Три дочери царя Ивана V, три совершенно разные судьбы.
Старшую Екатерину выдали за герцога Мекленбургского, среднюю Анну пристроили к герцогу Курляндскому (она потом, представьте себе, императрицей стала), а младшую Прасковью... За кого бы вы думали? За генерал-майора Ивана Дмитриева-Мамонова, самого обыкновенного русского дворянина, хоть и происходил он от потомков Рюрика.
Вот вам и мезальянс, который все традиции царского дома сломал, и почему-то именно Пётр Великий благословение на него дал.
Двадцать четвёртого сентября 1694 года в московском Кремле появилась на свет царевна Прасковья, младшенькая дочка болезненного царя Ивана Алексеевича и его супруги Прасковьи Федоровны, урождённой из рода Салтыковых.
Девочке от рождения не повезло - отец помер, когда ей всего-то два года было, а мать оказалась женщиной суровой, деспотичной, хоть и хитрости в ней хватало с избытком.
Сам Пётр I, дядя девочки, о дворе овдовевшей снохи отзывался язвительно, мол, "госпиталь ханжей и пустосвятов" там устроили, но терпел, потому что царица Прасковья Федоровна умела приспосабливаться к любым обстоятельствам, угождала императору во всём, даже в шутовских его забавах участвовала ради видимости, хотя едва грамоте-то обучена была.
А дочерей своих, вот что любопытно, царица распределила по степени любви до крайности неравномерно, можно сказать, что вопиюще несправедливо.
Старшую Екатерину она обожала без памяти, звала её ласково "Катюшка-свет" и держала при себе до последней возможности, средней Анне выволочки устраивала и попрекала чем попало, а младшая Прасковья...
Ну та просто существовала где-то рядом, под надзором материнским тридцать лет прожила безвыездно, словно в настоящем плену, утратив, как писали потом современники, всякую самостоятельность в делах и помыслах.
Историк Половцев отмечал, что царевна "мало-помалу привыкла к рабскому подчинению воле матери", и это не просто красное словцо было, а самая чистая правда - девушка даже письма без материнского разрешения написать не смела.
Когда подошла пора выдавать племянниц замуж, Пётр решил, знаете, порвать со старой традицией, по которой царевен либо отправляли в монастырь доживать век, либо держали взаперти в теремах до самой смерти, раз и навсегда.
Император задумал династические браки с европейскими домами - политика, понимаете, требовала союзов крепких, а не бессмысленного затворничества.
В 1710 году Анну, среднюю дочь, отдали за герцога Курляндского Фридриха Вильгельма (тот через два с половиной месяца после свадьбы помер от неумеренного пьянства, но вдову всё равно отправили жить в Курляндию).
В 1716-м Екатерину, материнскую любимицу, выдали за герцога Мекленбургского Карла Леопольда - мужчину странного до крайности, который потом и вовсе в тюрьме свои дни закончил за преступления против собственного дворянства.
А Прасковью младшую не выдали. То ли жениха подходящего не нашлось (современники писали, что девица "очень дурна лицом и худощава, здоровья слабого"), то ли мать не захотела с последней дочерью расставаться, то ли император просто забыл про неё в хлопотах государственных - точно неизвестно.
Так и сидела царевна при матери год за годом, пока та болела, лечилась на марциальных водах в Олонце да устраивала сестре Анне разносы за её связь с Бестужевым в далёкой Курляндии.
В октябре 1723 года царица Прасковья Федоровна скончалась после сильнейшего наводнения в Петербурге, не дожив одного дня до своего пятьдесят девятого дня рождения.
Младшей дочери стукнуло к тому моменту двадцать девять лет - возраст по тем временам солидный, почти что старушечий для незамужней особы, надо признать.
На Прасковью навалились хлопоты по разделу огромного материнского наследства, имений всяческих и сокровищ несметных, с чем она справлялась, скажем прямо, из рук вон плохо.
Половцев писал, что царевна проявляла "робость и нерешительность во всех своих действиях без исключения", раздавала взятки влиятельным лицам направо и налево, писала письма униженные князю Меншикову и его супруге с просьбами о помощи и заступничестве.
И вот тут-то, освободившись наконец от материнской опеки железной, Прасковья совершила поступок такой, что весь двор просто взбудоражился.
Она решила выйти замуж за генерал-майора Ивана Ильича Дмитриева-Мамонова - человека не царского происхождения, и даже не княжеского, а самого что ни на есть обыкновенного русского дворянина.
