Случилось это много лет назад, когда я ещё подростком был. Отец мой, знатный рыбак, позвал меня на Чёрное озеро — мол, пора, сынок, тебе настоящую рыбалку познать, не то что с удочкой у речки возле дома.
Понятно, ночь я практически глаз не сомкнул — волновался сильно. Собрались мы спозаранку, едва небо начало сереть на востоке. Я, конечно, в предвкушении: впервые на такое дальнее озеро едем!
На рыбалку мы на велосипедах поехали в то время это был основной вид транспорта. На нём и в соседнюю деревню, и на покос, и куда угодно. Даже председатель колхоза, и тот чаще на тарантасе разъезжал — запрягал вороного жеребца да катил по своим делам. А мы — на велосипедах.
С вечера всё приготовили: рюкзаки уложили, удочки проверили. Утром только осталось закрепить поклажу. Рюкзаки — на багажники, удочки аккуратно к рамам привязали, чтоб не болтались. Всё должно быть надёжно: дорога‑то неблизкая, да и по лесу ехать придётся.
Выехали за околицу, когда деревня ещё спала. Тишина такая, что каждый скрип велосипедных сёдел отчётливо слышен. Воздух свежий, с утренней прохладой, пахнет травой и землёй. Небо пока тёмное, только на горизонте полоска света пробивается — вот‑вот солнце взойдёт.
Сначала ехали полем. Широкое, просторное поле раскинулось вокруг, будто море. Колосья ещё в росе, переливаются в предрассветном свете. Велосипед мягко катит по просёлочной дороге, руль послушно ведёт, и кажется, будто сам ветер подгоняет нас вперёд.
Дальше дорога пошла через лес. Тишина такая, что каждый шорох слышно. То птица вскрикнет, то ветка хрустнет. Отец улыбается: «Слушай, Сашка, природу. Она тебе всё расскажет — где зверь прошёл, где птица гнездо свила».
Я прислушиваюсь к тишине — только птицы перекликаются да листья шелестят на ветру. А сам всё на рюкзак оглядываюсь. Оттуда выглядывает кончик моего новенького спиннинга — отец подарил на день рождения.
Понятно, что по сравнению с современными снастями он был самый что ни на есть простой. Обычное удилище из стеклопластика, без изысков — ни тебе сверхчувствительности, ни облегчённого веса. Катушка тоже простая, не безынерционная: обычная «невская», с характерным треском при вращении. Никаких тебе фрикционов, плавного хода или системы байтраннер — всё по‑старинке, вручную.
Но для меня эта снасть казалась настоящим сокровищем. Я подолгу разглядывал её, перебирал пальцами шероховатую поверхность рукояти, проверял, как складывается каждое колено удилища. Катушку крутил осторожно, прислушиваясь к мерному постукиванию механизма. В этих простых деталях чувствовалась какая‑то особая надёжность, будто она была сделана на века.
Я представлял, как закину первую приманку, как почувствую тот самый момент, когда рыба схватит наживку. В воображении уже рисовались картины: вот я вываживаю крупного окуня, вот сопротивляется щука… Для меня тогда снасть была самая что ни на есть продвинутая.
Понятное дело, что я перед этой рыбалкой потренировался, отрепетировал все приёмы, которые успел выучить по книжкам и рассказам бывалых рыбаков: заброс, проводку, подсечку… Особенно трудно было освоить заброс: катушка-то инерционная, чуть запоздал притормозить — и «борода» обеспечена.
Водоёма рядом не было, поэтому для тренировки выбрал я себе местечко за огородом — там полянка ровная, никто не мешает. Раскинул воображаемую реку, поставил мысленный буй для прицела и начал оттачивать приёмы. Заброс, проводка, подсечка — всё по порядку, всё как положено.
Особенно туго давался заброс. Катушка‑то у меня инерционная — штука хитрая, с характером. Чуть запоздал притормозить леску пальцем — и вот она, «борода»! Клубок нитей, словно гнездо воронье, на катушке вьётся. Сколько раз я эту «бороду» распутывал — и не счесть. Пальцы в царапинах, нервы на пределе, а всё равно берусь снова.
