Дверная ручка поддалась слишком мягко, без привычного легкого заедания на втором обороте, которое Полина знала наизусть. Замок открылся бесшумно, словно кто-то недавно смазал механизм маслом.
Она замерла на пороге, не разуваясь, чувствуя, как по спине ползет липкий холод, не имеющий отношения к сквозняку. В квартире стоял густой, тяжелый пар, в котором отчетливо угадывались нотки её дорогой соли для ванн с розмарином.
Была среда, три часа дня — время, когда Игорь гарантированно сидел на планерке, а квартира должна была стоять пустой и тихой. Но тишины не было.
Из ванной доносился ритмичный, влажный плеск и странное причмокивание, будто кто-то огромный ел, не заботясь о манерах. Полина медленно опустила сумку на пол, стараясь не шуметь, хотя интуиция уже орала во весь голос.
Сердце не колотилось, оно просто стало тяжелым, как могильный камень, рухнувший в желудок. Она знала, что увидит, но разум отказывался принимать эту картинку до последнего.
Дверь в ванную была приоткрыта, и из щели валил пар, оседая конденсатом на зеркале в прихожей. Полина толкнула дверь кончиками пальцев.
Галина Борисовна не просто мылась — она царила в чугунной чаше, распластав свое грузное тело в горах пены. На голове у свекрови, поверх седых волос, было намотано Полинино любимое бамбуковое полотенце, которое она берегла для особых случаев.
Но взгляд Полины приковало не это.
На широком бортике ванны, опасно балансируя, стояла открытая банка красной икры — их неприкосновенный запас к юбилею отца. Рядом валялась вскрытая пачка сливочного масла, уже подтаявшего от жары.
Галина Борисовна зачерпывала икру прямо столовой ложкой, цепляла кусок масла и отправляла эту смесь в рот. Оранжевые икринки падали на её мокрую грудь, застревали в пене, лопались, стекая оранжевым соком по дряблой коже.
Свекровь клялась, что потеряла ключи от нашей квартиры. Я пришла с работы раньше и нашла её в моей ванной, поедающую икру.
Галина Борисовна замерла, не донеся ложку до рта, но в её глазах не мелькнуло ни тени испуга. Напротив, во взгляде читалось ленивое недовольство, словно это Полина ворвалась к ней без стука, а не наоборот.
— Ой, Полечка, — голос свекрови прозвучал хрипло, сыто и тягуче. — А ты чего так рано? Игорек говорил, у вас отчетный период, до ночи сидеть будете.
Полина смотрела на банку, на мутную воду, на чужое тело в своей ванной, и её мутило от омерзения.
— Вы сказали, что ключи упали в ливневую решетку, — голос Полины звучал глухо, будто через вату. — Три недели назад. Мы собирались менять замки в выходные.
— Ой, да нашла я их, нашла! — Галина Борисовна небрежно махнула рукой, и грязная пена шлепнулась на пушистый коврик. — В подкладке пальто завалились, через дырку. Думала, зачем вас беспокоить? Замки — это дорого, деньги на ветер.
— И вы решили устроить здесь спа-салон? Пока нас нет?
— Не будь занудой, деточка, — свекровь снова зачерпнула икру, глядя невестке прямо в глаза. — У меня спину прихватило так, что искры из глаз. Шла мимо, дай, думаю, прогрею косточки. А у вас тут... соблазны.
Она облизнула ложку с таким звуком, что Полину передернуло.
— Ты же не жадная, Поля? Для больной матери мужа? Игорек вот никогда для меня ничего не жалеет, он понимает, что мать одна.
— Вылезайте, — тихо, но твердо сказала Полина. — Сейчас же. И уберите за собой этот свинарник.
— Как ты со мной разговариваешь? — Галина Борисовна попыталась привстать, но поскользнулась и грузно плюхнулась обратно, подняв волну. — Я, может, умираю, мне белок нужен для восстановления! А ты пожалела ложку рыбьих яиц?
Полина развернулась и вышла, чувствуя, как дрожат руки. Ей хотелось не просто вымыть руки — ей хотелось содрать с себя кожу.
Это была не случайность, и не разовая акция. Это была разведка боем, проверка границ на прочность.
Вечером состоялся разговор, который больше напоминал разговор слепого с глухим. Игорь сидел на кухне, ковырял вилкой ужин и старательно отводил глаза.
— Поль, ну ты перегибаешь палку, — бубнил он, глядя в тарелку. — Мама звонила вся в слезах. Давление двести, скорую вызывали. Ты её практически голой на улицу выгнала.
— Я выгнала её из своей ванной, где она ела нашу икру моей ложкой. Игорь, она врала про ключи три недели. Ты понимаешь, что она ходила сюда каждый день?
— Да не ходила она! — взвился муж, и в его голосе прорезались истеричные нотки. — Говорит, первый раз зашла, плохо стало человеку! Не на асфальт же ей падать?
