Ирина начала наступать. Она медленно вошла в квартиру Владимира, а он попятился.
—Ну что? Как вы, Владимир?
— Пока не знаю.
— Повторю еще раз. Ты мне нужен, Володечка, влюбись в меня немедленно. —торопливо сказала Ирина.
Он снова отступил.
Ирина медленно сняла пальто, повесила на крючок и склонилась, чтобы снять туфли.
— Ты даже не представляешь себе, до чего красива сейчас. — пробормотал глухой, будто заспанный голос Владимира.
— Ну вот, началось. — ответила она устало, — надо быть осторожнее.
Она взглянула в зеркало, а потом на белый скафандр с респиратором.
Мужчина-учёный стоял, как вкопанный, молчал и руки к ней не тянул.
— Я действительно хороша в этом платье. — устало произнесла она, — А ты стоишь и не двигаешься.
— Не совсем понимаю, что мне делать и говорить. — пробубнил Владимир.
— Расскажи, что ты думаешь.
— Я думаю, что у влюблённого мужчины, когда ты вот так согнулась, захватило бы дух от твоего вида. Но я пока не совсем понимаю, что именно чувствую. Я стараюсь сопротивляться мысленному процессу и повторяю в уме математические константы и их величины, а так же сопротивляюсь с помощью фольги. Она у меня в области сердца в двойной обмотке.
— А попробуй не сопротивляться, а? Скажи, что угодно! — оживилась Ирина
— Ты сегодня красивая, но уставшая и грустная. Я пока не думаю, что нам стоит сближаться. Лучше оставайся там, в коридоре. В комнату не заходи.
— Володя, ты понимаешь, что это значит?! Ты меня отталкиваешь! А ну, возьми меня за руку!
Рука в белой перчатке протянулась, Володя подошел.
Ирина осторожно пожала ему руку.
Он тоже подергал ее за руку.
— Это значит, что костюм защищает от прямого воздействия, — заявил Владимир, — Или фольга. Или костюм, а под ним фольга хорошо защищают в комплексе. Хотя, возможно, я вдыхаю через фильтр, и тогда твоё воздействие может быть основано на воздушно-капельной передаче, как вирус.
— Володя, давай еще раз попробуем. Ты снимешь свой намордник, я скажу своё заклинание, а потом скажу - отстань, ты мне не нужен. Я его быстро сниму, не бойся.
— А ты сразу снимешь? Я просто не хочу опять оказаться в этом слепом обожании. Мне это совершенно ни к чему. Я и так… слишком много думал не о работе, а он том, какая ко мне женщина красивая придёт.
— Сразу сниму! — ответила Ирина. — Не бойся, всё получится так быстро, что не успеешь испугаться.
— Я не боюсь женщин, я боюсь, что любое расстройство помешает моей научной деятельности. — сказал Владимир, осторожно снимая респиратор.
Ирина прошла в комнату и села на диван.
— Зачем ты сюда уселась! Не надо здесь располагаться. Начинай из коридора.
— Ноги устали. Я с утра как белка в колесе. Володя… Ты мне очень нужен. Влюбись в меня, влюбись в меня, влюбись!
— А зачем три раза-то повторять! – с обидой спросил Владимир, стараясь устоять на месте, — Решила, что я должен в три раза сильнее почувствовать себя, как последний…
Он сделал шаг вперед и снял перчатку.
Сделал еще шаг и протянул ей руку.
Потом еще один шаг, снял защитное стекло с шапкой, свои очки и уставился совершенно серьёзными глазами. Без тени азарта бешеного мартовского кота.
— Влюбись в меня пожалуйста, — попросила Ирина, — Ты мне нужен…
— Не влюблюсь. — сообщил Владимир и принялся срывать с себя белый комбинезон. Оставшись в подштанниках потрёпанного вида он засмущался и убежал в комнату, куда хотел поселить Ирину. Вышел в потрёпанных синих джинсах и свитере с закатанными рукавами.
— Ну что? — с надеждой спросила она.
— Вообще-то ты мне немного приятна. Как человек. В плане… внешности. — Он почесал бровь и скривился. — Но знаешь, меня таким не проведешь. Все вы одинаковые. Это ваша натура. Изменить её можно разве что пересадив мозг.
