"Что, Полинка, тридцать два стукнуло, а всё одна кукуешь? Тяжко, наверное, в одиночестве?" – процедила сестра, её голос звучал почти змеиным шипением. "Не переживай, дорогая, – улыбнулась я в ответ, – я уже давно не свободна". Вся семья замерла, словно их ударило током...
Полина заглушила мотор своей машины у знакомой с детства ограды и на миг застыла, собираясь с мыслями. Десять лет… Целая эпоха отделила нынешнюю её от той юной особы, что убегала отсюда в слезах, с горящим следом от Викиной руки на щеке и жестокими словами отца, которые навсегда отпечатались в сознании: "Не попросишь прощения – порога моего дома не смей переступать! Вон!"
За прошедшие годы многое переменилось. В прошлом остались и медицинский институт, и сложные первые месяцы в Москве, когда приходилось тесниться в коммуналке и круглые сутки дежурить в больнице. Теперь она – Полина Андреевна, кандидат медицинских наук, ведущий хирург престижной частной клиники, автор множества научных работ. А ещё – супруга Игоря Валентиновича Громова, хозяина сети медицинских центров.
Но сейчас, глядя на обветшавшую краску родительского забора и накренившуюся калитку, она снова ощутила себя той беззащитной девчушкой двадцати двух лет, осмелившейся озвучить правду и дорого заплатившей за это.
В сумочке завибрировал телефон, прерывая поток воспоминаний. Это Игорь: "Как ты, солнышко? Если что – сразу звони, примчусь и вызволю". Полина невольно улыбнулась. Игорь изначально был против этой поездки, повторял, что родных не выбирают, и не стоит терпеть оскорбления даже от самых близких людей. Но неожиданный звонок отца месяц назад застал ее врасплох.
"Полина, пора прекращать эти обиды, – сказал отец уставшим голосом. – Мы стареем, внуки растут, а ты нас не знаешь… Приезжай на Новый год, Вика готова помириться".
Дом выглядел обветшалым и заброшенным. Облупившаяся краска, прогнившее крыльцо…. В палисаднике одиноко торчали голые побеги некогда прекрасных маминых роз. Полина помнила этот дом полным жизни и красок, а сейчас он напоминал декорации к киноленте о трудном времени.
Мать отворила дверь почти сразу – видимо, увидела в окно подъехавшую машину. Она сильно сдала. В волосах серебрилась седина, а морщины прорезали глубокие складки вокруг глаз. И ещё она заметно похудела. "Полиночка…" – голос матери дрогнул. – "Проходи, доченька, проходи…" Обнялись они неловко, формально. Слишком много времени прошло, слишком много злых слов было сказано.
В прихожей всё осталось прежним: тот же шкаф, та же вешалка, те же семейные снимки на стене. Только Полины на них не было. Её старательно вычеркнули из семейной летописи после того конфликта. "Где отец?" – поинтересовалась она, снимая дорогое пальто. "В зале, переживает очень. Мы все переживаем…"
Отец встретил сдержанно, но в глазах промелькнуло удовлетворение, когда он оглядел её дорогой наряд, профессиональный макияж, уверенную позу. Его дочь явно преуспела в жизни. "Как доехала? На чём приехала?" – "На машине. Нормально, без затруднений".
За столом хлопотала мать. Всё, как в детстве, только порции стали меньше, а в супе стало меньше мяса. Полина молча подметила эти изменения. В их семье всегда экономили, но сейчас это было особенно заметно. "Ну, рассказывай, как твои дела?" – обратился отец. – "Где работаешь?" – "В частной клинике. Хирургом". – "Хирургом…" Мама всплеснула руками. – "Вот это да! А мы и не знали. Ты же нам ничего не рассказывала толком".
Беседа не клеилась, повисали долгие паузы. Все пытались найти нейтральную тему, избегая болезненных вопросов. Полина рассказывала о работе, родители – о соседях и городских событиях. О Вике пока не говорили.
