1945 год
- Ты чего, мама? – испуганно прошептала двенадцатилетняя Нина, разглядывая неподвижное лицо матери.
- Мама спит? – над ухом у старшей сестры прозвенел голосок Лиды.
- Спит, спит, не кричи, - шикнула на неё Нина и погрозила пальцем. Сама при этом встала так, чтобы загородить лежащую матушку. Она ещё сама не понимала, что стряслось, но видеть бледное лицо родительницы непоседе Лиде было ни к чему.
- А почему у мамы глаза открыты? – ахнула глазастая болтливая девчонка и попятилась назад.
- А ну брысь отсюда! – прикрикнула Нина.
Лиде тогда пять лет всего исполнилось – совсем малышка она была, да ещё и мамина любимица. Старшая сестра понимала, каким ударом для крохи будет узнать, что… Ох, Нина и сама не решалась подумать о том, что казалось таким очевидным - мамы больше нет. В этот весеннее солнечное утро её мамы не стало. А ведь она так ждала эту победную весну!
- Лидочка, котёнок мой, иди в комнату, - тихонько и ласково проговорила Нина, - ты же знаешь, что мама болеет сильно. Слышала, как кашляла она эти дни?
- Слышала, - кивнула Лида, - но маме ведь лучше стало. Она не кашляла всю ночь, я много раз просыпалась. И утром тихо было.
- Вот видишь, - улыбнулась Нина, - но маме сейчас нельзя докучать. Иди поиграй с куклой.
- Нинка, а ты не врёшь? – вдруг спросила Лида. Она была неглупой девочкой для своего возраста, да и детское её сердечко чувствовало неладное.
- Лида, пожалуйста, уйди, - устало произнесла сестра, - мне надо помочь маме. Я сама ещё не знаю, как быть.
- А, может быть, я к соседке схожу? – девочка вскинула на неё свои голубые глазёнки и будто бы оживилась. – Тётя Валя всегда к маме ходила, когда худо было. Даже мёд носила, и кисель.
В тот момент Нина подумала, какая у неё смышлёная младшая сестрёнка. Точно, пусть бежит за помощью к соседке в другую квартиру. И отвлечётся хоть на несколько минут, и подмога будет.
Лида убежала, а Нина присела на краешек материнской кровати. Она дотронулась пальцем до ледяной материнской руки и горько заплакала.
- Мамочка, - всхлипывала она, - ты ушла от нас мамочка. Почему же ты отца не дождалась? Он ведь уже в пути.
Дальше всё было, как в тумане. Тут же прибежала Валентина. Казалось, она бежала к Акимовых, уже зная, что Галины больше нет. Видать, малышка успела сообщить ей, что мамка всю ночь не кашляла, а теперь спит бледная с открытыми глазами.
Тётя Валя что-то говорила Нине, а девочка послушно кивала. Она знала, что, когда люди умирают, возникает много хлопот.
Но предаваться стенаниям Нина не могла. Она старшая дочь в семье Акимовых и всегда была послушной и серьёзной. Лида забилась в угол и рыдала, а семилетний братик Слава стоял рядом, безуспешно стараясь сдерживать слёзы. Наверное, Нине было бы легче, если б она позволила себе пореветь вдоволь. Но над ухом монотонно звучал голос Валентины – она давала старшей какие-то поручения.
"Я поплачу ночью", - пообещала себе девочка, но уже знала, что вряд ли сумеет сдержать обещание. Кровати брата и сестры стояли рядом, и их нельзя будет пугать рыданиями.
Единственная горькая мысль, которую всё никак не могла отогнать от себя Нина, была про папу. После того, как сообщили о победе, Алексей телеграфировал родным, что скоро будет дома. Он слал самый горячий привет трём своим детям и нежное "люблю" супруге Галине. Даже в самом страшном сне он не мог представить, что жена не доживёт до встречи с ним буквально неделю.
***
- Алексей, пойдём-ка ко мне, - тихо сказала соседка, что забежала к Акимовым на минутку.