— Чей? — растерялась Ирина. — Куда пересадить? Кому, мне? Чей мозг?
— Да хоть собаки! Они и то умнее!
Происходящее казалось ей нереальным. Владимир спокойно таращил на неё глаза и выглядел важным снобом.
— Не сработало, — прошептала она.
Владимир потянулся за исписанными листами бумаги, скрепленными скобами, и протянул ей.
— Здесь мои записи. Последействие воздействия, — сообщил он деловым тоном. — Значит, не сработало. А если еще раз?
Ирина повторила, искренне надеясь, что получится.
Но он уселся в кресло и вытянул ноги.
Она сразу же принялась читать записи его ощущений в виде дневника, и после прочтения первых двух листов посмотрела на Владимира удивленным взглядом.
— Это что? Вам что, сорок три года?? Ничего себе. Я думала … лет тридцать, ну или тридцать пять!
— Это потому, что в моей жизни нет таких, как вы. Я себе нервы не мотаю.
— Да, но это не главное. Главное, что вы тут написали! Вы написали, что… Этого не может быть!
— Да, я вегетарианец, не имею вредных привычек и захотел иметь семью. Я об этом подумал, когда готовил тебе комнату. Смотрел один фильм… Впрочем, это неважно. Это почти прошло. Но пока воспоминания оставались, я бы мог пойти на всё, что угодно, даже поселить тебя здесь. А потом голос разума вернулся и я понял, что в моём мире нет места кому-то еще.
— Еще как есть, — ответила Ирина, продолжая читать. — Отличные стихи! Это ваши?
— Это Бродский! Неуч.
— Да, пожалуй… Стоп… а это вы когда написали?
— Там стоит время. Что, ослепла?
— Кажется… постойте… Кажется… в это время… Не уверена точно, но в это время приходила та страшная старуха… Знаете, я видела в зеркале её отражение, но рука точно была! Она старая, как ископаемое! И такая… с круглыми желтыми глазищами! Она сказала, что на нет и суда нет! Живи и мучайся! …
Сердце Ирины провалилось в пустоту, а уши перестали реагировать на ворчание Владимира, который начал ходить по комнате и переживать, что она молчит и не рассказывает ему чушь.
— Да в конце концов! Если это ваше воздействие временное, я не смогу изучать! Какая еще старуха! Отвечай, когда тебя спрашивают! — услышала, наконец, она возвращая себе и дар речи.
— Ко мне подкралась старая сова и сказала, что я должна… отдать отцу мою дочку еще при рождении, а я… сказала «нет»… Она хотела меня вернуть в то время, когда я была молодая и жалела о том, что родила мою дочь от постороннего нелюбимого… человека… И я должна была… Я думала всего одну секунду, что когда она родится, я… Мне было так стыдно и страшно… Я думала, что вообще сейчас умру, а он даже не знает, что отец… И мои родители повесят её на Андрея, а потом окажется, что это не его ребенок, это был просто кошмар! Я подумала, что если выживу, скажу настоящему отцу, который бросился на меня, как сумасшедший и вообще не слушал моих просьб о пощаде,... Скажу пусть берет и воспитывает… А потом она закричала так жалобно… И этот крик, и я всё, я сразу заплакала и начала её словами успокаивать, сразу пришло имя Вероника, оно мне с детства очень нравилось… Не Вера, и не Варя, а именно Вероника, Ника… И я её никогда никому не отдам, она моя, моя!!!
— Фантазия, бред сумасшедшей и женская истерика в комплексе! Иди на кухню и выпей воды из источника, она в большой бутылке. А про старуху ты все наврала!
На щеках Владимира багровели пятна, лоб и шея тоже покраснели от возмущения. Таким сердитым Ирина его еще не видела.
— Я пойду… Я сейчас уйду… Тимур не мог знать, что у меня дочь… У нас с ним дочь... Он был мои мужем восемнадцать лет…
Ирина не чувствовала в себе достаточно сил, чтобы встать, поэтому легла на диван и поджала под себя ноги.
Владимир был обескуражен такой наглостью, он громко пофыркал, собрал с пола костюм, бросил его оземь и пошел налил ей воды, поставив стакан рядом на пол, как миску собаке.
— Пей!
— Спасибо, — проплакала Ирина, приподнялась, дотянулась до стакана и, всхлипывая, принялась пить.
