Предлагаемый вниманию читателя проект не является систематическим изложением или, тем более, курсом русской истории. Это именно хроника или, точнее, хроники – авторский взгляд на события того или иного года. Причем автор сам выбирал то событие или те события, которые казались ему интересными или значимыми: иногда – не самые заметные на первый взгляд; иногда – очень заметные и, в полном смысле этого слова, определяющие общее направление истории страны и народа.
Текст: Алексей Карпов
Продолжение. Начало см.: «Русский мир.ru» №1–12 за 2024 год и №1–11 за 2025 год.
ГОД 1079-Й
Из «Повести временных лет»:
«Пришел Роман (Святославич. – Прим. авт.) с половцами к Воиню1. Всеволод же (Ярославич, великий князь Киевский. – Прим. авт.) встал у Переяславля и заключил мир с половцами. И возвратился Роман с половцами назад, и… убили его половцы месяца августа во 2-й день. Лежат доселе кости его там, сына Святославова, внука Ярославова. А Олега (Святославича. – Прим. авт.) схватили козаре, заточили его за море, в Царьград.
Всеволод же посадил в Тмуторокани посадника Ратибора».
1 Воинь (Воин) – пограничный городок в Переяславском княжестве.
Так, казалось, Всеволод Ярославич окончательно разделался со своими главными на тот момент противниками – племянниками Святославичами. Причем разделался чужими руками, что выдает в нем незаурядного дипломата. Из всех сыновей покойного Святослава Ярославича на Руси остался (да и то лишь предположительно и где именно, неизвестно) малоинициативный и не склонный к авантюрам Давыд. (Младший сын Святослава Ярославича от его второй жены, Оды, Ярослав, еще ребенок, после смерти отца последовал за матерью в Саксонию, где пребывал до своего совершеннолетия или даже дольше. В летописи он впервые будет упомянут под 1096 годом как подручный своего брата Олега.)
Нет сомнений, что и половцам, и жителям Тмуторокани или восточного Крыма (именно их именовали на Руси хазарами) были уплачены немалые деньги. Относительно же дальнейшей судьбы Олега Всеволод, вероятно, вел переговоры с высшими властями Византийской империи и даже с самим василевсом. Не будем забывать о том, что через свою супругу Всеволод находился в свойствé с императорами ромеев, был для них в каком-то смысле «своим». И правивший в то время император Никифор III Вотаниат (1078–1081) пошел ему навстречу и заключил Олега Святославича под стражу. Правда, не в самом Константинополе, как думалось летописцу, а на окраине империи.
Несколько десятилетий спустя, в начале XII века, знаменитый русский паломник игумен Даниил по пути в Святую землю посетил греческий остров Родос, «велик и богат всем вельми». И попутно заметил:
«…В том острове был Олег, князь Русский, два лета и две зимы…»
Получается, что Олег был освобожден из «родосского заточения» весной 1081 года. А именно в апреле этого года был свергнут император Никифор IIIи на престол в Константинополе взошел Алексей I Комнин (1081–1118). К тому времени, как полагают историки, Олег успел обзавестись супругой, знатной гречанкой Феофанией (Феофано Музалониссой).
Император Алексей окажет помощь своему пленнику. При его поддержке Олег сможет вернуться на Русь и, более того, вернет себе Тмуторокань. Правда, условием его возвращения станет переход «Тмутороканского острова» под протекторат империи.
ГОД 1080-Й
Из «Повести временных лет»:
«Пошли торки переяславские войной на Русь. Всеволод же послал [против них] сына своего Владимира. Владимир же, пойдя, победил торков».
В годы киевского княжения Всеволода Ярославича (1078–1093) Владимир Мономах становится фактически соправителем отца. Он принимает участие во всех важнейших политических акциях, осуществляет на практике политику отца, а нередко и сам решает судьбы отдельных княжеств и их правителей. По его собственным словам, за эти пятнадцать лет он до ста раз совершал стремительные переезды из своего Чернигова в Киев, умудряясь преодолевать 130 верст, разделявших два города, всего лишь за день.