"А сестра с детьми когда появится?" – наконец решилась спросить Полина, хотя этот вопрос назревал с самого начала её визита. Родители обменялись взглядами. "Да они теперь тут живут, неподалёку, – вздохнул отец. – В доме бабушки. Помнишь, где жила тётя Зина? Так вот, после кончины Вика с семьёй туда переехали. Со своим жильём как-то не сложилось…" – коротко ответила мать и отвернулась к окну.
Полина кивнула. Ей хотелось узнать больше, но передумала растравливать душу родителям. В половине седьмого во дворе раздались голоса. Мать вскочила и стала поправлять волосы. "Это они. Полина, ну ты постарайся, пожалуйста. Мы же условились помириться!"
Дверь распахнулась, и в дом вошла многочисленная и шумная семья. Оказалось, сестра стала матерью троих детей. Старшей девочке было около восьми лет, младшему мальчику – года четыре. Между ними стоял еще один мальчишка с разбитой коленкой и грязными руками. "Бабушка, а где гости?" – громко спросила девочка. "Тише, Настюша", – приструнила её Вика, входя в гостиную.
Полина не сразу узнала сестру. Красавица, из-за которой в старших классах дралась большая часть школы, превратилась в утомлённую женщину с потухшим взглядом. Волосы были собраны в небрежный пучок, на ней была недорогая куртка и разношенные сапоги. На лице читалось выражение человека, смирившегося с тем, что жизнь сложилась совсем не так, как мечталось.
Вслед за Викой вошёл ее муж Петя. Полина с удивлением отметила, что он почти не изменился – разве что волосы стали реже, а живот больше. У него сохранились те же самоуверенные манеры, тот же взгляд человека, считающего, что весь мир ему что-то должен. "Ну вот", – произнесла Вика, снимая с детей куртки. – "Наконец-то пожаловала наша столичная штучка".
В голосе сестры не было ни капли радости, скорее настороженность, смешанная с плохо скрываемым раздражением. "Здравствуй, Вика. Здравствуй, Петя". Петр сухо кивнул, не глядя в глаза. Полина предположила, что он, наверно, чувствует неловкость после того старого конфликта, или он все ещё обижен на нее.
Ужин проходил в тягостной атмосфере. Дети шумели, Вика их постоянно одёргивала, родители пытались поддержать беседу. Данила рассказывал о своей работе. Сейчас вкалывал грузчиком на складе. "Зарплата, конечно, оставляет желать лучшего, – сетовал он. – Но что поделаешь, кризис… Работодатели совсем обнаглели. Знакомый предлагал охранником устроиться. Там вроде больше платят, но график неудобный".
Полина слушала и думала о том, как по-разному могут сложиться судьбы людей. Её однокурсники из медицинского сейчас работали врачами в Москве и Петербурге, получали приличные деньги, ездили на конференции. А её сестра, которая всегда была всеобщей любимицей, красавицей и отличницей, сидит в провинциальном городке и считает копейки.
"А ты чем занимаешься?" – вдруг спросила Вика, прервав жалобы мужа на неблагодарных работодателей. "Работаю в частной клинике. Хирургом". – "Хирургом?" Петя удивлённо поднял брови. "Серьёзно? И хорошо платят?"
Вопрос прозвучал грубо, но Полина ответила правдиво: "На жизнь хватает". "А жильё своё есть?" – продолжал допрос он.
Вика внимательно изучала сестру: её дорогую бижутерию, профессиональный маникюр, стильную одежду. В её взгляде отразилась смесь зависти и обиды. "Везёт же некоторым, – тихо произнесла Вика. – Свободная, независимая, при деньгах… Просто сказка". В этих словах послышалась ядовитая нотка, которую Полина хорошо помнила.
Так Вика разговаривала в детстве, когда хотела её задеть. "А что с личной жизнью?" – продолжила она, откинувшись на спинку стула. – "Или кроме карьеры ничего не замечаешь вокруг? Не удивлюсь, если это так. Это вполне в твоём духе".