— Вот что теперь делать! — он пнул белый костюм и снял очки, начал их нервно протирать своим свитером.
— Ничего. Я вас покину… Только полежу немножко. — Вздохнула Ирина. — У меня есть любимый. — Сказала она. — И он сейчас приехал в ресторан, а меня там нет.
— Да что за невезенье! Я думал, мы с тобой будем до утра проводить эксперименты! Приготовил всё к тому, чтобы…
Ирина посмотрела на него и вытерла слёзы.
Владимир выглядел слишком раздосадованным, что не удалось провести эксперимент?
— Ну всё. — сокрушался он, — Отошла? Еще раз попробуем? Или точно не сработает?
— Володя… А вы так злитесь, потому что думали, что вам вот-вот удастся заполучить меня в свои объятья? — осторожно спросила Ирина, присаживаясь на диване.
— Да что ты в этом понимаешь!
— Я опытная. Я восемнадцать лет была замужем. — тихо сказала Ирина, — Вам хотелось?
— Я не буду отвечать на провокационные вопросы!
— Скажите. Владимир, вам хотелось получить то, что было на эксперименте? Вы хотели… испытать…
— Нет! Абсолютно... не хотел!
— А мне кажется, что вы сейчас говорите неправду. Я думаю, что вы так злитесь, потому что хотели меня… испытать… и произошло не то, что вы ожидали.
— Да говори уже нормально, что как в кино! Да, я думал, что будет… снова…
— Как?
— Жарко. Я же написал! Я надеялся, что будет интересно, и получится постичь что-то ранее неизведанное… И такой облом!
— Вы можете постичь с другой женщиной…
— Мне интересна только магия, есть она или нет. А не сам процесс.
— Магия есть. — кивнула Ирина, — Есть, когда любишь человека. Сразу магия происходит. И ничего сделать с собой не можешь. Конечно, в более позднем возрасте, как у вас…
Владимир так на неё посмотрел, что Ирина тут же смутилась и извинилась.
— Не имею в виду… физиологический возраст. Я про возраст разума. В восемнадцать, двадцать лет эта магия настолько сильна, что просто диву даёшься, владеть собой бывает невозможно. Тебя любимый человек просто заколдовывает.
— Согласен. А потом он берет и отправляет тебя в нокаут в тот самый момент, когда ты надеваешь лучший костюм, покупаешь цветы, идёшь и получаешь хохот, издевки и… стыд, который заставляет ненавидеть всё женское!
— Вы правы. Я получила такой нокаут, еще и пинок от подруг! Они хохотали и кидали в меня лепестки, зная, что готовится… что бывшая моего жениха… готовится забрать его себе прямо со свадьбы! Увести от меня прямо в день, к которому я готовилась, плача от радости и счастья. Я платье примеряла, представляете, по пять раз на день. Я так хотела выйти за него замуж, что просто не представляла, что такое случится со мной… Мне было так стыдно! Я думала не смогу вернуться домой, туда, где мы с ним целовались до самого прихода родителей с работы. А потом убегали и гуляли… и снова целовались… Я была его частью. Я была ч ним и для него в самых сладких мечтах… — Ирина тяжело вздохнула и убрала волосы с лица. — Сейчас с возрастом всё легче принимать. И страшнее менять.
— Ты права, — сказал Владимир, — В нашем возрасте есть свои плюсы. В молодости у меня были только минусы, но потом я принял осознанное одиночество… И не хочу ничего менять.
— Но если не менять, никогда не узнаешь, как это… Никогда не испытаешь магию… Тепла не будет, жарко не станет. — сказала Ирина сама себе.
— Да. Есть в твоих словах что-то разумное. Боюсь, что последствия встречи с тобой необратимы. — с прискорбием сообщил Владимир. — Не надо было тебя впускать.
— Почему?
— Не надо было тебя впускать. — повторил он строго.
— Но почему?
— Да потому что ты своим этим… ядовитым жалом… испортила мне чистую жизнь! Я все это время жил в чистоте и осознанном мироощущении! И черпал силы из... окружающей меня…
— Тишины? — подсказала Ирина, потому что он замолчал.
— Благодати.