Победа над «заратившимися» торками – не единственное его достижение этих лет. Годом ранее или, может быть, позже, в ответ на нападение Всеслава Полоцкого на Смоленск, он совершает очередной поход на Всеслава и опустошает его землю. Затем воюет с половцами, разорившими Стародуб, причем в его войске, наряду с черниговцами, присутствуют союзники из тех же половцев и торков (так называемых «своих поганых»). В течение двух зим подряд Владимир ходит войной в непокорную Вятичскую землю, а затем снова воюет с половцами и тем же Всеславом. Обо всех этих походах мы знаем исключительно из «Поучения» Владимира Мономаха, а потому точная их датировка, к сожалению, невозможна.
ГОД 1081-Й
Год возобновления борьбы за Тмуторокань. В войну с Всеволодом Ярославичем вступило новое воинственное поколение младших князей – его племянник, сын бывшего смоленского князя Игоря Ярославича, Давыд, и внучатый племянник Володарь, сын княжившего в Тмуторокани прежде и отравленного греческим «котопаном» Ростислава Владимировича.
Из «Повести временных лет»:
«Бежали Давыд Игоревич с Володарем Ростиславичем месяца мая в 18-й день. И пришли к Тмуторокани, и схватили посадника Ратибора, и сели (на княжение. – Прим. авт.) в Тмуторокани».
Княжение их продолжится не более двух лет. Напомним, 1081 год – это еще и год освобождения из «родосского заточения» князя Олега Святославича. А в 1083 году, пользуясь поддержкой императора Алексея, Олег вновь примет на себя титул «архонта Матрахи, Зихии и всей Хазарии».
ГОД 1083-Й
Из «Повести временных лет»:
«Пришел Олег из Грек к Тмуторокани. И схватил Давыда и Володаря Ростиславича, и сел в Тмуторокани. И иссёк козар, которые были советчиками на убийство брата его и на него, а Давыда и Володаря отпустил».
ГОД 1084-Й
Противостояние племянников и дядьев – едва ли не главное содержание русской истории XI–XII веков. Время Всеволода Ярославича – одна из высших точек этой борьбы. Неслучайно киевский летописец в посмертной эпитафии князю писал:
«…Печаль была ему от сыновцев (племянников. – Прим. авт.) его, ибо начали ему досаждать: один желая одной волости, а тот другой; он же, примиряя их, раздавал волости им».
И действительно, Всеволоду приходилось постоянно сталкиваться с притязаниями племянников на те или иные волости. Но, удовлетворяя амбиции одних, он неизбежно ущемлял права других. И вырваться из этого замкнутого круга было невозможно.
Из «Повести временных лет»:
«Приходил Ярополк ко Всеволоду на Пасху (31 марта. – Прим. авт.). В то же время выбежали двое Ростиславичей от Ярополка1. И, придя, прогнали Ярополка. И послал Всеволод Владимира, сына своего, и [тот] выгнал Ростиславичей и посадил Ярополка во Владимире (Волынском. – Прим. авт.).
В то же лето Давыд (Игоревич. – Прим. авт.) захватил греков2 в Олешье и забрал их имущество. Всеволод же, послав, привел его и отдал ему Дорогобуж».
1Речь идет о князьях Ярополке Изяславиче, племяннике Всеволода (сыне князя Изяслава Ярославича), и Рюрике и Володаре, сыновьях князя Ростислава Владимировича.
2 В другом списке летописи: «гречников», то есть купцов, которые вели торговлю с Греческими землями.
Осенью того же года вместе с союзными половцами Мономах совершил карательный поход на Минск – город Всеслава Полоцкого и полностью перебил или угнал в полон его население: «не оставили в нем ни челядина, ни скотины», – как сам он вспоминал в «Поучении», очевидно, ставя эту жестокость себе в заслугу.
Ну а зимой – очевидно, от имени отца – Владимир утвердился в «великой любви» с двоюродным братом Ярополком Изяславичем, княжившим во Владимире на Волыни; правда, условия этого соглашения нам неизвестны. Тогда же обидчики Ярополка, братья Ростиславичи, – видимо, в качестве компенсации – получили во владение Перемышль, город на реке Сан на самом западе Русской земли.
Между прочим, город этот ранее входил в состав волости Ярополка. Да и Дорогобуж, которым Всеволод наделил другого своего беспокойного племянника – князя Давыда Игоревича, – некогда принадлежал отцу Ярополка Изяславу. Не исключено, что именно этими дарениями Всеволода в землях, которые Ярополк считал своими, и объясняется то, что произошло в следующем году.
