— Повтори, что ты сейчас сказала, — голос свекрови хлестнул, как мокрое полотенце.
Лена стояла у плиты, поправляя крышку на кастрюле, и чувствовала, как по спине стекает пот. В кухне было жарко от духовки и от взгляда Тамары Павловны.
— Я сказала, — ровно повторила Лена, — что нам с Ильёй нужна отдельная комната. Ему уже семь, он не может спать в гостиной на диване. Надо переделать кабинет Игоря.
В дверях, облокотившись о косяк, стоял муж. С телефоном в руках, с усталым, скучающим выражением лица. Как будто это всё его не касалось.
— Кабинет, — передразнила свекровь. — Слышишь, Игорёк? Принцесса возомнила, что в этой квартире у неё есть слово.
Лена машинально выключила газ и обернулась. Тамара Павловна шла на неё тяжёлой, уверенной походкой хозяйки дома.
— Ты вообще думать умеешь, Лена? — она наклонилась почти вплотную. — Мозгов у тебя, как у курицы, честное слово. Кто ипотеку платит? Кто эту квартиру на себя оформлял? Ты хоть понимаешь, где ты и за чей счёт живёшь?
Лена почувствовала, как внутри всё сжалось. Эти фразы она слышала уже сотни раз. Только раньше они звучали с улыбкой, полунамёком. Сегодня маска была сорвана.
— Квартира куплена в браке, — спокойно, насколько смогла, произнесла Лена. — Мы с Игорем платим ипотеку вместе. Я тоже работаю.
— Работает она, — хмыкнула свекровь. — Свой интернет этот… писанину какую-то строчит ночами. Это не работа, деточка, это блажь. Если бы не мой сын, ты бы до сих пор в своей однушке сидела и под окнами маршрутки считала.
Игорь усмехнулся, не поднимая взгляда от телефона.
— Ма, хватит, — вяло бросил он. — Не заводись.
— Это я не заводись? — вспыхнула она ещё больше. — Она мне в моём доме условия диктует! Куда мне кабинет деть! Может, мне вообще на балконе жить, а?
Из комнаты выглянул Илья, заспанный, с мятой щекой.
— Мам, что случилось? — шёпотом спросил он.
— Иди, солнышко, ляг, — Лена поспешно подошла к нему, погладила по голове. — Всё нормально.
— Ничего ему нормально не будет, — громко отрезала свекровь. — Пока возле него такая мать безтолковая. Ничему ребёнка не учит. Вот ты, Ленка, хоть раз домашку с ним делала так, как надо? Всё на меня скидываешь. Потому что не умеешь, тупая ты.
Слово «тупая» ударило больнее, чем всё остальное. Лена медленно выпрямилась.
— Хватит, Тамара Павловна, — сказала она тихо. — При ребёнке так говорить нельзя.
— А ты мне указывать будешь? — глаза свекрови сузились. — Я, между прочим, воспитала сына, который тебя с твоим чемоданом подобрал. Ты сюда с чем пришла? С тряпьём своим и книжками? Ничего у тебя не было. И ничего не будет, если мой Игорёк глаза откроет.
Она повернулась к сыну:
— Игорь, давай уже решай вопрос. Я сколько раз говорила: не та она тебе. Толку от неё — ноль. Только деньги тянет и ноет.
Лена почувствовала, как внутри всё обрывается. Игорь поднял на мать глаза, потом перевёл взгляд на жену. В этот момент Лена вдруг ясно увидела: выбирать он будет не её.
— Ма, хватит при ребёнке, — повторил он, но совсем другим тоном. — Потом поговорим.
— Да поговорим, поговорим, — свекровь победно вскинула подбородок. — Я с адвокатом уже беседовала. Ты, Леночка, не думай, что если штамп в паспорте, то ты тут королева. Сын у меня не дурак, разберётся.
Слово «адвокат» больно кольнуло. Лена ничего не ответила. Пошла к окну, открыла форточку, впуская в душную кухню холодный вечерний воздух.