— А-а. — Ирина то ли вздохнула, то ли всхлипнула, — Я вас так понимаю. Простите, что обратилась за помощью. Кажется, мне стало еще хуже.
— Почему?
— Потому что я плохой человек.
— Ты не плохой человек. Ты просто женщина.
— А ты знаешь, КАКАЯ я женщина? Нет, не знаешь.
— В принципе, ты красивая женщина. У тебя есть… дети. Ребенок один? Значит, ты - реализованная женщина. И материально независимая, насколько я понимаю. Ты же работаешь?
— О, не знаю. С этим вообще всё сложно. Сегодня я окончательно рассталась со своей работой на одного человека и должна открывать свой салон вещей, которые… шила я сама, но я не умею шить. Я не умею шить эти платья. Я не умею и не знаю… Владимир, у вас нет знакомых швей? Ах, что я спрашиваю, конечно, нет.
— Если совсем плохо будет, могу устроить к нам на проходную или в гардероб. Там всегда текучка. А какое у тебя образование?
— У меня высшее экономическое, кстати! — ответила Ирина, — Я работала в двух организациях. В одной занималась охраной труда и расчетом зарплаты, а в другой первичкой и номенклатурой, как оператор.
— Могу уточнить, есть ли вакансии.
— А я могу звонить вам, как другу и спрашивать, как прошел день… И поздравлять с днём рождения…
— Да, это было бы неплохо.
— А если вы заболеете, я привезу вам… Владимир, а хотите я поищу вам подходящую женщину?
У Владимира сделался возмущенный взгляд.
— Ты в своём уме?
— Чтобы вы ей понравились, а она вам!
– Я никогда не позволю публиковать мою фотографию… на сайте… я ученый!! Я известная личность!
— Да, да. Но я совсем не собиралась таким образом искать. Если я встречу вегетарианку, которая всю жизнь живет в осознанном одиночестве из за душевной травмы в юности, из-за насмешек над её любовью... И если она будет, скажем, лаборанткой… Обязательно вас познакомлю! Вы поселите её в комнате и будете проводить эксперименты.
— Какие? — снисходительно скривился Владимир.
— Да хоть какие! — оживилась Ирина, — Любые! Естественно… законные!
— А если мне не понравится эта вегетарианка? — ехидно спросил Владимир.
— Только не смейтесь над ней. Не понравится - так не понравится, но ведите себя прилично! Как вы бы хотели, чтобы вели с вами… если вы не понравились.
—М-м.. не… уверен… Мне такое не подходит… Моя работа мне не позволяет....
— Ну как хотите! — Ирина поднялась и подошла к двери. — У вас есть машина?
— Я хожу на работу пешком.
— Это я так, чтобы знать, как о вас рассказывать вегетарианке. ... Я вызову такси и подожду здесь, в тепле, хорошо?
Ирина достала телефон из сумочки и увидела пропущенные вызовы. Андрей звонил девять раз. Ей стало горько и больно и душа сжалась в комок.
— Я собиралась проверить на вас, — сказала она потухшим голосом, — Проверить хотела. могла ли я несколько раз за день привораживать и отмораживать своего… Валеру… И все проделывать, чтобы он думал, что у нас отношения и платил мне деньги за это прекрасное чувство влюблённости и полёта. Чтобы он, немолодой, имевший за плечами четыре брака, забывался и как в юности влюблялся, когда любовь накрывает сильным эмоциональным штормом и это ощущение хочется повторять и повторять… Я хотела это проверить. — причитала Ирина, глядя на пропущенные звонки, — Я хотела иметь доказательства, и свидетеля, ученого, который подтвердит, что у нас могло ничего не быть. И это просто для Валеры… как временное умопомешательство, а для меня не имеет значения. Владимир, я не знаю, что мне ему теперь сказать. Как посмотреть ему в глаза. Как же мне стыдно за всё!
Ирина открыла дверь и неопределенно махнула рукой, словно отгоняя излишнюю тоску.
— Стой! Скажи ему… что я готов подтвердить.
— Ты готов… подтвердить что? У нас же не получилось.
— Я готов подтвердить, что это случилось сегодня днём подряд три раза. И отдам ему прочитать тот бред, что я записал о своих ощущениях.
— Еще не хватало! Он подумает, что я с первым встречным!