ГОД 1085-Й
Из «Повести временных лет»:
«Ярополк же хотел выступить против Всеволода, послушав злых советчиков. Узнав об этом, Всеволод послал против него сына своего Владимира. Ярополк же, оставив мать свою и дружину в Луцке, бежал в Польшу. Владимир же пришел к Луцку, и лучане сдались. Владимир посадил Давыда (Игоревича. – Прим. авт.) во Владимире, вместо Ярополка, а мать Ярополкову, и жену его, и дружину его привел в Киев, и имущество его взял».
Как полагают, именно в эти дни киевского плена полячка Гертруда, мать Ярополка (в крещении Петра), записывала на чистые листы принадлежавшей ей латинской Псалтири (знаменитого «Кодекса Гертруды») молитвы за своего находящегося в опасности сына:
«Святая Мария, Вечная Дева!.. услышь меня и молись за единственного сына моего Петра!
Святая Мария, помоги ему и вступись за него, чтобы освободил и сохранил его Бог от всякого зла и всякой опасности, от всех бедствий и терзаний!..
<…>
Так прошу Тебя, чтобы Петру, ради Тебя, было даровано прощение, которое он сам не мог бы заслужить… О надежда и утешение рода человеческого, вступись за мир и единство Святой Церкви и люда христианского, вступись и за все войско Петра, единственного сына моего, и за всю семью его, и за самого раба Твоего, за сохранность святых реликвий; прости все нерадивые прегрешения мои и Петра, защити войско его от бед и опасностей…»
(Перевод Н.И. Щавелевой)
Вдова князя Изяслава Ярославича отличалась искренним благочестием и с благоговением относилась и к православным, и к латинским святыням. Известно, что в течение многих лет княгиня поддерживала тесные связи с Киевским Печерским монастырем: так, именно она заступилась перед мужем за иноков, когда князь вознамерился изгнать их из Киева. Покровительствовала Гертруда и женскому монастырю Святого Николая в Киеве.
В 60–80-е годы XI века раскол между католической и православной церквями еще не зашел слишком далеко. Показательно, что в дни княжения сына Ярополка во Владимире-Волынском княгиня записывала в Псалтирь молитву «за папу нашего, и за князя нашего, и за императора нашего, и за епископов наших, и за аббатов наших, и за братьев наших, и за всех друзей наших, и за всех прихожан Католической (в данном случае: всемирной. – Прим. авт.) церкви, и за весь народ христианский»…
ГОД 1087-Й
Лишь два года спустя Ярополк примирился с Всеволодом. Владимир Мономах совершил еще один поход на Волынь: заключил мир с Ярополком, вернул ему Владимир-Волынский (выведя Давыда Игоревича, скорее всего, обратно в Дорогобуж), а сам возвратился в Чернигов.
Но помимо Ярополка и Давыда на главный город Волынской земли по-прежнему претендовали братья Ростиславичи. Через несколько дней после возвращения из Польши, 22 ноября 1087 года, Ярополк был убит в пути – как все полагали, по наущению Рюрика и Володаря Ростиславичей, ибо именно в Перемышль, к Рюрику, бежал убийца Ярополка – «треклятый» Нерадец.
Тело убитого князя перевезли во Владимир-Волынский, а оттуда – в Киев.
Из «Повести временных лет»:
«…И вышли ему навстречу благоверный князь Всеволод со своими сыновьями Владимиром и Ростиславом, и все бояре, и блаженный митрополит Иоанн с черноризцами и со священниками, и все киевляне; великий плач совершили над ним, с псалмами и с песнопениями проводили его до [монастыря] Святого Димитрия; обрядив тело его, с честью положили в мраморной раке месяца декабря в 5-й день в церкви Святого апостола Петра, которую сам начал строить прежде…»
Владимир-Волынский вновь перешел к Давыду Игоревичу. У Ростиславичей же остались Перемышль (после смерти Рюрика в 1092 году его унаследует брат Володарь), а также Теребовль – город на реке Серет, в Галицкой земле, куда будет посажен на княжение младший из Ростиславичей, воинственный Василий (Василько).
Нетрудно увидеть, что действия Всеволода в эти годы носили спонтанный и во многом вынужденный характер. Примиряя племянников, ему постоянно приходилось идти на уступки и компромиссы. Киевское государство как единая держава, попросту говоря, трещало по швам, и Всеволоду с трудом удавалось сохранять видимость мира…
ГОД 1088-Й
Из «Повести временных лет»:
«…В том же году пошел Святополк из Новгорода в Туров на княжение…»
Трагическая гибель Ярополка Изяславича оказалась на руку князю Всеволоду. После ухода князя Святополка Изяславича на княжение в Туров Новгород оказался в его власти. «…И прислал Всеволод внука своего Мстислава, сына Владимирова, и княжил тот пять лет», – записал новгородский книжник.