За стеклом двор жил своей жизнью: дети катались с горки, кто‑то выгуливал собаку. Там, в этом обычном мире, люди, наверное, ссорились из‑за немытой посуды и позднего прихода с работы. А у неё в жизни уже шёл настоящий бой, только она ещё делала вид, что это обычная семейная склока.
— Я же говорила вам, — через минуту раздался сиплый шёпот свекрови из коридора. — Пока молодая, надо было брачный договор делать. А теперь… Ничего, найдём, как выкрутиться. Ты на меня положись, сынок, я тебя не дам в обиду.
Лена стояла в тени, за дверью, и слушала.
— Ма, да ладно, — устало сказал Игорь. — Давай не сейчас. Надоело уже.
— Надоело ему… — свекровь всплеснула руками. — Ты посмотри, как она на тебя смотрит. Думает, что если ребёнка родила, то ты теперь у неё на крючке. А мы-то с тобой знаем, кто деньги зарабатывает и кто квартиру эту выбивал. Всё на тебе, сыночек. А она… Понаблюдай. Понаблюдай и сделай выводы.
Лена медленно, стараясь не скрипнуть полом, отошла. В голове стучало одно: «Брачный договор. Адвокат. Ничего у тебя не будет».
Она вошла в комнату, где Илья уже снова укрылся одеялом, и села на край дивана.
— Мам, а бабушка опять ругается? — спросил он, не открывая глаз.
— Бабушка просто устала, — ответила Лена, гладя сына по волосам. — Всё будет хорошо, слышишь? Обещаю.
Произнося это «обещаю», Лена вдруг поняла, что говорит его не только Илье. В первую очередь — себе самой.
Она погасила свет и вышла в тёмный коридор. В зеркале мелькнуло её отражение: бледное лицо, тёмные круги под глазами.
«Мозгов, как у курицы», — всплыло в голове.
Лена посмотрела на себя пристально и неожиданно ясно, почти холодно подумала:
«Ну что ж. Посмотрим ещё, у кого здесь мозгов не хватает».
Когда‑то, семь лет назад, всё казалось сказкой. Высокий, уверенный в себе Игорь пришёл в её маленький офис за услугой — Лена оформляла документы и писала тексты для чужих сайтов. Он шутил, легко бросался деньгами, рассказывал, как растёт его строительная фирма.
— Зачем ты здесь сидишь за копейки? — спрашивал он, обводя взглядом тесную комнатку с облупленной краской на окнах. — Умная, красивая. Пошли со мной, будешь помогать. Я тебя в люди выведу.
Это «в люди выведу» тогда звучало как комплимент. Теперь — как приговор.
Лена согласилась. Сначала — на совместные поездки, потом переехала к нему, продала свою крошечную однокомнатную на окраине. Деньги положили в общую копилку — как первый взнос за большую квартиру, где они сейчас жили.
— Записывать будем на меня, — сказал тогда Игорь, не глядя ей в глаза. — У меня и кредитный рейтинг, и всё на фирму завязано. Так проще, банки меньше придираются.
— Да какая разница, — махнула рукой Лена. — Мы же семья.
Семь лет назад она реально в это верила. Пара подпись–подпись в банке, объятия в новой пустой квартире, пицца на полу и шампанское из пластиковых стаканчиков. Счастье казалось таким плотным, что его можно было трогать руками.
Потом появился Илья. Лена перестала ездить в офис, работала из дома, постепенно перетекая из статуса «полноправный партнёр» в статус «удобное дополнение». Сначала Игорь смеялся: «Ну ты же дома, чего ты устаёшь?». Потом стал раздражаться: «Я один всё тяну, ты хоть какие‑то деньги приноси». Потом и вовсе перестал интересоваться, чем именно она занимается ночами за ноутбуком.
Интернет‑тексты, мелкие заказы, затем первый более‑менее серьёзный контракт, потом второй. Лена научилась распределять время: днём — ребёнок и вечные требования свекрови, ночью — статьи, коммерческие предложения, блоги, которые кто‑то другой потом подписывал своим именем.