Родители встревожено переглянулись. Мать попробовала перевести разговор: "Может, чайку попьём? Я тортик купила". "Нет, мам, это интересно", – не отступала Вика. "Полинка, тебе уже тридцать два, а всё ещё одна, в девках засиделась. Тяжело, наверное, Новый год встречать в гордом одиночестве?" Петя усмехнулся, поддерживая жену.
Полина почувствовала, как внутри всё сжалось в знакомый болезненный комок. Все та же Вика, все те же приёмы – найти слабое место и ударить по нему посильнее. "Не беспокойся обо мне", – безмятежно ответила Полина, откладывая приборы. – "Я уже давно замужем".
В комнате повисла напряжённая тишина. Вика открыла рот, но не смогла ничего сказать. Мать и отец замерли с чашками в руках. "Замужем?!" – наконец выдавила мама. – "А мы… мы ничего не знали!" "Я не сочла нужным сообщать вам о своей свадьбе".
Полина внимательно наблюдала за сестрой, отмечая малейшие изменения в её выражении лица. "А муж? Кто он?" – осторожно спросил отец. "Предприниматель. Ему принадлежит сеть частных клиник".
Полина произнесла это спокойно, но про себя подметила, как молниеносно изменилось выражение лиц у сидящих за столом. Петя даже отложил котлету и уставился на неё во все глаза. Вика побледнела. Она хорошо соображала и отлично понимала, что значит "владелец сети частных клиник" в денежном эквиваленте. "Полиночка, доченька…" – заговорила мама ласковым голосом. – "Как же ты нам ничего не рассказывала? Мы так обрадовались бы!"
"Обрадовались бы?" Полина приподняла бровь. "Как радовались десять лет назад, когда выгоняли меня из дома? Или как радовались, когда со мной три года общаться не желали?" – "Полина, ну к чему ты это сейчас?" – осадил её отец. – "Папа, я ни в чём никого не упрекаю, всего лишь констатирую факты".
Вика пришла в себя и с укоризной подметила: "А когда была свадьба? И нас даже не позвали!" Она явно пыталась сгладить острые углы. Полина слегка улыбнулась. "Два года назад. Торжество прошло скромно, в кругу близких. Понимаешь, у Игоря такая работа – много влиятельных клиентов, поэтому он не любит афишировать свою личную жизнь".
– "А у вас есть дети?" – внезапно выпалила племянница. Вика тут же осекла ее: "Настя!". "Пока нет," – ответила Полина девочке, – "но обязательно будут в будущем". Петр прокашлялся и вдруг очень учтиво произнес: "Я, кстати, всегда говорил, что Полину ждет блестящее будущее. Она всегда была умной и целеустремленной. Помнишь, Вика, я же предсказывал, что из нее выйдет что-то стоящее".
Полина едва смогла сдержать смех. Зять, который десять лет назад назвал ее завистливой особой и захлопнул дверью, теперь рассказывал, как всегда верил в ее успех.
"А где находятся ваши клиники?" – продолжал он выспрашивать. "Я вот думаю, может быть, обратиться к вам? У меня спина болит после тяжелой работы, а в поликлинике огромные очереди". Вика одернула его, но он не обратил внимания на предупреждение в ее голосе. "Мы все гордимся Полиной. Всегда гордились. Просто в семьях бывают недоразумения, а потом неловко первым позвонить".
Полина смотрела на жадные, заискивающие, внезапно ставшие такими доброжелательными лица, и чувствовала, как внутри поднимается тошнота. Вот оно, истинное значение семейной любви. Когда она ничего не представляла из себя, они безжалостно выгнали ее из дома и забыли, что у них есть дочь. Теперь, когда стало известно о ее достижениях, все дружно вспомнили о родственниках.
"А может быть, летом приехать к вам в Москву?" – продолжала мать, все больше воодушевляясь. "Познакомишь племянников со своим супругом, а то они столичной жизни не видели, да и ты сама проведешь с ними время". Вика одобрительно кивала, подтверждая слова матери. "Да, Настя давно мечтает посетить Москву. А Игорь Валентинович, наверное, очень интересный, образованный человек. А у вас большой дом?"
