— Да как ты мог продать зимнюю резину с моей машины, чтобы купить себе навороченную акустику в свои Жигули? Валера, на улице гололед! Ты решил, что я должна убиться на дороге, лишь бы у тебя в машине басы качали?
Голос Ксении эхом отскочил от бетонных стен гаража, но тонул в низком, вибрирующем гуле, который исходил из недр старенькой «семерки». Воздух в помещении был спертым, пахло бензином, старой пылью и дешевым автомобильным ароматизатором, который Валера вешал пачками на зеркало заднего вида.
Валерий, одетый в замасленную толстовку, даже не обернулся. Он торчал наполовину в багажнике своего ржавого «болида», любовно поглаживая черный карпет огромного, похожего на гроб, короба. Сабвуфер занимал всё полезное пространство. Казалось, если положить туда еще хоть пачку сигарет, крышка багажника просто выгнется наружу.
— Не кипятись, Ксюх, — буркнул он, наконец выныривая из недр автомобиля. Его лицо сияло тем особенным, блаженным идиотизмом человека, который только что исполнил свою давнюю, совершенно бесполезную мечту. — Ты зацени, как давит! Это же «Ганнибал», полтора киловатта чистой мощи! У пацанов стекла вылетают, а я пока на разминке гоняю.
Он потянулся к магнитоле и крутанул регулятор громкости. Гараж содрогнулся. С полки посыпалась какая-то ветошь, пустая канистра с грохотом упала на пол. Низкочастотный удар пришелся Ксении прямо в грудную клетку, перехватив дыхание. Это была не музыка, это было физическое насилие над пространством. Дребезжал номерной знак, дребезжали стекла в гаражных воротах, дребезжала сама реальность, в которой взрослый мужчина мог совершить подобную глупость.
Ксения шагнула к магнитоле и резко нажала кнопку выключения. Тишина навалилась мгновенно, тяжелая и звенящая.
— Ты меня слышишь вообще? — она говорила тихо, но в каждом слове был лязг затвора. — Я завтра еду в область. Там трасса — стекло. А моя машина стоит на летней резине, потому что ты решил, что «Ганнибал» важнее моей безопасности.
Она перевела взгляд на свою «Тойоту», сиротливо притулившуюся в соседнем боксе. Машина выглядела жалко, словно разутый на морозе человек. Новенький комплект шипованной «Хаккапелиты», который Ксения купила с премии месяц назад и хранила здесь, ожидая первых серьезных снегопадов, исчез. Остался только пустой стеллаж и грязные следы на полу.
Валерий вытер руки о штаны, на его лице появилось выражение снисходительного превосходства, с каким обычно объясняют детям, почему нельзя есть конфеты перед обедом.
— Да что ты заладила: безопасность, безопасность... Ты ездишь-то как пенсионерка, шестьдесят километров в час в правом ряду. Тебе эта шиповка — как собаке пятая нога. Только асфальт портишь. Я их толкнул по-быстрому, пока сезон и цена на пике. Удачно ушли, кстати. Хватило и на саб, и на усилок, и еще провода медные взял, толстые, как палец.
Он подошел к своему «Жигулю», ласково хлопнул ладонью по крыше, отчего с ржавого водостока посыпалась труха.
— Пойми, Ксюха, это имидж. Я когда к пацанам на район заезжаю, меня за два квартала слышно должно быть. А твои колеса лежали мертвым грузом. Я, можно сказать, оптимизировал семейный бюджет. Активы должны работать.
Ксения смотрела на него и чувствовала, как внутри, где-то в районе солнечного сплетения, начинает замерзать кровь. Это был не гнев. Гнев — это горячо. Это был холод. Ледяное, абсолютное понимание того, что перед ней стоит не партнер, не муж, а чужой человек, паразит, для которого её жизнь стоит меньше, чем вибрация воздуха в багажнике гнилого ведра.
— Оптимизировал, значит, — повторила она, глядя на то место, где раньше стояли её колеса. Сорок пять тысяч рублей. Сорок пять тысяч, которые он превратил в этот черный ящик. — А мне ты что предлагаешь? На дисках ехать? Или на летней резине в минус десять?
— Ой, ну не начинай драму, — поморщился Валерий, снова ныряя к проводам. — Возьмешь такси. Или на электричке сгоняешь, если так приспичило. А вообще, я на «Авито» видел вариант, «липучка» бэушная, сезона два еще отходит. С зарплаты возьмем, если тебе так принципиально. Ты пойми, такой сабвуфер — это шанс. Сейчас автозвук тема модная, может, я на соревнования поеду.