Однажды в конце месяца она заметила, что заработала больше, чем Игорь перевёл ей «на хозяйство». Ничего ему не сказала. Просто открыла отдельный счёт.
С тех пор деньги шли туда.
— Ты опять за своим ноутбуком? — свекровь поджала губы, заглядывая в комнату. — Ребёнок уроки сделал? Пол уже второй день не мыт. Муж придёт — носом ткну, как ты хозяйством занимаешься.
Лена кивнула, сохраняя вежливую улыбку. Закончила абзац, сохранила файл, закрыла крышку.
Разговор с адвокатом, которого сама нашла через знакомую, она прокручивала в голове уже неделю.
— Ваша ситуация типичная, — сказал тот, внимательно изучив бумаги. — Квартира оформлена на мужа, но куплена в браке, ипотека погашается из общих средств. Значит, это совместно нажитое имущество. Половина — ваша, как минимум. Плюс ваш первоначальный взнос от продажи добрачной квартиры — это ваши личные вложения. Их можно учесть отдельно, попросить выделить большую долю.
— Но свекровь говорит… — Лена запнулась.
— Свекровь может говорить что угодно, — адвокат усмехнулся. — Решать будет суд, а суд опирается на документы. Ваша ошибка в том, что вы им когда‑то доверяли на слово. Но это не фатально.
— А ребёнок? — тихо спросила Лена.
— Ребёнок останется с вами, если нет оснований считать, что вы не справляетесь. У мужа официально хорошие доходы? Отлично. Значит, алименты будут достойные. Плюс, если хотите, можно поднять вопрос об их «серых» схемах, если найдёте подтверждения. Сама фирма на кого оформлена?
— На Игоря и его мать, — Лена поморщилась. — Они всё делят пополам.
— Интересно, — адвокат сделал пометку. — Это может сыграть свою роль.
Сначала Лена вышла от него почти на ватных ногах. Но по дороге домой, в метро, среди чужих лиц, постепенно пришло новое чувство. Оно было незнакомым, тяжёлым и… приятно холодным. Это было чувство контроля.
Она впервые за много лет увидела свою жизнь не как череду обид и унижений, а как задачу, которую можно решить.
Вечером, когда Игорь вернулся, уставший, в мятой рубашке и с раздражением в голосе, Лена внимательно на него посмотрела.
— Ты почему так смотришь? — буркнул он, разуваясь. — Как на преступника.
— Думаю, — ответила она. — Что нам с тобой делать дальше.
— О, началось, — откликнулась из кухни свекровь. — Не день, а допрос. Человек с работы пришёл, устал, а его тут пилят. Ты бы лучше суп подогрела, а не думала.
Через пару дней произошёл ужин, который всё расставил по местам.
Были гости — знакомые Игоря по бизнесу, их жёны, самодовольный смех, разговоры о машинах, курортах и курсах валют. Лена весь день простояла у плиты, готовя на шесть человек, пока свекровь бегала вокруг, давая указания.
— Вот, — Тамара Павловна величественно внесла салат на стол, как будто сама его резала. — Это наша Леночка старалась. Правда, я ей ещё подсказала, как надо. А то она у нас в кулинарии, как и во всём… ну вы поняли.
Все вежливо засмеялись. Лена сделала вид, что не услышала. Налила детям компот.
— Лен, — одна из женщин, ярко накрашенная блондинка, наклонилась к ней. — А ты чем занимаешься? Работаешь?
— Да так, по мелочи, — Лена отпускала уже заученную фразу. — Тексты пишу.
— Ага, в интернете сидит, — вклинилась свекровь. — В игрушки там свои. Я Игорю говорю: жену надо было поумней брать. Эта у нас добрая, спору нет, но… мозгов — как у курицы. Влюбился, понимаете. Молодость — она же слепит.
За столом раздался глухой смешок. Кто‑то поспешно отвёл взгляд, кто‑то сделал вид, что не расслышал. Лена почувствовала, как лицо заливает жаром. Она аккуратно поставила тарелку на стол, чтобы руки не дрожали.