Полина молча слушала этот поток внезапно возникших дружеских речей. Петр, который еще полчаса назад смотрел на нее с едва скрываемым раздражением, теперь разрабатывал планы переезда в столицу и проживания в ее жилище. Вика, только что язвившая насчет одиночества, вдруг заинтересовалась подробностями ее личной жизни.
Родители, которые десять лет прекрасно жили без старшей дочери, внезапно почувствовали огромную потребность в общении с зятем. "Простите", – тихо сказала Полина. "Мне нужно выйти на свежий воздух". "Доченька, не стоит. На улице холодно, береги себя", – забеспокоилась мать. "Ничего, я привыкла".
Полина вышла во двор и глубоко вдохнула морозный воздух. В доме стало душно от неожиданного слащавого внимания. Она прошла до ворот и обратно, пытаясь успокоиться. На телефон пришло новое сообщение от Игоря: "Как дела? Ты не передумала насчет завтрашнего рейса?". Она собиралась ответить, что все идет по плану, но внезапно остановилась.
По какому плану? Она приехала сюда, чтобы наладить отношения с семьей, но теперь не понимала, с кем ей нужно мириться: с людьми, которые десять лет назад выгнали ее за правду, а теперь готовы целовать ее ноги только потому, что у нее появились деньги. Ну уж нет.
Когда она вернулась в дом, вся семья сидела в гостиной и что-то оживленно обсуждала приглушенными голосами. Как только она вошла, разговор резко прекратился. "Полиночка, мы тут подумали", – начал отец. "Может быть, ты расскажешь нам о своем муже поподробнее? Мы ведь совсем ничего не знаем о нашем зяте". "Да, и фотографии покажи," – подхватила Вика, – "или какое-нибудь видео. Очень интересно".
Полина села в кресло и внимательно посмотрела на сестру. "Вик, тебе не кажется, что прежде чем спрашивать меня о моем муже, тебе стоит попросить у меня прощения? Не кажется, что прежде чем начать новую главу, нужно завершить старую?" Лицо Вики изменилось. Улыбка стала натянутой. "Полин, ну зачем ворошить прошлое? Мы же договорились все забыть". "А такое можно забыть?" – неуверенно ответила Полина. "Я помню каждое слово, наверное, потому что в тот момент боль чувствовала только я. А почему? За что? Я ведь просто сказала, что нельзя все расходы на свадьбу нести нашей семье. Что если твой жених не в состоянии внести свой вклад в такое важное событие, то стоит подождать, пока он станет более состоятельным".
Петя покраснел. "Полина, это было давно. Настали другие времена". "Серьезно? То есть ты больше не считаешь меня завистливой и чужой, которая пыталась сорвать вашу свадьбу из вредности?". "Полин, ну что ты?" – попыталась вмешаться мать. "Мы все простили".
"Простили? Это вы меня простили? А за что, интересно?" В комнате воцарилась тишина. Только младший сын Вики, продолжал играть с машинками, не понимая происходящего. "За то, что Вика ударила меня по лицу и сказала, что я завидую ее счастью," – продолжала Полина. "Или за то, что вы, мама и папа, выгнали меня из дома, сказав, что пока я не извинюсь, мне здесь не место, а извинюсь перед кем? Перед вашим любимым зятем, который до сих пор ищет легкие пути и не в состоянии обеспечить свою семью?".
"Доченька, мы тогда погорячились", – пробормотал отец. "Хорошее объяснение, ничего не скажешь. Но знаете, что самое интересное?" Женщина подошла к окну, за которым темнела зимняя улица. "Я была права, абсолютно во всем права, и теперь мы все в этом убедились". В комнате стояла напряженная тишина. "Посмотрите на себя", – спокойно продолжила Полина. "Прошло десять лет. Петр так и не смог обеспечить семью. Работает грузчиком за копейки. Вика живет в квартире бабушки, экономит на всем. Детей толком одеть не может. Вы, родители, тоже явно не процветаете. Дом разваливается. Ремонт не делался лет пятнадцать".