Да, род у него, положа руку на сердце, был древний, от смоленских Рюриковичей происходил и всё такое, да только титул княжеский предки утратили давным-давно ещё, так что формально Иван Ильич числился простым дворянином, хоть и был в генеральском чине.
Брак этот современники называли, между прочим, "вопиющим нарушением традиции", ведь ничего даже отдалённо подобного в истории династии Романовых до того момента не случалось.
Царскую кровь берегли пуще золота, смешивали её только с самыми знатными королевскими домами Европы, а тут вдруг дочь царя идёт под венец с обыкновенным подданным, пусть даже необычайно храбрым и заслуженным в боях.
Дмитриев-Мамонов был офицером с отличной боевой репутацией. Под Полтавой в 1709 году он дрался насмерть, несколько раз серьёзно ранен был, в Персидском походе 1722 года целой гвардией командовал, при взятии Дербента особенно отличился.
Пётр его ценил высоко, но разве это делало простого генерала ровней царской дочери по крови?
Вопрос, который историки до сих пор решить не могут окончательно: когда же именно Пётр дал своё высочайшее согласие на этот невиданный мезальянс?
Французский дипломат Кампредон, служивший в те годы при русском дворе, писал, будто император позволил Дмитриеву-Мамонову сочетаться браком с царевной только тогда, когда узнал о рождении у них сына.
А сын Феодор появился на свет в октябре 1724 года - ровно через год после смерти царицы Прасковьи Федоровны, матери невесты.
Получается тогда, что Пётр узнал о ребёнке постфактум и просто узаконил свершившийся факт? Или же дал благословение заранее, видя привязанность племянницы к боевому генералу?
Некоторые исследователи полагают, что брак случился тайно ещё при жизни матери, когда та лежала уже при смерти и помешать физически не могла, а император лишь закрыл на это глаза, не желая поднимать скандал в царской семье.
Другие настаивают упорно, что, мол, Пётр, сознательно разрешил этот необычный союз после кончины жены своего покойного брата, считая Дмитриева-Мамонова человеком достойным и честным, пусть и не равнородным по крови.
Третьи вообще уверяют (хотя доказательств маловато), что царевна забеременела от генерала без всякого благословения, и император вынужден был просто дать согласие задним числом, чтобы избежать громкого позора для дома Романовых.
Правду мы уже не узнаем никогда, потому что минуло слишком много лет. Но примечательно то, что после этого брака карьера Ивана Ильича Дмитриева-Мамонова резко пошла в гору, словно кто-то могущественной рукой подталкивал его наверх.
В марте 1724 года получил он чин лейтенанта кавалергардии, в мае 1725 года удостоен был ордена Александра Невского. В феврале 1726 года его назначили сенатором, пожаловали чин генерал-лейтенанта, потом ещё подполковником лейб-гвардии Преображенского полка сделали, а в апреле 1730 года и вовсе произвели в генерал-аншефы, что было высшим военным чином во всей Российской империи.
Разве стал бы Пётр так стремительно возвышать человека, женившегося на его племяннице без царского благословения? Вряд ли.
Жили супруги, судя по скудным сведениям, тихо и незаметно, без особой дворцовой пышности и громких торжеств. При дворе об этом браке знали все прекрасно, но особо не афишировали - деликатная тема была, щекотливая.
Царевна Прасковья при царствовании юного Петра II получила даже собственный маленький "двор" и приличное содержание из государственной казны. Ей пожаловали в Москве целый дом, конфискованный у опального князя Меншикова после его падения.
Сестра Анна, ставшая в 1730 году императрицей всероссийской, к младшей Прасковье относилась милостиво и благосклонно, материальное положение царевны ещё более улучшилось.
Сын Феодор, единственный ребёнок от этого нежданного брака, рос мальчиком болезненным и хилым, угас в шестилетнем возрасте совсем ещё малышом.
Это был удар страшный для царевны, которая часто жаловалась на здоровье. А двадцать четвёртого мая того же самого года случилось снова несчастье - Иван Ильич Дмитриев-Мамонов внезапно скончался прямо в карете, когда ехал вместе с императрицей Анной Иоанновной, своей свояченицей, в Измайлово на прогулку.
Прасковья Иоанновна пережила мужа на полтора года.
Восьмого октября 1731 года она тихо скончалась в Петербурге после долгих болезней, не дожив трёх недель до своего тридцать седьмого дня рождения.
На расходы по её погребению императрица Анна распорядилась отпустить тридцать тысяч рублей московскому генерал-губернатору Чернышёву. Похоронили младшую дочь царя Ивана V в Вознесенском монастыре Московского Кремля, где покоились почти все женщины династии Романовых.