.
— Я не пойду в аптеку, — Елена встала. В её глазах, обычно мягких, появилась решимость, свойственная учительнице, входящей в класс к хулиганам. — Я пойду к Кате.
— Кто такая Катя?
— Екатерина Андреевна. Моя бывшая ученица. Она была круглой отличницей, я готовила её к мединституту. Сейчас она работает педиатром в частной клинике, тут, в пригороде. Я видела её в соцсетях месяц назад. Она живет в поселке рядом.
— Лена, это безумие. Пять миллионов рублей могут превратить любую "отличницу" в Иуду.
— У меня нет выбора, Дима! — Елена сорвалась на крик, но тут же понизила голос. — Послушай, как он дышит. Это может быть пневмония. Если мы не дадим лекарства сейчас, он умрет. И тогда флешка, Корсаков, наша свобода — всё это не будет иметь смысла.
Дмитрий посмотрел на мальчика. Потом достал из кармана травматический пистолет (всё, что у него было) и протянул Елене.
— Возьми.
— Я не умею стрелять.
— Просто покажи, если что. И телефон. Держи связь. Если через два часа не вернешься... я буду считать, что нас сдали.
2. Визит в прошлое.
Елена надела старый платок, найденный на вешалке, и темные очки. Она выглядела как городская сумасшедшая, но это было лучше, чем её узнаваемое лицо.
Она шла через лес, срезая путь к коттеджному поселку, где жила Катя. Каждый хруст ветки казался ей шагами преследователей.
Дом Кати был богатым. Высокий забор, камеры. Елена знала, что Катя удачно вышла замуж за чиновника. Это пугало. Деньги к деньгам, власть к власти.
Она не стала звонить в домофон. Она дождалась, пока ворота откроются, выпуская машину доставки, и проскользнула во двор.
Катя была в саду. Она гуляла с коляской — у неё был свой младенец. Молодая, ухоженная, в дорогом костюме.
— Катя, — тихо позвала Елена из-за куста сирени.
Девушка вздрогнула и обернулась.
— Кто здесь? Охрана!
— Катя, тихо! Это я. Елена Павловна. Учитель литературы.
Катя замерла. Она подошла ближе, вглядываясь в женщину в грязном плаще и очках.
— Елена Павловна? — её глаза расширились. — Боже мой... Вы?!
Она узнала её. И тут же сделала шаг назад, прикрывая собой коляску.
— Я видела новости. Вы... вы украли ребенка. Вы убили охранника!
— Я никого не убивала, Катя. И никого не крала. Посмотри мне в глаза. Ты помнишь меня? Помнишь, как мы читали Достоевского? "Тварь я дрожащая или право имею"? Ты веришь, что я могу обидеть ребенка?
Катя дрожала. Её рука потянулась к карману, где лежал телефон.
— Там пять миллионов, Елена Павловна... Мой муж говорит, что таких надо стрелять на месте.
— Катя, — Елена сняла очки. Её глаза были красными от бессонницы и слез. — Мальчик умирает. У него жар. Его отец... отчим... он убил его мать. У нас есть доказательства. Мы пытаемся его спасти. Мне не нужны деньги. Мне нужны антибиотики. "Цефтриаксон" или "Сумамед". И шприцы.
Повисла тишина. Где-то лаяла собака. Катя сжимала телефон. На экране уже горели цифры "112".
Елена стояла, не шевелясь. Она ждала приговора.
Внезапно Катя сбросила вызов. Она оглянулась на дом.
— Ждите здесь. В кустах. Если выйдет муж — он вызовет полицию сразу.
Она убежала в дом.
Елена сползла по стене забора. Сердце колотилось так, что болели ребра. Предаст? Принесет лекарства или приведет мужа с ружьем?
Через пять минут Катя вернулась. В руках у неё был пакет.
— Здесь всё. Антибиотики, жаропонижающее, ингалятор. И немного еды. Детское питание.
Она сунула пакет Елене в руки.
— Уходите. Быстро. Через заднюю калитку, она открыта.
— Спасибо, Катя. Ты... ты человек.
— Уходите! — в глазах Кати стояли слезы. — И Елена Павловна...
— Да?
— Не дайте им его поймать. Этот Корсаков... мой муж работает с ним. Он страшный человек.
3. След.
Елена бежала обратно через лес, прижимая пакет к груди как величайшее сокровище. Она успела. Катя не предала. Мир не так безнадежен.
Она вбежала в домик.
— Дима! Я принесла!
Дмитрий не ответил. Он стоял у окна, отодвинув край одеяла, и смотрел на дорогу.
— Что случилось?
— Тихо, — он приложил палец к губам. — Слушай.
Елена прислушалась. Вдали, со стороны трассы, слышался нарастающий гул. Не машины.
Вертолет.
— Они ищут с воздуха, — сказал Дмитрий. — Тепловизоры. Мы затопили печь, и теперь этот дом светится на их экранах как рождественская елка.