Он говорил это серьезно. В свои тридцать с лишним лет, работая кладовщиком и перебиваясь случайными шабашками, он всерьез считал, что установка динамика в машину, которая стоит дешевле самого динамика — это инвестиция в будущее.
Ксения обошла его машину. Взгляд зацепился за провода, неаккуратно проброшенные через салон. Синяя изолента, скрутки, торчащие куски пластика. Всё было сделано тяп-ляп, на скорую руку, лишь бы скорее «бумкало».
— Валера, — Ксения подошла к нему вплотную. От него пахло потом и дешевым энергетиком. — Ты хоть понимаешь, что ты сделал? Ты украл у меня вещь. Мою вещь. Чтобы купить игрушку себе.
— Не украл, а перераспределил! — вспыхнул он, выпрямляясь. Теперь в его глазах появилось раздражение. — Мы семья, у нас всё общее. Чего ты начинаешь делить: моё, твоё? Как я на своей тачке тебя с работы забираю, так это нормально. А как мне раз в жизни захотелось нормальную систему поставить — так сразу «вор»?
— Ты меня забирал три раза за год, когда у меня машина на ТО была, — отчеканила Ксения. — И каждый раз я оплачивала бензин.
— Ты мелочная, Ксюш. Скучная и мелочная, — Валера махнул рукой и демонстративно отвернулся к своему сокровищу. — Всё, не мешай. Мне надо настройки срезать, а то на верхах клиппует. Иди домой, борщ свари лучше, пользы больше будет, чем тут над душой стоять.
Он снова потянулся к магнитоле. Щелчок, и гараж опять наполнился невыносимым, давящим гулом. Бас бил по ушам, заставляя вибрировать зубы. Валерий закрыл глаза, покачивая головой в такт, полностью погружаясь в свой мир, где он был крутым парнем на крутой тачке, а не неудачником, обокравшим жену.
Ксения стояла еще минуту, глядя на его спину. Она не плакала. Слёз не было. Была только сухая, арифметическая ясность. Она посмотрела на свои пустые арки колес, потом на его машину. В голове щелкнул невидимый калькулятор, сводя дебет с кредитом.
— Хорошо, Валера, — сказала она, но он её не услышал за грохотом басов. — Активы должны работать. Ты прав.
Она развернулась и вышла из гаража в морозное утро. Холодный воздух обжег легкие, но это было приятно. Это отрезвляло. Ксения достала телефон, но не для того, чтобы вызвать такси. Она открыла приложение с объявлениями. Ей нужно было узнать точную рыночную стоимость металлолома.
Ксения сидела на кухне, глядя в темное окно, за которым кружили редкие снежинки. Перед ней на столе лежал листок бумаги, ручка и калькулятор. Она не варила борщ. В квартире стояла идеальная чистота и запах свежесваренного кофе — единственного, что помогало ей сохранять ясность рассудка.
Дверь в квартиру открылась с шумом. Валерий вошел, принеся с собой запах холода, табака и того самого дешевого гаражного счастья, которое так раздражало Ксению. Он скинул ботинки, не заботясь о том, что они стоят криво, и прошел на кухню, на ходу расстегивая куртку.
— Ну ты чего, мать, всё дуешься? — он плюхнулся на стул напротив, по-хозяйски заглядывая в её чашку. — Нормально же всё. Я там парням показал систему, Саня вообще в осадок выпал. Говорит, у него в «БМВ» штатка хуже играет, чем у меня теперь в жиге. Уровень, понимаешь?
Ксения медленно перевела взгляд с окна на мужа. В его глазах не было ни капли вины. Только детский азарт и легкая поволока от выпитого пива. Видимо, обмывать покупку начали прямо в гаражах.
— Валера, — её голос был ровным, лишенным эмоций. — За сколько ты продал мои колеса?
Он поморщился, словно от зубной боли.
— Опять ты за свое. Ну какая разница? Главное, что на всё хватило.
— Мне нужна точная цифра. Сейчас.
— Двадцать пять, — буркнул он, отводя глаза. — Ну а что ты хотела? Срочный выкуп. Если самому продавать, это ж месяц ждать, объявления эти, звонки... А тут приехал мужик, забрал, наличку на капот кинул. Быстро и четко.
Ксения записала цифру «25 000» на листе бумаги. Потом поставила тире и написала «48 000». Именно столько стоил сейчас такой же комплект резины в магазине. Цены выросли.
— Ты отдал новые премиальные шины за половину стоимости, — констатировала она. — Чтобы купить коробку с динамиком. Ты понимаешь, что ты просто сжег двадцать три тысячи рублей семейного бюджета? Просто взял и выбросил в мусорку.