- Да как я детей-то оставлю, Валь? – горестно пожав плечами, произнёс глава семьи, вернувшийся домой.
- Обнял, поплакал с ними и полно, - кивнула Валентина, - теперь самому голову в порядок привести нужно.
- Да не сделать уж ничего с моей головой, - прошептал Алексей, - беда такая. Я ж и не знал, что Галя хворала.
- Пила микстуру какую-то, мёд я ей носила, что мне с деревни привозили. Вроде даже легчало, Галя вставать начала, на улицу выходила. А потом будто в обратку пошло и с новой силой. Кашляла, бедная, пять дней без передышки. Я ж за стенкой и то слышала.
- А потом померла, - произнёс овдовевший муж, - я и на похороны не попал. Проститься не смог по-человечески.
- Пойдём, сосед, чего зазря терзать себя, - сочувственно ответила Валентина, - у меня и бутылочка есть, выпьем с тобой, Галину помянем.
Отец заглянул в комнату. Лида играла с куклой, а Нина что-то писала. Славки в квартире не было. Видать на улицу во двор убежал, мальчишкам похвастаться, что отец с фронта вернулся. Посмотрел отец на детей и кивнул соседке. У него и самого душа рвалась поделиться болью. А ещё нужно было посоветоваться, как быть теперь отцу с детьми-то. Валька всё ж женщина, наверняка, дельное слово скажет.
Так уж вышло, что за бутылкой у Валентины и другие соседи собрались. Как один твердили они Алексею, что детей надо бы в детдом сдать.
- Легче тебе будет, и ребятишкам на государственном обеспечении лучше, - говорила знающая Зинаида, - там будут им и суп, и каша, и пальто по сезону. А ты жизнь свою устроишь, бабу хорошую найдёшь. Навещать их сможешь, когда захочешь.
- Да на кой мне другая сейчас? – возмутился Алексей. – Я жену похоронил, ни на кого смотреть не смогу.
- Это ты сейчас так говоришь, - хмыкнула Зинаида, - а время пройдёт, самому захочется тепла и уюта. Женской ласки, опять же. Дети в этом деле всегда помеха.
- Что ты, Зина, болтаешь? – в сердцах воскликнула Валентина. – Чтоб нормальному отцу родные дети помехой были? Язык у тебя будто помело, вот и мелешь не пойми что. Не слушай её, Алексей, вырастим мы твоих детей. Помогу я тебе.
- Это ты, Валентина, женщина неумная, - с вызовом возразила Зина, - или сама на соседа глаз положила, а? А что, Лёшка-то вдовец, жених завидный.
- Молчи! – прикрикнула на Зину Валентина. – Если ничего путного сказать не можешь, иди уж лучше к себе. Видишь, мужик сам не свой от горя. Ещё и тебя слушать приходится.
Уязвлённая тем, что из присутствующих никто её не поддержал, Зина встала из-за стола и направилась к выходу. Но очень ух хотелось ей сказать гадость напоследок.
- Зря, Лёш, меня не слушаешь, - фыркнула вредная баба, - в детдоме дети и учиться хорошо будут. Там не забалуешь. И присматривать за ними будут. Время пролетит, оно ж не заметит. Упустишь девчат! Смотри, старшая тебе через годиков пять в подоле принесёт. А Славка разбойником станет. Помяни моё слово.
- А ну топай отсюда! – закричала Валентина, схватила тряпку с пола и погнала Зинаиду за дверь.
Другие соседи посидели ещё немного, поговорили о Галине, что померла, будучи такой молодой. А потом и пошли по домам. Алексей молчал, погружённый в горестные мысли. Валентина подливала ему горькую и говорила добрые слова.
- Ты, сегодня, Лёш, выпей да спать ложись, - увещевала она, - а назавтра уж и день другой будет. На завод пойдёшь, специалист ты большой, с охотой тебя возьмут.
- Подумалось тут мне, а не права ли Зинаида? – вдруг произнёс Алексей.
- Ты что, сосед, детей в детдом отдать удумал? – напустилась на него Валентина.