Юный Мстислав будет княжить в Новгороде до смерти своего деда (1093), затем покинет новгородский стол, но вскоре вернется по приглашению самих новгородцев и сделается одним из самых любимых и почитаемых новгородских князей.
ГОД 1093-Й
Год смерти князя Всеволода Ярославича.
Из «Повести временных лет»:
«Преставился великий князь Всеволод, сын Ярославов, внук Владимиров, месяца апреля в 13-й день, а погребен был в 14-й день. Была тогда Страстная неделя, и день был четверг, в который положен он был в гроб в великой церкви Святой Софии…
Когда же совсем разболелся (Всеволод. – Прим. авт.), послал за сыном своим Владимиром в Чернигов. Приехал Владимир, увидел его совсем больного и расплакался. И когда сидели рядом с ним Владимир и Ростислав, сын его младший, пришел час, и преставился тихо и кротко… Владимир же с Ростиславом, братом своим, оплакав, обрядили тело его. И собрались епископы, и игумены, и черноризцы, и священники, и бояре, и простые люди, [и], взяв тело его, с полагающимися песнопениями положили его в Святой Софии…»
Под предыдущим, 1092 годом летописец рассказывал о море, поразившем русские города:
«…В те же времена многие люди умирали от различных недугов, так что говорили продающие гробы, что продали гробов от Филиппова дня до мясопуста (то есть от 14 ноября до 25 декабря. – Прим. авт.) 7 тысяч».
Возможно, эта эпидемия и стала причиной смерти киевского князя.
Теперь встал вопрос: кто займет освободившийся киевский престол – Владимир Мономах, как сын почившего князя, или Святополк Изяславич, как старший в поколении русских князей, внуков Ярослава Мудрого?
Из «Повести временных лет»:
«Владимир же начал размышлять, так говоря: «Если сяду на столе отца своего, то придется воевать со Святополком, потому что был это прежде стол отца его». И, рассудив, послал за Святополком в Туров, а сам пошел к Чернигову, а Ростислав (брат Владимира Мономаха. – Прим. авт.) – к Переяславлю. И после Пасхи, по прошествии Светлой седмицы, в день антипасхи, месяца апреля в 24-й день, пришел Святополк в Киев…»
В добровольной уступке Киева двоюродному брату нередко видят один только политический расчет Мономаха, понимавшего, что киевляне не готовы принять его на княжение. Для такого мнения имеются основания: долгое киевское княжение Всеволода Ярославича вызвало откровенную неприязнь к нему населения, страдавшего – особенно в последние годы его жизни – от грабежей и притеснений княжеских бояр и дружинников. Владимир Мономах, несомненно, должен был принимать это во внимание.
Но почему мы должны сомневаться в искренности его поступка? Владимир действительно уступал Киев «старейшему» в роде и действительно надеялся избежать кровопролития, пагубность которого наглядно продемонстрировали предшествующие события. Однако его добровольный уход в Чернигов, увы, не принес мира и облегчения Русской земле, но, напротив, открыл череду новых войн и потрясений…
Спустя несколько дней после вступления Святополка в Киев началась новая большая война с половцами. Виновником случившегося летопись называет киевского князя Святополка Изяславича, который повелел бросить прибывших к нему половецких послов в темницу. А между тем всякий раз после смены князя в Киеве половцы требовали перезаключения с ними мирного договора, считая себя свободными от прежних обязательств. Как и следовало ожидать, после случившегося они начали широкомасштабные военные действия, и освобождение послов из темницы уже ничего не смогло изменить.
Святополку пришлось обратиться за помощью к Владимиру Мономаху. Тот вместе с младшим братом, Ростиславом, немедленно прибыл в Киев. Переговоры проходили в Михайловском Выдубицком монастыре. Уже тогда, по свидетельству летописца, между князьями начались «распря и которы» (ссоры). Владимир предлагал заключить с половцами мир, а Святополк настаивал на войне. В итоге князья приняли решение о совместных военных действиях.