— Мам, ну что ты несёшь, — Игорь улыбался, но в голосе не было ни капли протеста. — Нормальная у меня жена.
«Нормальная». Как о машине средней комплектации.
— Да я что, — свекровь расправила плечи. — Я правду говорю. Лена у нас девочка хорошая, не спорю, но если бы не ты, Игорёк, пропала бы. Она и квартиру свою толком не продала бы, и с банками не разобралась. Сидела бы сейчас где‑нибудь со своими бумажками.
— Мама… — выдохнула Лена. — Хватит уже, пожалуйста.
Гости притихли. В воздухе повисло паузой что‑то вязкое.
— О, она ещё и командовать будет, — свекровь прищурилась. — Ты мне рот затыкать собралась? В моём доме? Да ты кто такая, Лена? Ты и в половину не понимаешь, как тебе повезло. Я ведь сначала вообще была против этого брака. Говорила Игорю: «Она тебе не пара. Пустая она». Но он настоял. Вот теперь и расхлёбывает.
Что‑то щёлкнуло.
Лена вдруг увидела всё как со стороны: свекровь в своём вечном синем халате, муж с пивом в руке, гости, делающие вид, что обсуждают салат, Илья в дверях, испуганно смотрящий на взрослых.
И голос, звучащий внутри: «Ты — никто. Ты — пустая. Ты — глупая».
И другой голос, только зарождающийся, но всё громче: «Правда?».
— Тамара Павловна, — Лена встала из‑за стола так резко, что стул скрипнул. — Давайте договоримся: при гостях вы меня больше не оскорбляете. Никогда.
В комнате стало тихо. Даже телевизор в соседней комнате будто сбавил громкость.
— Ой, какая серьёзная, — усмехнулась свекровь. — А то что, Лена? Что ты сделаешь?
Лена посмотрела ей прямо в глаза.
— Увидите, — сказала она. — Скоро.
Эта фраза прозвучала даже для неё самой неожиданно. Но, произнеся её, Лена почувствовала, как внутри что‑то встаёт на место. Как будто она наконец‑то встала с колен.
Ночью, когда все разошлись и в квартире стихло, Игорь зашёл в комнату, где Лена сидела с ноутбуком.
— Ты что сегодня устроила? — он закрыл за собой дверь. — Маме хамишь при людях. Совсем уже?
— Я попросила её меня не оскорблять, — Лена не отрывала взгляда от экрана. — Всё.
— Ты понимаешь, что из‑за таких сцен мне потом с людьми работать? — голос Игоря становился жёстким. — Они смотрят и думают: у него жена не в себе.
— Может, они смотрят и думают, что у тебя мать хамка, — мягко ответила Лена.
Игорь побледнел.
— Ты на мою мать рот не разевай, ясно? — процедил он. — Она тебе половину жизни отдала. Ребёнка нянчит, пока ты в интернете лазишь. А ты ей ещё условия ставишь.
Лена закрыла ноутбук и медленно встала.
— Я ей ничего не должна, Игорь, — сказала она. — Ни половину жизни, ни благодарности за унижения. И тебе тоже меньше, чем ты думаешь, должна.
Он шагнул к ней ближе.
— Это ты к чему сейчас?
Лена посмотрела на него спокойно, почти холодно.
— К тому, что, кажется, пришло время нам с тобой всё посчитать, — ответила она. — И долги, и вклады. Во всём.
В его глазах мелькнуло беспокойство, которое он тут же попытался спрятать за злостью.
— Пугать меня вздумала? — усмехнулся он. — Ты без меня никто, Лена. Кому ты нужна с ребёнком, с этой своей писаниной? Сиди тихо, и будет тебе хорошо. Начнёшь качать права — окажешься на улице. Квартира-то на мне.
— Посмотрим, — повторила Лена уже в который раз за этот вечер. — Кто окажется на улице.
Он хлопнул дверью так, что в шкафу звякнула посуда. Лена не вздрогнула.
