Семьдесят процентов Вселенной, согласно современной космологии, состоит из субстанции, которую никто никогда не видел, не регистрировал напрямую и не может объяснить с точки зрения фундаментальной физики — и это почему-то считается триумфом науки, а не признанием её временного банкротства.
Мы живём в удивительную эпоху, когда научное сообщество с невозмутимым видом заявляет, что большая часть мироздания скрыта от нас в форме загадочной тёмной энергии, и при этом ожидает аплодисментов. Вдумайтесь: нам предлагают поверить, что Вселенная на семьдесят процентов состоит из чего-то принципиально неуловимого, расталкивающего галактики друг от друга с нарастающей скоростью. И вместо того чтобы усомниться в корректности измерений или адекватности теоретических моделей, физики предпочитают вводить в уравнения сущности, о которых нельзя сказать ровным счётом ничего конкретного.
Но что если тёмная энергия — это не реальный физический феномен, а всего лишь артефакт нашего непонимания? Что если мы наблюдаем не ускоренное расширение Вселенной, а последствия систематических ошибок в интерпретации данных, накопившихся за десятилетия некритичного следования мейнстримным парадигмам? Давайте разберёмся, почему у этой гипотезы есть все шансы войти в историю как пример коллективного научного заблуждения — наряду с эфиром, флогистоном и витализмом.
Хроника одного недоразумения
История тёмной энергии начинается в 1998 году, когда две независимые группы астрономов — Supernova Cosmology Project и High-Z Supernova Search Team — обнаружили нечто странное. Наблюдая за далёкими сверхновыми типа Ia, они заметили, что эти космические взрывы оказываются тусклее, чем предсказывала стандартная модель расширяющейся Вселенной. Логичный вывод? Сверхновые находятся дальше, чем должны были бы при равномерном замедляющемся расширении. Ещё более радикальный вывод? Расширение Вселенной не замедляется под действием гравитации, а ускоряется.
Это открытие произвело эффект разорвавшейся бомбы. В 2011 году трое руководителей этих исследований получили Нобелевскую премию по физике. Тёмная энергия мгновенно стала краеугольным камнем современной космологии. Но давайте притормозим и зададимся неудобным вопросом: насколько надёжны были те самые данные, на которых выстроена вся эта грандиозная конструкция?
Сверхновые типа Ia используются как стандартные свечи — объекты с предположительно известной абсолютной светимостью, по которой можно вычислить расстояние. Однако «стандартность» этих свечей — не данность, а допущение. Мы предполагаем, что взрывы белых карликов в ранней Вселенной происходили точно так же, как и сегодня. Мы предполагаем, что межгалактическая пыль не искажает наблюдения систематически. Мы предполагаем, что наши модели красного смещения безупречны. Слишком много предположений для того, чтобы заявлять об открытии новой фундаментальной сущности.
Космологическая константа: старая заплатка на новых дырах
Когда космологи столкнулись с необходимостью объяснить ускоренное расширение, они обратились к забытой идее Эйнштейна — космологической константе. Сам Эйнштейн ввёл её в свои уравнения в 1917 году, чтобы обеспечить статичность Вселенной, а затем отказался от неё, назвав «величайшей ошибкой». Ирония судьбы: то, что гений считал своим провалом, потомки превратили в фундамент современной космологии.
Лямбда-член в уравнениях Эйнштейна — это, по сути, математический костыль. Он говорит: «что-то расталкивает пространство», но не объясняет, что именно. Когда физики пытаются связать космологическую константу с энергией вакуума квантовой теории поля, они получают расхождение в сто двадцать порядков величины. Сто двадцать! Это не погрешность измерений — это пропасть между теорией и наблюдениями, которую можно пересечь только на крыльях веры.
Что делает научное сообщество? Вместо того чтобы признать проблему фундаментальной и пересмотреть исходные посылки, оно конструирует всё более изощрённые модели с загадочными полями вроде квинтэссенции или фантомной энергии. Каждая новая модель добавляет свободные параметры, которые можно подогнать под наблюдения. Но подгонка параметров — это не объяснение. Это алхимия, переодетая в мантию математической физики.
Классический принцип бритвы Оккама гласит: не следует умножать сущности без необходимости. Тёмная энергия — это умножение сущностей в космических масштабах. Мы буквально постулируем существование субстанции, заполняющей семьдесят процентов Вселенной, только потому, что наши уравнения не сходятся без неё. Но, может быть, проблема в уравнениях?
Стандартные свечи, которые горят неровно
Вся конструкция тёмной энергии держится на предположении, что сверхновые типа Ia — надёжные стандартные свечи. Но насколько стандартны эти свечи в реальности?
Последние исследования показывают, что светимость сверхновых типа Ia зависит от множества факторов: металличности звезды-прародителя, её возраста, химического состава окружающей среды. Сверхновые в молодых галактиках систематически отличаются от сверхновых в старых. Это означает, что далёкие сверхновые, которые мы наблюдаем в ранней Вселенной, могли быть изначально тусклее или ярче, чем их современные аналоги. И если мы неправильно оцениваем их истинную светимость, то неправильно вычисляем расстояния.
Кроме того, существует проблема межгалактической пыли. Свет от далёких сверхновых проходит сквозь миллиарды световых лет пространства, и на этом пути он неизбежно взаимодействует с рассеянным веществом. Если эта пыль распределена неравномерно или имеет свойства, отличные от нашей модели, результаты измерений будут искажены. Некоторые исследователи указывают на возможность существования «серой пыли» — частиц, поглощающих свет практически без изменения его спектра, что делает их крайне трудными для обнаружения и коррекции.