Между прочим, решение это было принято не без вмешательства неких «смысленых мужей». Именно в их уста летописец вкладывает слова, которые впоследствии не раз будут звучать на страницах летописи. Произнесенные же в первый раз, они были обращены к Владимиру и его двоюродному брату Святополку:
«– Почто вы ссоритесь между собою? А поганые губят землю Русскую!»
Эти слова более всего подействовали на Мономаха.
Как полководец, он, несомненно, превосходил Святополка и опытом, и способностями. Гораздо лучше, чем двоюродный брат, Владимир понимал силу половцев и слабость русских, не готовых в тот момент к войне. Когда русские полки подошли к реке Стугне, разлившейся в половодье, он еще раз предложил вступить с половцами в переговоры:
«– Пока здесь стоим, за рекой, угрожая, заключим мир с ними.
И присоединились к совету его разумные мужи… Киевляне же не захотели принять этот совет, но сказали:
– Хотим биться. Перейдем на ту сторону реки.
И понравился совет этот, и перешли реку Стугну, ибо была она тогда весьма многоводна».
Между тем ход событий подтвердил худшие опасения Мономаха. 26 мая 1093 года в битве на реке Стугне у города Треполя русские князья потерпели сокрушительное поражение.
Из «Повести временных лет»:
«Святополк же, Владимир и Ростислав, исполчив дружину, пошли [на половцев]: и пошел на правой стороне Святополк, на левой Владимир, а посередине Ростислав. И, миновав Треполь, прошли вал. И вот половцы пошли навстречу, и стрелки перед ними. Наши же, встав между валами, поставили стяги свои, и вышли стрелки из-за вала. И половцы, подойдя к валам, поставили стяги свои. И налегли сперва на Святополка, и прорвали полк его. Святополк же стоял крепко, и побежали люди его, не стерпев натиска вражеского, и после побежал Святополк. Потом стали наступать на Владимира, и был лютый бой, и побежали Владимир с Ростиславом и воины его. И прибежали к реке Стугне, и пошли Владимир с Ростиславом вброд, и начал Ростислав тонуть на глазах Владимира. И хотел тот подхватить брата своего, и едва не утоп сам. И утонул Ростислав, сын Всеволодов. Владимир же переправился через реку с малой дружиной – ибо многие из полка его пали, и бояре его тут пали – и, перейдя на ту сторону Днепра, начал плакать по брату своему и по дружине своей; и пришел в Чернигов в великой печали…»
Обсуждая жестокое поражение русских войск и смерть Ростислава, в Киеве, наверное, вспоминали и о другом. Как раз накануне битвы, когда князья съехались в Киев, на берегу Днепра произошла ссора между дружинниками Ростислава и печерским иноком Григорием – человеком в Киеве известным и уважаемым. В результате этой ссоры Григорий был убит – по личному приказанию Ростислава.
Из Патерика Киево-Печерского монастыря:
«Случилось однажды в монастыре, что из-за падения животного осквернился сосуд, и потому преподобный Григорий спустился к Днепру за водой. В это время прибыл сюда князь Ростислав Всеволодович, направлявшийся в Печерский монастырь за молитвой и благословением, ибо он вместе с братом своим Владимиром должен был идти в поход против половцев. Увидев старца, отроки его начали насмехаться над ним, бросая обидные слова. Монах же, уразумев, что всех их ждет скорая смерть, так стал говорить: «О, чада! Когда следовало бы вам смирение иметь и многих молитв от всех искать, вы еще большее зло совершаете, что неугодно Богу. Лучше о своей погибели плачьте и кайтесь в своих прегрешениях, чтобы в день Страшного суда получить прощение, ибо уже постиг вас суд: все вы в воде умрете вместе с князем вашим». Князь же, страха Божия не имея, не принял в сердце словеса преподобного, посчитав, что пустое он говорил, когда пророчествовал о нем, и воскликнул: «Мне ли, умеющему плавать, предсказываешь смерть от воды?!» И, разгневавшись, повелел князь связать ему руки и ноги, и повесить камень на шею его, и бросить в воду. И так утоплен был он…
Ростислав же не почел за грех [содеянное им] и от ярости не пошел в монастырь… Владимир же пришел в монастырь ради молитвы. И когда были они у Треполя и сошлись полки, побежали князья наши от лица врагов. Владимир же переправился через реку по молитвам святых и по благословению их, а Ростислав утонул со всеми своими воинами, по слову блаженного Григория. Ибо сказано: «Каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф. 7, 2)…»
Поражение русских князей у Треполя имело тяжелейшие последствия. Нашествия 1093 года и трех последующих лет стали едва ли не самыми страшными в истории домонгольской Руси.
