В конце жизни Булатов создал серию работ, которая стала для него своеобразным итогом — не громким манифестом, а тихой, упорной попыткой объяснить человеку границы собственного выбора. В этих полотнах и инсталляциях слово «насрать» неожиданно превращается из бытовой брани в архитектурный элемент: оно становится стеной, горизонтом, той чертой, за которой больше нечего искать.
Пространство, построенное из букв
В цикл, над которым Булатов работал несколько последних лет, вошли картины, листы и объемные конструкции. Его замысел состоял в том, чтобы зритель не просто видел изображение, а буквально ощущал его телесность — как если бы по одну сторону находился ты, а по другую — слово, которое тебя останавливает.
В классической оптике изображение всегда «за стеклом». Булатов же переворачивал это правило: зритель будто бы уходил внутрь произведения и натыкался на предел, выстроенный из букв. Так художник пытался передать состояние человека, которому предлагается шагнуть вперёд, но все ходы заранее перекрыты.
Почему именно это слово
Булатов рассказывал, что впервые увидел эту надпись много лет назад — на пожелтевшем клочке бумаги в доме человека, пережившего лагеря. Это был не жест хамства, а крошечный личный оберег: попытка снять с себя страх, который давно перестал поддаваться словам.
В живопись это ощущение вошло поздно, но в его зрелой манере легко угадывается то самое внутреннее освобождение: когда человек перестает объяснять, оправдываться или ждать — и оставляет себе только одно право: больше не участвовать в навязанных играх.
Булатов никогда не стремился шокировать. Наоборот, для него это слово было не бунтом, а последним способом сохранить себя. Он много раз повторял, что важно лишь одно: делать честно то, что можешь, а на всё остальное — не оглядываться.
«Exit — Exit»: не указатель, а тупиковая география
На недавней выставке в галерее pop/off/art эта идея получила новое воплощение. Красный, чёрный и белый — никаких излишеств, никаких декоративных подробностей. Только движение к слову и столкновение с ним.
Зритель пытается прочитать пространство как карту выхода, но буквы, складываясь в лозунги — «вперёд», «exit», «вдруг враг» — работают как ложные направления. Ты идёшь за ними, а оказываешься на всё той же стене.
Именно там — в этой невозможности выйти — и раскрывается главный смысл Булатова: свобода не в том, чтобы выбрать путь, а в том, чтобы признать предел.
Что остаётся зрителю
Произведения Булатова отказываются быть протестом. Но и примирением — тоже. Это скорее форма человеческого достоинства, выраженная предельно просто.
Слово «насрать» у Булатова не разрушает — оно отделяет то, на что ты больше не готов тратить собственную жизнь.