И наконец, есть вопрос статистики. Первоначальные данные 1998 года базировались на нескольких десятках сверхновых. Даже современные выборки содержат сотни объектов, но систематические ошибки в калибровке могут распространяться на весь набор данных. Несколько независимых групп получают согласующиеся результаты — но они используют схожие методы и опираются на одни и те же предположения. Согласие между ними может означать не истинность вывода, а одинаковую систематическую ошибку.
Неоднородная Вселенная и другие неудобные альтернативы
Существуют альтернативные объяснения наблюдаемого ускорения, которые не требуют введения тёмной энергии. Одно из самых интригующих — гипотеза о неоднородности Вселенной.
Стандартная космологическая модель предполагает, что Вселенная в больших масштабах однородна и изотропна — так называемый космологический принцип. Но что если это допущение неверно? Что если мы находимся внутри гигантского «войда» — области пониженной плотности материи? В таком случае локальное расширение пространства может отличаться от среднего по Вселенной, создавая иллюзию ускорения.
Модель неоднородной Вселенной Леметра-Толмена-Бонди показывает, что наблюдаемые данные о сверхновых можно воспроизвести без тёмной энергии, если допустить, что мы живём вблизи центра гигантской сферической пустоты. Да, это кажется антропоцентричным — но не более антропоцентричным, чем постулирование невидимой субстанции, заполняющей большую часть космоса.
Другая альтернатива — модифицированная гравитация. Что если уравнения Эйнштейна, блестяще работающие в масштабах Солнечной системы, требуют коррекции на космологических расстояниях? Теории вроде f(R)-гравитации или MOND предлагают изменения в законах гравитации, которые могли бы объяснить как ускоренное расширение, так и другие аномалии, обычно приписываемые тёмной материи. Эти теории имеют свои проблемы, но по крайней мере они не требуют введения совершенно новых и необнаруживаемых форм материи и энергии.
Наконец, существует гипотеза об эволюции физических констант. Если фундаментальные константы — скорость света, постоянная Планка, гравитационная постоянная — медленно меняются со временем, это повлияет на наши интерпретации далёких наблюдений. Некоторые теории предсказывают такие изменения, и они могли бы объяснить кажущееся ускорение без тёмной энергии.
Когда парадигма становится религией
Почему научное сообщество так упорно держится за гипотезу тёмной энергии, несмотря на все её концептуальные проблемы? Ответ лежит не в сфере физики, а в социологии науки.
Тёмная энергия стала слишком большой, чтобы её можно было отвергнуть. Вокруг неё выстроена целая индустрия: сотни научных групп, миллиардные бюджеты на космические миссии, тысячи карьер, построенных на изучении этого феномена. Признать, что тёмная энергия может быть артефактом — значит поставить под вопрос десятилетия работы, Нобелевскую премию и основания современной космологии. Кто готов на такой интеллектуальный подвиг?
Томас Кун в своей классической работе о структуре научных революций показал, как парадигмы сопротивляются изменениям. Аномалии накапливаются, но интерпретируются в рамках господствующей теории до тех пор, пока не возникнет достаточно мощная альтернатива. Тёмная энергия — это аномалия, превращённая в парадигму. Вместо того чтобы сигнализировать о необходимости пересмотра основ, она сама стала частью фундамента.
Молодые исследователи, осмеливающиеся ставить под сомнение существование тёмной энергии, рискуют карьерой. Их статьи сложнее опубликовать в престижных журналах, их заявки на гранты отклоняются как «неортодоксальные». Научное сообщество, при всей своей декларируемой открытости, часто функционирует как консервативный клуб, где инакомыслие не приветствуется.
При этом честные космологи признают: мы не понимаем, что такое тёмная энергия. Мы не можем её обнаружить напрямую. Мы не можем объяснить её теоретически. Всё, что у нас есть — это набор наблюдений, которые мы интерпретируем определённым образом. Но интерпретация — это не факт. Интерпретация может быть ошибочной.
Эпилог для тех, кто не боится думать
Возможно, через пятьдесят лет учёные будут смотреть на концепцию тёмной энергии так же, как мы сегодня смотрим на небесные сферы Птолемея или эфир Майкельсона. Как на красивую, математически изящную конструкцию, которая оказалась грандиозным заблуждением.
Это не означает, что космологи — шарлатаны. Они честно пытаются понять Вселенную, используя лучшие доступные инструменты и методы. Но история науки учит смирению. Самые убедительные теории рушились под напором новых данных. Самые очевидные факты оказывались оптическими иллюзиями. Тёмная энергия вполне может пополнить этот почётный список.
Что нам нужно — так это больше скептицизма и меньше догматизма. Нужны учёные, готовые проверять альтернативные гипотезы с той же тщательностью, что и мейнстримные. Нужны грантовые комитеты, готовые финансировать рискованные проекты. Нужна научная культура, в которой сомнение ценится выше конформизма.
Семьдесят процентов Вселенной, говорите? Может быть. А может, это семьдесят процентов нашего непонимания. И единственный способ узнать правду — не верить на слово никому, включая нобелевских лауреатов. Вселенная не обязана соответствовать нашим моделям. Но наши модели обязаны соответствовать Вселенной — какой бы неудобной эта правда ни оказалась.