Полина смотрела на мужа и видела перед собой совершенно незнакомого человека. Его мягкое, когда-то казавшееся добрым лицо сейчас выглядело рыхлым и бесхребетным.
— Забери у неё ключи, — сказала она ледяным тоном. — Или я завтра же вызываю мастера и меняю личинки.
— Забрал я, забрал! — Игорь швырнул вилку на стол. — Она обиделась страшно. Сказала, ноги её здесь больше не будет. Довольна ты теперь?
Полина не была довольна, потому что внутри неё росло темное, тяжелое предчувствие.
Прошла неделя, которая показалась вечностью.
В квартире начали происходить странные, почти мистические вещи, которые заставляли Полину сомневаться в собственном рассудке. Мелочи, едва заметные сдвиги реальности, разрушающие уют.
Утром она находила свою расческу не на полке у зеркала, а на стиральной машине, и между зубчиками оставались длинные седые волосы. Тюбик с её дорогим французским кремом становился легче с пугающей скоростью, словно кто-то мазал им не лицо, а пятки.
— Мама заходила? — спрашивала она прямо.
— Нет! — слишком быстро отвечал Игорь, пряча глаза. — Я сам заезжал к ней, отвозил продукты.
Но запах выдавал всё. Квартира пропиталась чужим, тяжелым духом — смесью корвалола, старой пудры и жареного лука. Этот запах был агрессивным, он метил территорию, вытесняя тонкий аромат дома.
В одну из суббот Полина вернулась с пробежки раньше обычного. Игоря не было, он уехал якобы в автосервис.
На кухне, по-хозяйски расположившись за столом, сидела Галина Борисовна.
Она не просто сидела. Она проводила ревизию. На столе возвышались горы банок с крупами, специями и чаем.
— О, явилась, — бросила свекровь, не оборачиваясь. — Ты посмотри, какой бардак у тебя в шкафах. Жучки заведутся, если не прокаливать гречку. Я вот решила порядок навести.
Она держала в руках банку с коллекционным чаем — тем самым белым жасминовым, который Полина привезла из командировки и заваривала только по праздникам.
— Галина Борисовна, поставьте на место, — голос Полины зазвенел от напряжения.
— Да ерунда это, а не чай. Сено какое-то пересушенное. Я его выкинула, место только занимает. Вот, нормального «Индийского» насыпала. Крепкий, мужику силы нужны, а не эта трава.
Полина метнулась к мусорному ведру. Серебристые, нежные листья лежали поверх картофельных очистков, мокрые, грязные, униженные.
— Вы выбросили мой чай... — прошептала она.
— Я забочусь о сыне! — рявкнула свекровь, грохнув банкой об стол. — Живете как свиньи, Игорь худой, бледный! Я переезжаю к вам на неделю, буду его откармливать. У меня в подъезде ремонт, краской воняет, дышать нечем.
— Какая неделя? — Полина перевела взгляд на Игоря, который бесшумно вошел в кухню и теперь жался к косяку.
— Поль, ну правда, — заблеял он. — Там дышать невозможно. У мамы астма. Потерпим немного, а?
Полина поняла, что ловушка захлопнулась. Они всё решили без неё.
Это была оккупация.
Неделя превратилась в ад. Галина Борисовна заполнила собой всё пространство, вытесняя Полину из её собственной жизни. Её халаты висели в ванной, занимая все крючки. Телевизор работал круглосуточно, транслируя скандальные ток-шоу на полной громкости.
Но самое страшное случилось во вторник.
Полина работала реставратором книг. Дома у неё была оборудована маленькая мастерская на утепленной лоджии — её святилище, куда вход был строжайше запрещен всем.
Там, на специальном столе, лежала редчайшая книга XVIII века, заказ от частного коллекционера. Кожаный переплет требовал ювелирной точности.
Вернувшись домой, Полина услышала странный, шуршащий звук с лоджии.
Дверь была распахнута. Галина Борисовна сидела за рабочим столом Полины, и в руках у неё была Книга.
— О, пришла, — сказала свекровь, усердно натирая старинную кожу чем-то жирным. — А я смотрю — книга старая, кожа вся потрескалась, сухая. Думаю, дай помогу невестке, смажу подсолнечным маслом.
— Что вы наделали?! — крик застрял в горле Полины комом боли.
Она подлетела к столу. Драгоценный переплет потемнел, жирные пятна расползлись по тиснению, необратимо разрушая структуру кожи. Масло впиталось глубоко. Это был конец. Книгу не спасти.
— Ты чего орешь? — обиделась Галина Борисовна. — Я как лучше хотела! Мягкая стала, как новая! А то стыдно, держишь в доме рвань...
Внутри у Полины что-то оборвалось. Не было ярости, не было истерики. Наступила ледяная, абсолютная ясность.