Она вернулась к ноутбуку, открыла таблицу, в которую последние дни заносила цифры: доходы, расходы, платежи по ипотеке, суммы, которые отправляла им из тех самых «никчёмных» текстов. Суммы, пропавшие на «общие нужды» и «маме помочь».
Цифры выстраивались в чёткие колонки, строки, равенства.
Единственное, что не вписывалось в эту аккуратную таблицу, — это человеческая подлость. Но Лена твёрдо решила: в следующей главе её жизни и этому найдётся строка.
Развод начался буднично. Без крика, без тарелок о стену.
— Лен, — сказал Игорь как‑то утром, не глядя в глаза. — Так дальше жить нельзя. Ты всё время недовольна, мама нервничает, ребёнок всё это видит. Надо расходиться по‑хорошему.
Лена молчала, размешивая чай. В кружке кружился янтарный круг.
— Я не против, — наконец ответила она. — По‑хорошему — так по‑хорошему.
Игорь явно не ожидал согласия. Он заморгал, сбился.
— То есть… ты согласна? Без истерик?
— Без истерик, — подтвердила Лена. — Но по закону.
Он насторожился.
— В смысле?
— В прямом, Игорь, — она впервые за много лет назвала его просто по имени, без уменьшительно‑ласкательной интонации. — Ребёнок остаётся со мной. Квартиру делим пополам. Всё, что нажито в браке,— делим. Алименты — по закону. Без истерик.
Игорь нервно усмехнулся.
— Лена, ты вообще понимаешь, что говоришь? — он поднялся, начал ходить по кухне. — Квартира на мне, ипотека тоже. Ты тут кто? Жена? Бывшая жена будет. И всё. Я тебе помогу, конечно, — сниму комнату на первое время, будем Илью делить пополам…
— Нет, — Лена поднялась. — С комнатой разберусь сама. Делить будем не ребёнка, а имущество. И обязанности.
Он остановился.
— Кто тебе в голову это вложил? — в голосе зазвенела угроза. — Мама была права: наслушалась своих подружек‑разведёнок? Думаешь, тебе адвокат что‑то поможет? Я всё оформил. Фирма — на мне и на маме. Квартира — на мне. Машина — на фирме. У тебя ничего нет, Лена.
— У меня есть ребёнок, — спокойно ответила она. — И документы. И кое‑какие сбережения. Давай не будем тратить наше время на пустые споры. Встретимся в суде.
Слово «суд» повисло в воздухе тяжёлым колоколом.
Тамара Павловна, услышав про «развод», начала с паузы в две секунды, а затем разразилась потоком:
— Я так и знала! Я с самого начала говорила, что она до добра не доведёт! Сыночек, не переживай, мы её поставим на место. У меня знакомый юрист есть, он сказал: если квартира на тебе, ей ничего не светит. Ничего! С чем пришла — с тем и уйдёт!
Лена слушала всё это с удивительным спокойствием. Как будто речь шла не о ней, а о чьей‑то далёкой знакомой.
В день суда она надела простое серое платье, собрала волосы в хвост, взяла папку с документами — и ещё одну, потоньше, с флешкой внутри.
— Ты хоть прилично оденешься? — фыркнула свекровь, увидев её в коридоре. — В суд всё‑таки. А то как мышь серая.
— Мне там не показываться, а говорить, — ответила Лена и впервые позволила себе лёгкую улыбку. — А говорить я умею.
В коридоре суда было душно и людно. Пары, ругающиеся шёпотом, дети, скучающие на скамейках, адвокаты с чемоданчиками. Игорь стоял у окна, листая что‑то в телефоне. Рядом — сухонький мужчина в очках, вероятно, тот самый юрист, о котором с гордостью говорила свекровь.
Их адвокат, Марк Сергеевич, подошёл к Лене, кивнул.
— Готовы? — спросил он тихо.
— Да, — ответила она. — Давно готова.
Заседание началось скучно: установление личностей, формальные вопросы. Судья — женщина лет пятидесяти с усталым, но не злым взглядом — быстро пролистала иск, уточнила детали.