23 июля Святополк потерпел еще одно поражение, на этот раз вблизи самого Киева. Он попытался освободить осажденный половцами город Торческ (или Торкский) – важную крепость на реке Рось. Однако попытка эта закончилась катастрофой. На реке Желани, притоке Припяти, войско Святополка было снова разбито.
«…И побежали наши перед иноплеменниками, и падали раненые перед врагами нашими. И погибли многие, и было мертвых больше, нежели у Треполя. Святополк же пришел к Киеву сам-третей, а половцы возвратились к Торческу…»
Половцам удалось захватить и Торческ, и какие-то иные, не названные летописцем городки. Полностью разорены были окрестности Киева, население уведено в плен или перебито. Летописец с горечью писал о бедствиях «христианского рода», рисуя едва ли не апокалиптические картины:
«…И был плач велик в земле нашей, опустели села наши и города наши, ибо были, бегая пред врагами нашими…»
И далее – вызывающее острую жалость описание мучений сотен русских пленников, уводимых в рабство:
«Страждущие, печальные, мучимые стужей, закованные, в голоде, и в жажде, и в беде, осунувшиеся лицами, почерневшие телом, в стране незнаемой, с языком воспаленным, нагие и босые, с ногами, истерзанными тернием, со слезами отвечали они друг другу, говоря: «Я был из этого города», или другой: «А я из той веси»; так вопрошали они друг друга со слезами, называя род свой, и вздыхали, возводя очи к небу, к Всевышнему, ведающему тайное…»
Мир с половцами был заключен лишь в следующем году, причем для того, чтобы его добиться, вдовцу Святополку пришлось жениться на дочери половецкого хана Тугоркана.
ГОД 1094-Й
Летом 1094 года войну начал князь Олег Святославич, вновь приведший на Русь половцев. Как и шестнадцать лет назад, объектом его притязаний стал «отчий» Чернигов, в котором княжил Владимир Мономах.
Из «Повести временных лет»:
«В том же году пришел Олег с половцами из Тмуторокани [и] пришел к Чернигову. Владимир же затворился в городе. Олег же пришел к городу, и сжег окрестности города, и монастыри сжег. И заключил Владимир мир с Олегом, и пошел из города на отцовский стол, в Переяславль, а Олег вошел в город отца своего. Половцы же начали воевать окрестности Чернигова, а Олег не возбранял им, ибо сам повелел им воевать. Это уже в третий раз привел он поганых на землю Русскую, да простит ему Бог грех его, потому что много христиан загублено было, а другие в плен взяты и расточены по землям…»
Нападение Олега стало еще одним следствием стугнинской катастрофы. И дело даже не в том, что Владимир Мономах потерял в битве с половцами бóльшую часть своей дружины. Гибель брата Ростислава сделала его обладателем сразу двух княжеских центров Руси – Чернигова и Переяславля. Такая ситуация была возможна, пока Киевом владел отец Владимира Всеволод Ярославич. Но теперь киевский престол занял Святополк, а его едва ли могло устраивать столь значительное усиление двоюродного брата. У самого же Владимира сил на оборону и Чернигова, и Переяславля попросту не было. И Владимир вновь уступил.
Сам он в «Поучении» так вспоминал об этом:
«И потом Олег пришел на меня с половецкой землею к Чернигову; и билась дружина моя с ними в течение восьми дней у малого вала и не дала им [войти] в острог. Пожалел я души христианские, и села горящие, и монастыри и сказал: «Да не похвалятся поганые!», и отдал брату стол отца его, а сам пошел на стол отца своего к Переяславлю. И вышли из Чернигова на день святого Бориса (24 июля. – Прим. авт.), и ехали сквозь полки половецкие, меньше ста человек с детьми и с женами, а [половцы] облизывались на нас, словно волки, стоя у перевоза и на горах, – Бог и святой Борис не дали меня им в добычу; невредимы дошли до Переяславля. И сидел я в Переяславле три лета и три зимы с дружиною своею; и много бед приняли от войны и от голода…»
В действительности Владимиру предстояло княжить в Переяславле в течение следующих девятнадцати лет, до перехода на великое княжение в Киев.