"Полина", – возмутилась мать. "А я, та самая завистливая особа, которая, по вашему мнению, хотела расстроить свадьбу из вредности, стала врачом, защитила диссертацию, вышла замуж за успешного человека и живу в достатке. Я не закончила. Знаете, что в этом всем самое отвратительное? Не то, что вы меня выгнали, не то, что почти десять лет мы не общались, а то, как вы ведете себя сейчас".
Она обвела взглядом притихших родственников. "Полчаса назад Вика язвила мне по поводу моего одиночества и намекала, что я неудачница, а сейчас планирует приехать ко мне в гости и познакомить детей с моим мужем. Петя теперь вдруг припомнил, что всегда верил в мой успех и хочет найти работу в Москве. А вы, родители, которые три года после того скандала со мной не разговаривали, вдруг заговорили о том, как всегда мною гордились".
"Полиночка, ну что ты", – попыталась вмешаться мать, но голос ее дрогнул. "Вам нужна не дочь, вам нужен кошелек с ножками и связи влиятельного зятя".
Вика побледнела еще больше. "Не говори так. Мы пытаемся помириться, потому что мы семья". "Семья?" Полина усмехнулась. "Когда я была студенткой, без денег и связей, вы даже не хотели смотреть в мою сторону, выкинули меня, как ненужную вещь. А теперь, узнав о муже-бизнесмене, сразу вспомнили о родственных узах. Самим не противно?"
Женщина подошла к столу, на котором лежали ее сумочка и ключи от машины. "Признаюсь вам честно, чего я ожидала от этой встречи: извинений, хотя бы попытки объяснить свое поведение, признания того, что вы были неправы, но вместо этого я вижу людей, готовых лизать мне пятки только потому, что они учуяли запах денег". "Полина, мы все можем обсудить", – попытался вмешаться отец. "Нет, папа, обсуждать больше нечего. Я поднималась в жизни сама, без вашей помощи, без ваших советов, без вашего одобрения, и дальше я буду жить сама".
"Ты не можешь просто уйти", – вмешалась Вика. "У нас трое детей, нам нужна помощь". "Вот и вся ваша правда", – улыбнулась Полина, застегивая пальто. "Нужна помощь. А когда помощь была нужна мне, где вы тогда были?". В комнате стояла тишина. Даже дети перестали играть. "Я не собираюсь помогать людям, которые выкинули меня из дома из-за какого-то никчемного человека, который, судя по всему, так никогда никем и не станет", – продолжала Полина, глядя прямо на мужа сестры. "И я не собираюсь поддерживать отношения с родственниками, которые готовы на всё ради денег, но не способны на элементарную человеческую порядочность". Она направилась к выходу.
"Но знаете, я рада. Почему? Потому что каждый из нас получил то, что заслужил. Вы выбрали этого мужчину вместо родной дочери. Живите теперь с последствиями этого решения, а я выбрала свое достоинство и живу с последствиями своего". Полина вышла в прихожую, надела сапоги и направилась к двери. Сзади послышались голоса, быстрые шаги. Кто-то пытался ее догнать. "Полина, стой!" Это была мать. "Ну не можешь же ты так. Мы же родные люди".
В глазах матери стояли слезы, но это ее больше не трогало. "Родные люди, мама, не выгоняют друг друга на улицу, а потом не унижаются после, узнав о деньгах". Она вышла во двор, села в машину и завела двигатель. В зеркале заднего вида она видела, что на крыльце стоят родители, а из окна выглядывает Вика с мужем. Развернувшись у ворот, Полина в последний раз посмотрела на дом своего детства. Теперь точно в последний раз. Женщина почувствовала удивительную легкость, ибо теперь каждый пожинает плоды своих поступков.
По дороге в Москву Полина позвонила Игорю. "Привет, солнце. Я еду домой". "Как прошла встреча?". "Прекрасно", – улыбнулась она, глядя на дорогу, освещенную фарами, – "именно так, как и должна была пройти".
Спасибо за лайки и подписку