Она не просто портила вещи. Она уничтожала личность Полины.
— Вон, — сказала Полина тихо.
— Чего? — свекровь замерла с промасляной ваткой в руке.
— Вон отсюда. У вас пять минут.
— Иго-орь! — завопила Галина Борисовна. — Твоя жена с ума сошла! На мать кидается!
Игорь выбежал из спальни, растерянный, в одних трусах.
— Поль, ты чего? Мам?
— Она уничтожила заказ на двести тысяч рублей, — Полина говорила сухо, как диктор новостей. — Игорь, если она не уйдет через пять минут, я вызываю полицию. И я не шучу. Я напишу заявление о порче имущества в особо крупном размере.
Игорь посмотрел на книгу, потом на мать.
— Мам, ты зачем трогала? Я же просил...
— Я помочь хотела! — взвизгнула свекровь. — Неблагодарные! Ноги моей здесь не будет!
Она начала метаться по квартире, сбрасывая вещи в сумки. Полина стояла в дверях лоджии, скрестив руки на груди, и смотрела. Она не помогала и не мешала. Она была надзирателем.
Когда за свекровью захлопнулась дверь, Игорь попытался обнять жену.
— Поль, ну успокойся. Ну бывает. Старый человек... Мы заплатим. Я кредит возьму.
Полина отстранилась от него, как от чумного.
— Ты дал ей ключи, Игорь? Снова?
Он отвел глаза.
— Уходи, — сказала она.
— В смысле? Куда?
— К маме. Кредит ты возьмешь на себя, это правда. Но жить ты будешь там. Мне нужно оценить ущерб и подумать, хочу ли я видеть тебя вообще.
— Ты выгоняешь меня из моего дома? — лицо Игоря пошло красными пятнами.
— Квартира моя, Игорь. Куплена до брака. Ты здесь прописан, но права собственности не имеешь. Собирай вещи.
Он ушел через час, хлопнув дверью так, что посыпалась штукатурка. Полина осталась одна.
Она вызвала слесаря. Тот приехал быстро, за двадцать минут. Работал молча, меняя личинку замка на новую, дорогую и надежную. Щелчок нового механизма прозвучал как музыка.
Полина закрыла дверь на все обороты. Прислонилась спиной к холодному металлу.
Тишина. Наконец-то тишина.
Она прошла на кухню, поставила чайник. Руки всё еще дрожали, но это была дрожь освобождения. Она заварила простой черный чай, села за стол и впервые за месяц вдохнула полной грудью. Воздух был чистым.
Вдруг в дверь позвонили.
Один раз. Коротко и требовательно.
Полина нахмурилась. Слесарь что-то забыл?
Она подошла к глазку. На площадке никого не было видно.
Звонок повторился. Настойчивее. Длинный, противный звук, высверливающий мозг.
— Кто там? — спросила она, не открывая.
Тишина.
Потом тяжелый удар в дверь. Не рукой — ногой.
— Открывай, сука! — голос Игоря был неузнаваемым, пьяным и злым. — Ты думала, я так просто уйду? Это и мой дом! Я здесь живу!
Удар повторился, от него содрогнулся косяк.
— Игорь, уходи, я вызову полицию!
— Вызывай! — заорал он. — Пусть приедут! А пока они едут, я эту дверь вынесу вместе с косяком! Мама, дай мне монтировку!
Полина похолодела. За дверью послышался знакомый, ненавистный голос Галины Борисовны:
— Давай, сынок, ломай! Нечего с ней церемониться! Она у меня украла фамильное золото, пока я мылась! Я заявление уже написала! Мы сейчас зайдем и найдем его!
Скрежет металла по металлу. В замочную скважину с той стороны кто-то с силой вгонял старый ключ, пытаясь провернуть заклинивший механизм.
Полина попятилась вглубь коридора. Новый замок был надежным, но петли... Петли были старыми.
Дверь содрогнулась от чудовищного удара, и по свежей штукатурке сверху поползла тонкая, змеящаяся трещина.
Телефон в руке Полины ожил, высвечивая "Вызов экстренных служб". Но нажать кнопку вызова она не успела.
Свет в квартире моргнул и погас. Щиток был на лестничной клетке.
В полной темноте удары в дверь прекратились. Наступила абсолютная, звенящая тишина, в которой было слышно только тяжелое дыхание двух людей за тонкой преградой.
А потом раздался тихий, вкрадчивый звук работающей электродрели, вгрызающейся в металл прямо напротив замка.
— Мы пришли домой, Полечка, — прошептала Галина Борисовна за дверью так отчетливо, словно уже стояла за спиной. — Открывай.
2 часть можно прочитать тут!
Напишите, что вы думаете об этой истории! Мне будет очень приятно!
Если вам понравилось, поставьте лайк и подпишитесь на канал. С вами был Джесси Джеймс.
Все мои истории являются вымыслом.