— Не в мусорку, а в звук! — Валера стукнул ладонью по столу. — Ты не понимаешь, это вложения! Я, может, блог начну вести про автозвук. Там на рекламе знаешь сколько поднимают? Ты мыслишь узко, Ксюха. У тебя горизонт планирования — от зарплаты до зарплаты. А я перспективы вижу.
Он встал и подошел к холодильнику, достал банку пива. Щелчок открывашки прозвучал как выстрел.
— Кстати, я машину под окнами поставил, — сообщил он, делая большой глоток. — Пусть все видят. И слышат. Я там сигнализацию подкрутил, теперь если кто рядом чихнет — она заорет. Берегу аппаратуру.
Ксения посмотрела на листок. Математика была жестокой и простой. Муж продал её безопасность за бесценок. Он даже не попытался продать колеса выгодно. Ему нужно было "здесь и сейчас". Эта импульсивность, эта подростковая жажда немедленного удовольствия за счет другого — вот что было самым страшным.
— А мне на чем ехать, Валера? — спросила она, хотя уже знала ответ. — Завтра в семь утра выезд.
— Да господи! — он закатил глаза. — Возьми каршеринг. Или такси. Деньги с зарплаты отдам. Я же сказал: сейчас на мели, всё в проект вложил. Зато, прикинь, я теперь самый громкий во дворе. Это статус, Ксюша. Мужики уважают. А ты... ты просто завидуешь, что у меня есть хобби, а у тебя только работа да кастрюли.
Он допил пиво одним глотком и смял банку.
— Всё, я спать. Умотался с этой установкой. Провода тянуть — это тебе не отчеты строчить. Разбудишь через пару часов? Пацаны звали в баню вечером, надо быть огурцом.
Валерий бросил ключи от своей «семерки» в вазочку в прихожей — привычным, отработанным годами движением — и пошаркал в спальню. Через пять минут оттуда донесся храп.
Ксения осталась сидеть на кухне. Она слушала этот храп, и в её голове складывался пазл. Она взяла телефон и открыла сайт по выкупу автомобилей. Ввела параметры: ВАЗ-2107, год выпуска лохматый, состояние — «на ходу», кузов — «ржавчина по аркам».
Сайт выдал примерную стоимость. Это было смешно. Сама машина Валерия стоила немногим больше, чем проданный им комплект резины. Но теперь, с установленной акустикой, усилителями и теми самыми «медными проводами толщиной с палец», цена этого металлолома возрастала ровно на ту сумму, которая была нужна Ксении для покупки новых колес.
Она встала и прошла в прихожую. Взяла из вазочки связку ключей мужа. На брелоке болтался маленький металлический поршень — еще один «статусный» аксессуар. Затем она открыла верхний ящик комода, где хранились документы. ПТС на «семерку» лежал в папке с надписью «Разное». Машина была куплена в браке три года назад, оформлена на Валерия, но юридически являлась совместно нажитым имуществом. А значит, Ксения имела полное право распоряжаться этим куском ржавого железа. Тем более что у неё была генеральная доверенность, которую Валера сам заставил её сделать год назад, чтобы она могла забрать машину со штрафстоянки, когда его лишили прав на полгода за «встречку». Срок доверенности истекал через месяц.
Она вернулась на кухню и набрала номер, который нашла в объявлении: «Срочный выкуп авто. Любое состояние. Деньги сразу. Эвакуатор бесплатно».
— Алло, — ответил хриплый мужской голос. — Слушаю.
— Здравствуйте, — Ксения говорила деловито, как будто заказывала пиццу. — У меня есть ВАЗ-2107. На ходу, но я хочу продать его как лом или на запчасти. Документы в порядке, я собственник по доверенности. Есть нюанс: в машине установлено дорогое аудиооборудование. Сабвуфер, усилитель, новая проводка. Я отдаю всё вместе с машиной.
На том конце провода повисла пауза, видимо, мужчина оценивал неожиданный бонус.
— Музыка рабочая? — уточнил голос.
— Более чем. Стекла дрожат, — подтвердила Ксения.
— Сколько хотите?
Ксения назвала сумму. Это было ровно шестьдесят тысяч рублей. Цена комплекта новой резины с шиномонтажом и балансировкой.
— Для «семерки» дороговато, — засомневался скупщик.
— Там аппаратуры на сорок тысяч, — холодно парировала Ксения. — И она уже установлена. Вам не нужно ничего делать. Можете снять и продать отдельно, можете продать машину пацанам как готовую «музыкальную шкатулку». Заберете прямо сейчас?