- Не хотелось бы в детдом, - покачал вдовец головой, - да только работать буду с утра до ночи. Не упущу ли ребятишек своих? Может, на казённом-то обеспечении им лучше будет? Я ж когда Нинку последний раз видел, малая она совсем была. А тут в глаза взглянул – а они взрослые совсем, будто бы материнские.
- Нина умница у тебя растёт, - кивнула Валя, - настоящая старшая сестра, пример для младших и помощница большая.
- А вот то, что Зина сказала, мол, через пяток лет в подоле принесёт, потому как присмотра за ней не будет, - задумчиво произнёс Алексей.
- Ляпнула она, не подумав, а ты и повторяешь! – рассердилась соседка. – Нипочём не поверю, что Нинка по кривой дорожке пойдёт. О такой дочери мечтать только можно. А ты её в детдом собрался сдавать…Эээх!
Алексей кивнул. Конечно же, ему и самому было страшно даже подумать о том, чтобы отдать детей от любимой супруги в детский дом. Да Галя бы к нему во снах приходила, чтобы пристыдить. Но в послевоенные времена многих ребятишек определяли на государственное обеспечение. В детдомах содержались сироты, а также дети, чьи родители не могли прокормить и выучить их.
Валентина же обещала помочь соседу. У неё самой мужа не было, а единственный сын погиб в первый год войны в возрасте девятнадцати лет. К своей соседке Галине она была привязана, да и к её детям тепло относилась.
***
Валя не обманула – помогала Акимовых, чем могла. Она присматривала за ребятами, когда Алексей уходил во вторую смену на завод, порой приносила им горячую еду. Нина уже умела готовить простые блюда, но кое-чему её тётя Валя учила.
Соседка была строга к ребятам. Если видела полы немытые, бранила, неряхами называла. Когда Славка возвращался с прогулки в рваных штанах, награждала негодника подзатыльниками. Впрочем, она же и латала, дыры либо поручала эту работу Нине.
Трудно сказать, любили ли ребята Валентину. При живой матери она была с ними ласкова и добра. Теперь же чаще хмурилась и ругалась, хотя и за дело.
- Не говори плохого про тётю Валю! – возмутилась Нина, когда Славка пробухтел "пару ласковых" про соседку, что крепко отчитала его за драку с мальчишками. Ещё и за ухо оттаскала на глазах у всех.
- Да мама бы никогда меня за ухо не таскала! – обиженно воскликнул мальчишка.
- А она и не мама нам, - заступилась за соседку Нина, - если б мне пришлось ходить да присматривать за негодными детьми, я б ещё не то делала. Ты б из угла у меня не выходил!
- Ты за нами ходишь и присматриваешь, - тут же отвлёкся Славка и прильнул к сестре, - но за уши не таскаешь, и в угол не ставишь. Хотя и не мама…
Последние слова парнишка произнёс шёпотом и опустил глаза. Нина прижала к себе братишку и потрепала по взъерошенной голове.
- Потому что я люблю вас, - ответила она, - больше всех на свете люблю. А тётя Валя тоже любит, но по-своему.
- Потому что она чужая?
- Ну, не то, чтобы чужая. Какая ж она чужая, когда присматривает за нами и от простуды лечит?
- И то верно. Нин, а ты…
- Чего тебе, Славик?
- А ты когда-нибудь замуж выйдешь?
Нина расхохоталась. Ей тогда четырнадцать лет было, и о замужестве она точно не думала. Даже о парнях не мечтала – рано ещё, да и забот полно. Хотела девочка поддразнить братишку, что-нибудь в шутку сказать, но вовремя увидела странное в его взгляде. То ли тревога то была, то ли тоска.
- А почему ты спрашиваешь, сорванец?
- Просто люди говорят, что ты нам как мама, хотя и девчонка сама.
- А кто говорит так?
- Папка говорит, соседи. Учительница наша тоже так тебя назвала.
- Ну, может быть, и верно, конечно. А при чём тут муж, когда он у меня появится?