— Я покажу удостоверение, свои работы. Я – настоящий ученый. Ты обратилась за помощью. Ты меня остановила, но всё, что я там написал…
— Да, это-то меня и поразило! Ты написал, что когда всё прекратилось, ты чувствовал, что ужасно хочешь вернуть этот полёт и ощущение безудержного счастья любой ценой! Любой ценой! И тебе было жаль, жаль до слёз, что всё закончилось! Я действительно могла удерживать в подчинении Валеру, потому что дарила ему эту романтику всей силы любви, как в юности. Ты написал… «Я её просто обожал!» А с моей стороны... Я могла вообще не допускать с Валерой ничего. ... Пока не разведется – ничего не будет - это правда. Это может быть правдой… Я надеюсь, что это так и есть, иначе, я никогда не смогу смотреть любимому в глаза…
— Я не понял, ты хочешь… доказать, что между тобой и…
— Валерой. Моим руководителем.
— Хочешь доказать, что ничего не было?
— Да!
— Это сложнее, чем наоборот.
— Как это?
— Следуя логике, если ты, Ирина, хочешь убедить всех, что было – называешь особые приметы. Естественно в тех местах, которые ты могла видеть, только если было.
— Ты гений, Володя!
— Но от обратного так просто не докажешь.
— Почему?
— Ты ничего не назовёшь. Откуда ты знаешь его особые приметы, если ничего не было?
— Да я вообще ничего не знаю!
— Вот именно! Женская логика… Или женская глупость…
— У меня тоже нет ни одной приметы.
— Ни одной?
— Совсем ни одной.
— Всё идеально?
— Хватит. Все куда идеальней, чем в моей прошлой жизни. Я на йогу хожу. Только не представляю, чем там люди занимаются…
— Йогой, я думаю, — важно ответил Владимир.
И Ирина впервые искренне засмеялась.
— А знаешь, не так уж и важно, что там было… Я лично только у своего Тимура особые приметы знаю, у него шрам от аппендицита есть и брюхо волосатое.. было...
— Избавь меня от подробностей какого-то… Тимура!
Владимир буквально выплюнул это имя, и Ирина расхохоталась от души.
Пока она смеялась и охала, он молчал. Когда она прекратила и посмотрела на него с улыбкой — тоже молчал.
А когда она надела пальто и вздохнула, чтобы прощаться, произнёс:
— Иди уже. А то, кажется, у меня опять началось.
— Это естественно! — успокоила его Ирина, — Когда рядом только одна единственная женщина, всё начинается, даже если она крокодил в панамке.
— Там холодно, у тебя шапка есть? — спросил Владимир. — Дать тебе свою, новую? Только купил. Она, конечно, такая… серая… ты подумаешь, что плохая шапка. Но когда холодно, какая разница?
— Да! — улыбнулась Ирина, — Спасибо! Когда холодно, какая разница!
Она взяла в руки шапку, надела и улыбнулась, а потом раскрыла глаза и радостно сказала:
— Я поняла. Я знаю, что делать!
Ирина достала снова свой мобильный телефон нажала на имя «Андрей».
И через несколько секунд она услышала его голос.
— Андрюш, это я, — сказала Ирина решительно. — Хочу, чтобы ты подумал и сказал мне: Если я плохой человек, но тебе со мной хорошо, тепло, а без меня холодно… Какая разница, какой я человек, если лучше со мной, чем без меня?
— Ирин, я не знаю, как сказать...
— Что сказать? Нет?...
— На фотографиях какие странные фигуры... Птицы и... Я не знаю, как тебе это объяснить, но, кажется, только я один это вижу. Со мной что-то происходит. У меня...
Связь резко прервалась. Сколько Ирина не вызывала абонента - сразу шли короткие гудки. Она садилась в машину, не представляла куда ехать, чтобы увидеть Андрея.
Ирина держала трубку возле уха и умоляла о соединении, когда раздался скрежещущий звук и сквозь помехи шепот старухи:
— На нет и суда нет...
На нет и суда нет — не может быть недовольства, если желание человека не может быть удовлетворено, ввиду отсутствия желаемого.
Синонимы: Не хочешь — как хочешь.
Не хошь кулеш — ничего не ешь.
Так тому и быть.
Из «нета» ничего не скроишь.
© Автор: Алиса Елисеева.