— Значит, истец просит признать за ней право собственности на половину квартиры, приобретённой в браке, — сухо констатировала она. — Ответчик возражает?
Юрист Игоря поднялся.
— Уважаемый суд, квартира была приобретена преимущественно на средства моего доверителя и его матери, ответчик лишь небольшую часть вложила. Кроме того, супруг кроме квартиры содержит ребёнка, оплачивает кружки, поездки, обеспечивает достойный уровень жизни. Истец особого вклада не внесла, не работала…
— Простите, — поднялся Марк Сергеевич, — но это не соответствует действительности. В материалах дела есть выписки со счетов, подтверждающие регулярные переводы истца в счёт оплаты ипотеки. Кроме того, имеется договор купли‑продажи её добрачной квартиры, средства от которой пошли на первоначальный взнос.
Судья кивнула, переворачивая страницы.
— Также, — продолжил адвокат Лены, — прошу приобщить к делу распечатки переписок и аудиозаписи, подтверждающие систематическое психологическое давление со стороны матери ответчика на истца. Это важно для решения вопроса о месте проживания ребёнка.
В зале прошёл шепоток. Лена почувствовала, как свекровь, сидящая позади, дёрнулась.
— Какие ещё записи? — зашипела она.
— Тсс, ма, — Игорь толкнул её локтем.
Судья нахмурилась:
— Записи вы сделали лично?
— Да, — Лена встала. — В нашей квартире. Без участия третьих лиц.
— Приобщаем, — сухо кивнула судья. — Прослушаем позже, если понадобится.
Лена села, почувствовав, как напряжение немного отступает. То, что ещё недавно казалось предательством — записывать чужие крики и оскорбления — сейчас выглядело необходимой мерой самообороны.
Дальше всё пошло по нарастающей.
Выяснилось, что часть выплат по ипотеке на самом деле шла с её личного счёта, а не только с фирменного счёта Игоря. Что её вклад в первый взнос был больше, чем пытался представить юрист ответчика. Что фирма, оформленная на Игоря и его мать, приносит доходы, скрытые от официальных деклараций, но о которых можно судить по косвенным признакам — крупным покупкам, поездкам, открытым социальным сетям.
— Мы можем запросить дополнительные сведения из налоговой, — спокойно заметил Марк Сергеевич. — Если, конечно, ответчик настаивает на том, что его доходы ниже, чем указывает истец.
Игорь побледнел.
— Да зачем это всё, — пробормотал он. — Мы же по‑людски хотели…
— По‑людски, — впервые вмешалась Лена, — это не выгонять женщину с ребёнком «с чем пришла». А вы с мамой именно так и планировали.
Судья подняла на неё взгляд. В этих глазах мелькнуло что‑то вроде сочувствия.
— Один вопрос к ответчику, — сказала она. — Вы признаёте, что истец не работала всё это время?
— Ну… официалки у неё не было, — начал Игорь. — Так, подрабатывала…
— В деле есть договоры подряда, — вмешался адвокат Лены. — И налоговые отчисления. Истец — самозанятая. То, что её доходы были меньше доходов мужа, не отменяет вклада в бюджет семьи.
Слово «самозанятая» ударило по самолюбию Игоря почти физически. Он ведь столько лет повторял, что она «ничего не делает».
К кульминации дело подошло, когда речь зашла о месте проживания ребёнка.
— Мальчик проживает с матерью, — спросила судья. — Отца видит регулярно?
— Да, — ответила Лена. — И я не собираюсь это менять. Я не запрещаю ему общаться с отцом. Но прописан он у нас в квартире, и я считаю, что ребёнок не должен терять дом из‑за наших с мужем проблем.
— Какой дом? — не выдержала свекровь, вскакивая. — Это наш дом! Наш! Я эту квартиру выбивала, я по банкам ходила!
— Пожалуйста, не мешайте, — судья нахмурилась. — Вас могут удалить из зала.
— Пусть все знают, — не унималась Тамара Павловна. — Она неблагодарная! Мы её приютили, мы ей всё дали, а она нас на улицу выкинуть хочет!