- Так появится всё-таки? Ох, Нинка, верно ж люди говорят, что выйдешь замуж и бросишь нас.
- Никогда я вас не брошу! Вот глупости ты говоришь, братишка! Разве не забочусь я о вас? Разве не жалею, когда больно? И сказки не читаю на ночь, чтобы сны веселее были? Так с чего же ты взял, что бросить вас могу?
Слава, насупившись, вздохнул. Вроде, как и справедливо отчитала его сестрица. Заботится она о них, и доброе слово всегда для малых находит. Но соседи то в шутку, то всерьёз говорили о том, что невестой скоро будет Нина. А, значит, жених появится, свадьбу, получается, сыграют молодые.
- А потом ты выйдешь замуж и уедешь от нас! – разревелся мальчуган. – И родишь детей, про нас позабудешь.
- Глупая твоя голова! – сердито пробурчала Нина и прижала к себе брата очень крепко, даже чуть грубовато. Но от этого свойского жеста Славке тут же полегчало.
- Никогда я вас не брошу, ясно? – строго произнесла она. – И не говори мне больше таких глупостей, даже в голове их не держи!
- Ладно, - кивнул Славка, уткнувшись сестре в бок, - не буду, раз обещаешь. И Лидке скажу, чтобы не плакала.
- И Лида ещё из-за моего будущего мужа плачет? – ахнула Нина, закатив глаза, не зная плакать ей или смеяться. – То-то частенько, смотрю, у малявки глаза на мокром месте. Спрашиваю в чем дело - молчит. Или придумывает что-то, мол, ударилась или в глаз что-то попало. А она…
После того разговора собрала Нина брата и сестру и сказала им, что для неё всегда они на первом месте будут. Если выйдет замуж, то заберёт их с собой.
- И папу заберёшь? – спросила Лида. – Он же старенький будет.
Нина усмехнулась и кивнула. А потом погладила сестру по голове и сказала, что может быть, вообще не выйдет никогда замуж. Тогда Лида со Славой будут её детьми навсегда, а других не будут.
- Вот здорово! – с восторгом воскликнула Лида. – Хоть бы никогда не вышла!
В тот момент Нина рассмеялась. Не услышала она в словах маленькой сестры зловещего предречения, которое будет сопровождать всю её взрослую жизнь.
***
Время шло. Нина хорошо училась - у неё мечта была стать учительницей. Слава тройками перебивался – никто не требовал с него особых успехов. У Лиды тоже средние успехи были.
Глава семьи на заводе трудился. День и ночь пахал, брал дополнительные смены, чтобы прокормить семью. Присматривать за ребятишками ему Валентина помогала. Хорошим другом стала ему соседка и ничего больше, кроме преданной дружбы, не было между ними. Хотя соседи злословили, плохое порой болтали, особенно Зина.
К тёте Вале дети по-разному относились. Взрослая Нина понимала, как дорога помощь соседки. Знала она, что ее внимание и поддержка дороже тысячи поцелуев и даже добрых слов. А вот Лиде и Славе порой доставалось от строгой Валентины. Зорко следила она, чтобы ребятишки в отсутствие отца не озорничали. Потому и ругала их, если замечала дурное. А то и для профилактики. Потому младшие Акимовы не больно-то жаловали соседку.
Весной в 1950 году Валентины не стало. Спросил как-то Алексей, давно ли заходила соседка. Ребята плечами пожали - вчера заходила утром, а после не было.
- Не захворала ли, - удивился Алексей и пошёл проведать Валю. Дверь открыта была, впрочем, соседка только на ночь запиралась на замок. Нашёл её мужчина лежащей на полу. Видимо, сердцем плохо стало, а за помощью не успела позвать.
Очень горевал Алексей по Валентине, и только старшая дочь понимала, почему так переживал отец. Соседка очень дружна была с их матушкой. С тётей Валей Алексей мог говорить о Галине сколько угодно – она понимала, поддерживала, заботилась о его детях, была для них кем-то вроде родной тетушки.
ПРОДОЛЖЕНИЕ