Вы говорите, а ваш партнер перебивает, рассказывая свою историю. Вы замолкаете. Внутри — вспышка ярости, которая тут же гаснет под пеплом привычки. «Ну и ладно. Неважно».
Вы на совещании. У вас есть идея. Вы видите, как коллеги обмениваются репликами, не замечая вашего поднятого пальца. Вы опускаете руку. Идея тает. Вы вместе с ней.
Вы просите ребенка убрать игрушки. В пятый раз. В десятый. Ваш голос звучит как фон, как белый шум, на который можно не обращать внимания. И в какой-то момент вы срываетесь на крик. Только так — громко, искаженно — ваши слова наконец долетают. А потом вы ненавидите себя за этот крик.
Вы лежите рядом с человеком и чувствуете тоску такой густой, тяжелой волной, что ею можно подавиться. Но вы не говорите: «Мне одиноко». Вы говорите: «У тебя завтра рано вставать». И поворачиваетесь на бок.
Ваши потребности выражаются не словами, а симптомами. Головной болью. Бессонницей. Внезапной злостью на пустяк. Это тело кричит за вас. Потому что вы сами разучились.
Это не про скромность. Это про внутренний запрет на существование. На право занимать собой пространство. На право быть услышанной.
Вы живете с ощущением, что ваши слова — это пузыри, которые лопаются, не долетев до другого. Что ваша суть невидима. Что вы — призрак в собственной жизни.
Это ведь про меня.
В детстве ваш голос не стал эхом. Вы говорили: «Смотри, мама!», а она не поворачивалась. Вы плакали от обиды, а вам говорили: «Не реви, прекрати». Вы делились мечтой, а ее называли глупостью.
Ваше «я» не отразилось в глазах значимых людей. Оно провалилось в пустоту. И вы сделали вывод: чтобы быть в безопасности, чтобы не испытывать эту леденящую пустоту неотзеркаливания, нужно быть тише. Идеальнее. Или наоборот — кричать, но не о том, что на самом деле болит.
Вы строите отношения с теми, кто воспроизводит знакомую динамику. С партнером, который живет в своем мире. С друзьями, которые говорят только о себе. Вы выбираете непрослушивание. Потому что это — родной пейзаж. Громкий, уверенный в себе человек пугает: он может действительно услышать. А что, если он увидит ту пустоту, которую вы скрываете?
Вы путаете молчание — со смирением, а крик — со силой. Но и то, и другое — это про одно: «Меня не слышат». Молчание — это капитуляция. Крик — это отчаянная попытка пробить стену. Ни то, ни другое не дает вам главного — контакта.
Вы так защищались. Ребенок, которого систематически не слышат, решает, что с его внутренним миром что-то не так. Что его чувства неважны, неинтересны, неправильны. Чтобы выжить, он хоронит свою субъектность. Он начинает жить реакциями на других, а не откликом на себя. Его подлинный голос уходит в подполье.
Ко мне пришла Ирина. Умная, ироничная женщина. Ее жалоба была странной: «Я не могу попросить мужа передать мне соль за ужином. Я сижу и жду, пока он догадается. А он не догадывается. И я злюсь».
Мы стали искать корень этой «несолености». В образной работе она увидела не сцену с мужем, а себя в детстве, лет пяти. Она сидит за большим семейным столом. Взрослые громко разговаривают, смеются друг с другом. Она тянется за компотом, но кувшин тяжелый. Она говорит: «Папа, помоги». Ее голос тонет в общем гуле. Она говорит громче. Ее замечают. Отец с раздражением бросает: «Подожди, не видишь — разговор!» И продолжает беседу.
Девочка замирает с протянутой рукой. Ее потребность, ее маленькое «помоги» было объявлено помехой, досадным шумом. В тот миг она приняла решение: «Мои потребности мешают другим. Чтобы меня любили, я должна быть незаметной и ждать, пока обо мне догадаются».
Вся ее взрослая жизнь была воплощением этого решения. Она ждала, что муж, начальник, друзья «догадаются». А когда они не догадывались, она злилась на них, но еще больше — на себя, за эту унизительную, детскую надежду.
Работа началась не с того, чтобы учиться «просить соль». А с того, чтобы вернуться к той девочке за столом. Ирина мысленно подошла к ней. Не стала вписываться в разговор взрослых. А наклонилась и тихо сказала на ушко: «Я тебя слышу. Тебе нужен компот. Это нормально — хотеть пить. Давай я тебе помогу». И налила ей компот.
Она начала практиковать это внутреннее «я тебя слышу» по отношению к себе. Когда возникала какая-то нужда («хочу отдохнуть», «мне неприятно это обсуждать»), она сначала внутренне произносила эту фразу. Признавала право на потребность. И только потом решала, озвучивать ли ее.
Однажды муж, как обычно, не заметил ее усталости и начал рассказывать о рабочих проблемах. Раньше она бы молча кивала, копя обиду. В этот раз она сделала паузу, положила руку на грудь, почувствовала знакомый комок беспомощности и сказала вслух: «Знаешь, я очень устала. Я готова тебя выслушать, но мне нужно десять минут просто посидеть в тишине».
Он удивился. Сказал: «Конечно». Мир не рухнул. Ее потребность, наконец высказанная не как упрек, а как простая констатация, была услышана. Это был не подвиг, а первый шаг из тюрьмы молчания.
Вернуть свой голос — не значит стать крикливо-настойчивой. Это значит восстановить связь между внутренним ощущением и внешним словом.
Начните с внутреннего слушания. Каждый день задавайте себе вопрос: «Что я сейчас чувствую? Чего я хочу?» Не «что должна», а «чего хочу». И просто регистрируйте ответ. Без оценки. Вы учитесь слышать себя. Это основа.
Разрешите себе занимать место. Физически. В транспорте, в очереди, в разговоре. Не извиняйтесь за свое присутствие словами «извините, можно…». Говорите: «Позвольте, я…». Меняйте язык. Он формирует реальность.
Отмечайте и пресекайте «перебивание». Когда вас перебивают, не сжимайтесь. Скажите мягко, но четко: «Я закончу мысль». Вы не требуете. Вы констатируете границу. Вы учите других обращаться с вами, уважая себя.
Практикуйте «маленькие просьбы». Начните с безопасного. Попросите в кафе стакан воды. Уточните у коллеги непонятный момент. Тренируйте мышцу просьбы. Каждый раз, когда вам идут навстречу, ваш мозг получает сигнал: «Мои слова имеют силу. Мои потребности имеют право на существование».
Ваш голос — это не просто звук. Это свидетельство вашего существования. Отказываясь от него, вы отказываетесь от себя. По крупицам. Изо дня в день.
Вы не обязаны больше оставаться той девочкой, которая ждет, пока о ней догадаются. Вы можете стать той взрослой, которая подойдет, наклонится и скажет ей, а значит, и себе: «Я здесь. Я тебя слышу. Твои слова важны».
Этот путь начинается не с громкой речи. Он начинается с тихого, внимательного слушания самого себя. С того, чтобы в шуме мира различить, наконец, собственный внутренний голос. Он там. Он просто ждал, когда вы наклонитесь и прислушаетесь.
Что вы узнали о себе, читая этот текст?
Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые статьи о том, как возвращать себе себя.
Приходите в 👉 Telegram-канал. Там тихо и безопасно. Можно обсудить то, что наболело, и найти поддержку среди тех, кто понимает.
А если вы хотите глубже исследовать корни своего «неслышания» и познакомиться со мной как со специалистом — добро пожаловать на мою 👉 страницу на B17. Там вы найдете другие мои статьи о детских травмах, психосоматике и восстановлении контакта с собой.