Лена повернулась к ней.
— Никто вас на улицу не выкидывает, — спокойно сказала она. — Мы просто делим по закону то, что нажили вместе. Вы сами меня учите всё считать, Тамара Павловна. Вот и считаем.
Свекровь открыла рот, чтобы что‑то крикнуть, но судья уже стукнула молотком:
— Замечание. Ещё одно — и я вас удалю.
Развязка прозвучала сухими, официальными словами, но для Лены в каждом из них звенела новая жизнь.
Суд постановил: признать за Леной право собственности на половину квартиры. С учётом её первоначального взноса и интересов ребёнка выделить ей большую долю — две трети. Ребёнка оставить проживать с матерью, установить порядок встреч с отцом. Взыскать с Игоря алименты в размере… Судья зачитала сумму, от которой свекровь ахнула вслух.
— Это грабёж! — прошипела она. — Мы этого так не оставим!
Лена встала. Ноги немного дрожали, но голос звучал уверенно.
— Я оставлю, — тихо сказала она. — Впервые в жизни оставлю всё, как есть. По закону.
На выходе из суда Игорь догнал её у лестницы.
— Ты довольна? — спросил он зло. — Разбила всё, что было. Думала, я без квартиры останусь? Не надейся, я свою часть мать к себе пропишу. Ты ещё пожалеешь.
Лена посмотрела на него спокойно.
— Игорь, — произнесла она. — Ты много лет считал, что я глупая и слабая. Что мной можно помыкать. Что у меня «мозгов, как у курицы». Ты не заметил только одного: пока вы с мамой меня унижали, я училась. Работала. Считала. И готовилась к дню, когда встану с колен.
Он фыркнул.
— Большие слова.
— Нет, — Лена покачала головой. — Очень простые. У меня есть работа, которую вы не уважали, но которая приносит мне доход. Есть ребёнок, который меня любит. И теперь есть дом, большая часть которого — моя. Этого достаточно, чтобы не бояться.
— Ты думаешь, тебе одной легче будет? — он сделал шаг ближе. — Без меня?
Лена вдруг поняла, что не боится этого вопроса. Не ищет в нём подвоха. Ответ родился сам:
— Мне будет не легче и не тяжелее. Мне будет честнее. А ещё… — она на секунду задумалась. — У меня уже есть где жить.
— В смысле? — насторожился Игорь.
Она позволила себе маленькое, почти незаметное торжество.
— Пока вы с мамой считали мои копейки и смеялись над моей «писаниной», — сказала Лена, — я купила маленькую квартиру в новостройке. В ипотеку, конечно, но на себя. Только на себя. Ремонт почти закончила. Так что твоя «комната на первое время» мне не нужна.
Игорь открыл рот, потом захлопнул. Вид у него был такой, словно тихая, незаметная Лена вдруг заговорила на незнакомом ему языке.
— Откуда… — выдохнул он. — Откуда у тебя деньги?
— Из того самого интернета, — усмехнулась она. — Помнишь, ты говорил, что это не работа?
Свекровь, стоявшая неподалёку, побелела.
— Значит, ты нас обманывала! — выкрикнула она. — Деньги прятала! В семье так не делается!
Лена посмотрела на неё без злобы, только с какой‑то усталой ясностью.
— В семье так не делается, — согласилась она. — Но у нас, к сожалению, давно не семья. Вы слишком старались мне это доказать.
Она повернулась к дверям суда, вдохнула холодный воздух.
Впереди были ещё переезды, делёж мебели, слёзы Ильи по вечерам, когда он будет спрашивать, почему папа не живёт с ними. Будут бумаги, счета, новые тексты ночью. Будет одиночество — непривычное, но честное.
Но самое главное уже произошло.
Свекровь больше не кричала ей в спину, что у неё «мозгов, как у курицы». А если бы и крикнула — это бы уже не ранило.
Потому что, выходя из здания суда с папкой в руках, Лена точно знала: в её жизни наступила новая глава. И в этой главе очень ясно было написано, кто здесь главная.