«Терпение, парень, — приговаривал я себе, распутывая очередной узел. — Рыбаку без терпения — как птице без крыльев».
Сначала пробовал медленно, аккуратно. Поднимал удилище, рассчитывал силу, плавно отпускал леску. Получалось криво, косо, но хоть без «бороды». Потом стал ускоряться, приближая тренировку к реальным условиям. Раз за разом, бросок за броском — и понемногу начало получаться.
Проводка — дело не менее тонкое. Надо чувствовать приманку, понимать, как она движется в воде. В воображаемой реке я представлял окуня, карася, щуку — и подстраивал проводку под каждого. То медленно веду, то рывками, то с паузами. Старался уловить тот самый ритм, от которого рыба с ума сойдёт.
А подсечка… О, это вообще искусство! Нужно уловить миг, когда рыба клюнула, и резко, но не чересчур, поднять удилище. Я тренировался на ветках, на травинках — цеплял крючок и резко дёргал. Сначала перебарщивал, потом научился чувствовать грань.
Дни шли, а я всё тренировался. То утром, пока роса не сошла, то вечером, когда солнце к закату клонится. Соседи, видать, диву давались: парень какой‑то машет удилищем в пустоте, будто с невидимым врагом сражается. А мне не до смеха было — дело серьёзное!
До озера добрались к полудню. Вода — как зеркало, тёмная, таинственная. Отец говорит: «Чёрное озеро не просто так зовётся. Глубины тут немалые, да и водится в нём всякое». Я, конечно, спросил: «Какое всякое?» А он только усмехнулся: «Поживём — увидим».
Разбили лагерь на берегу. Отец показал, как палатку ставить, как костёр разводить. Потом снасти разложили, прикорм приготовили.
К вечеру вышли на воду — на старой, но крепкой лодке. Отец веслами работает плавно, без лишнего шума. Остановились, якорь без всплеска ушёл на дно. Я сделал заброс, кручу катушку, сердце колотится: вот сейчас, сейчас клюнет!
И клюнуло!
Сначала — лёгкий толчок. Я подсёк, а оттуда — тяжесть такая, что спиннинг чуть не вырвало из рук. Отец кричит: «Держи, Сашка, не зевай!» Я тяну, а оно сопротивляется, да так, что лодка закачалась. Отец веслами подрабатывает, чтобы нас не закрутило.
Минут десять боролись. Я уже устал, пот по лицу льётся, а рыба не сдаётся. Наконец, вижу — спина блестящая из воды показалась. Сом! Не огромный, но для первого раза — царь‑рыба!
Вытащили мы его вместе. Отец улыбается: «Вот это улов! Настоящий трофей». А я сижу, дыхание перевести не могу, а в голове только одно: «Я смог! Я поймал!»
Но самое интересное началось ночью.
Сидим мы у костра, ухой насыщаемся, как вдруг — шорох в кустах. Я голову повернул, а там — глаза светятся! Два огонька, зелёные, как изумруды. Сердце в пятки ушло. Отец спокойно так говорит: «Не шевелись. Это барсук. Любопытный, но не опасный».
Барсук вышел на свет, носом ведёт, запах ухи учуял. Отец кинул ему кусочек рыбы, тот схватил и — фьють! — в кусты. Я сижу, смеюсь: «Вот это рыбалка! И рыба, и зверь!»
Отец тогда сказал: «Природа, Сашка, она как книга. Кто умеет читать — тот и приключения найдёт».
Вот такая история. С тех пор я и полюбил походы, и рыбалку, и всё, что с природой связано. А тот сом до сих пор в памяти — как знак: если верить в себя и слушать старших, любое дело по плечу!
Желаю вам жить в ладу с собой и миром, находить красоту в мелочах и радость в каждом дне. До скорых встреч на страницах новых историй!
16.12.2025