Он подбежал к Ване. Мальчик дышал тяжело, с хрипом.
— Лекарство! — Елена дрожащими руками набрала шприц.
Укол. Ваня даже не проснулся, только дернулся.
— Мы не можем здесь оставаться, — Дмитрий начал собирать вещи. — Сейчас сюда приедет группа зачистки.
— Куда мы пойдем? Он не может идти!
— Мы не пойдем. Мы поедем. В сарае стоит старый "Москвич" моего друга. Я надеялся, что не придется его заводить, он шумит как танк, но выбора нет.
Дмитрий взял Ваню на руки.
— Флешка у тебя?
— Да.
В этот момент над крышей дома пронесся вертолет. Грохот винтов заглушил все звуки. По крыше ударил луч прожектора, пробиваясь сквозь щели.
4. Звонок другу.
Они вытолкали "Москвич" из сарая. Дмитрий замкнул провода зажигания. Старый мотор чихнул, выплюнул облако сизого дыма, но завелся.
— Садись!
Как только они выехали за ворота, Дмитрий достал свой телефон. Тот самый, который он держал выключенным.
— Что ты делаешь?! — закричала Елена. — Они засекут сигнал!
— Они и так нас нашли, — Дмитрий набрал номер. — Мне нужно сделать один звонок. Единственному человеку, который может нас прикрыть.
Гудок. Второй.
— Алло? Полковник? Это Соколов. Да, я жив. Да, я знаю, что я труп. Но у меня есть то, что посадит Корсакова. И половину мэрии. Мне нужен коридор. К зданию на Литейном.
Голос на том конце был жестким:
— Дима, ты идиот. Тебя заказали. Приказ на ликвидацию при задержании.
— У меня мальчик. Сын Корсакова. И видео убийства его матери. Полковник, я не прошу спасать меня. Спасите пацана.
Пауза.
— Где ты?
— Северное шоссе, район Орехово. Еду на развалюхе в город. На хвосте — ЧВК Корсакова.
— У тебя двадцать минут. Доберись до старого поста ГАИ на 40-м километре. Я пришлю туда своих ребят. Если успеешь раньше людей Корсакова — будешь жить.
Дмитрий бросил телефон в окно.
— Держись, Лена. Сейчас будет трясти.
5. Гонка на выживание.
"Москвич" вылетел на трассу. Дмитрий выжал из старичка всё, на что тот был способен. Стрелка спидометра дрожала на отметке 110.
В зеркале заднего вида появились фары. Три джипа.
— Это Белов, — процедил Дмитрий. — Он не отпустит.
Джипы приближались стремительно. Они были мощнее, быстрее, тяжелее.
Первый удар пришелся в бампер. "Москвич" швырнуло в сторону, Елена вскрикнула, прижимая к себе Ваню. Мальчик проснулся и заплакал, но из-за жара его плач был тихим, как писк.
— Не бойся! — крикнул Дмитрий. — Я их не пущу!
Второй удар. Джип поравнялся с ними. Стекло опустилось. Елена увидела лицо Белова. Он улыбался. В его руке был пистолет.
— Прощай, Дима! — крикнул он.
Он выстрелил.
Заднее стекло "Москвича" разлетелось в крошку.
Елена закрыла собой ребенка.
— Пригнись! — заорал Дмитрий.
Он резко дернул руль влево, ударив джип Белова в бок. Это был маневр камикадзе. "Москвич" заскрипел, но джип, наскочивший на отбойник, высекая искры, отстал.
Впереди показались огни поста ГАИ. И синие мигалки. Много мигалок.
— Это наши? — спросила Елена.
— Или не наши... — прошептал Дмитрий.
Машина Белова выровнялась и снова пошла на таран. Он собирался просто столкнуть их с дороги перед самым финишем.
До поста оставалось сто метров.
— Ваня, закрой уши! — крикнула Елена.
Дмитрий увидел, что Белов идет на таран. Он ударил по тормозам.
Джип Белова пролетел вперед, не успев среагировать, и на полной скорости врезался в полицейский "Форд", перегородивший дорогу.
Удар был чудовищным.
"Москвич" остановился в метре от груды металла.
К машине побежали люди в масках и с автоматами. На их спинах было написано "ФСБ".
Дмитрий положил голову на руль.
— Успели...
В следующей главе:
Они в безопасности, но в "аквариуме". ФСБ забирает флешку и мальчика. Елену и Дмитрия разводят по разным камерам для допроса. Полковник, друг Дмитрия, говорит, что дело слишком сложное: у Корсакова покровители в Москве. Видео на флешке может "исчезнуть". Дмитрий понимает, что систему нельзя победить по правилам системы. Ему предлагают сделку: свобода в обмен на молчание. Но Елена не готова бросить Ваню, которого собираются отдать... "законному опекуну" Корсакову, пока идет следствие.
Как Корсаков смог выкрутиться даже после такого компромата? И какой безумный план придумает Елена, чтобы выкрасть ребенка из-под носа у спецслужб и убийц?