— Адрес? — коротко спросил мужчина.
Ксения продиктовала адрес.
— Буду через сорок минут. Готовьте документы.
Она положила телефон на стол. Руки не дрожали. Совести не было слышно — видимо, её заглушили басы полуторакиловаттного сабвуфера. Ксения подошла к окну и посмотрела вниз. Темно-вишневая «семерка» стояла под фонарем, горделиво выпячивая тонированные стекла. Она выглядела как памятник человеческой глупости.
Ксения пошла одеваться. Ей нужно было выйти во двор и встретить эвакуатор. Валера крепко спал, набираясь сил перед баней, уверенный, что его жена — покорная, скучная женщина, которая побухтит и простит. Он ошибся только в одном: скучные женщины умеют считать лучше всех. И её расчет был окончен.
Уличный фонарь мигал, отбрасывая на заснеженный асфальт дерганые тени. Ксения стояла у подъезда, плотнее кутаясь в пуховик. Мороз крепчал, пробираясь под одежду, но этот внешний холод был ничто по сравнению с тем ледяным спокойствием, которое застыло у неё внутри. Она посмотрела на окна своей квартиры на третьем этаже. Свет на кухне не горел, в спальне было темно. Валера спал, пуская слюни в подушку, уверенный в незыблемости своего мирка, где жена — это удобная функция, а его желания — закон.
Из-за поворота, разрезая темноту желтыми проблесковыми маячками, вынырнул эвакуатор. Это был старый, видавший виды «ГАЗон» с платформой, на которой, казалось, перевезли уже половину автопарка города на свалку. Грузовик, чадя дизелем, с тяжелым вздохом пневматики остановился прямо напротив темно-вишневой «семерки».
Водитель, коренастый мужик в промасленном бушлате, выпрыгнул из кабины, на ходу натягивая рабочие перчатки.
— Хозяйка? — он окинул Ксению цепким взглядом, в котором не было ни интереса, ни сочувствия, только бизнес. — Которая «музыкальную шкатулку» сдает?
— Я, — кивнула Ксения. — Документы и ключи у меня.
— Ну, показывай аппарат. А то знаю я вас, скажете «навороты», а там китайская колонка на скотче висит.
Ксения подошла к машине мужа. Брелок сигнализации пискнул, двери разблокировались. Она открыла багажник. В свете уличного фонаря черный карпет огромного короба выглядел зловеще и внушительно. Хромированная надпись на динамике блеснула, как оскал.
Скупщик присвистнул, проведя грубой перчаткой по диффузору.
— Серьезная дура. «Ганнибал»? Пятнашка? Ну, это меняет дело. А усилок где?
— Сбоку прикручен, — Ксения указала на массивный металлический блок с ребрами охлаждения, привинченный прямо к спинке заднего сиденья саморезами. — И проводка, как я говорила. Медь.
— Включишь? Проверить надо, не паленый ли.
Ксения села на водительское место. Салон встретил её запахом Валеры — смесью дешевого табака и того самого ароматизатора «Елочка», от которого всегда першило в горле. Она повернула ключ в замке зажигания. Магнитола ожила, вспыхнув разноцветными огнями, словно новогодняя елка в дурдоме. Ксения выкрутила громкость на минимум, чтобы не перебудить весь дом раньше времени, но даже на малой мощности бас заставил кузов машины мелко завибрировать.
— Рабочий, — констатировал скупщик, захлопывая багажник. — Добро. Кузов, конечно, уставший. Пороги гнилые, арки цветут. Чисто на разбор пойдет или малолеткам на убой. Но из-за музла цену держу, как договаривались. Шестьдесят.
Он полез во внутренний карман бушлата и достал толстую пачку купюр, перетянутую резинкой.
— Оформляем?
— Оформляем, — Ксения вышла из машины.
Процедура заняла от силы пять минут. Подписание договора купли-продажи на капоте эвакуатора, передача ПТС и той самой доверенности, о которой Валера так удачно забыл. Ксения смотрела, как её подпись ложится на бумагу, и чувствовала странное облегчение. Словно она продавала не машину, а накопившуюся за годы обиду.
— Деньги пересчитайте, — буркнул водитель, протягивая наличные.
Ксения быстро перебрала купюры. Пятитысячные, хрустящие, пахнущие типографской краской. Ровно двенадцать штук. Шестьдесят тысяч рублей. Цена безопасности. Цена самоуважения. Она убрала деньги в сумку и застегнула молнию.
— Грузим, — скомандовал скупщик.
Заработала лебедка. Металлический трос со змеиным шипением размотался по платформе. Мужчина ловко зацепил крюк за буксировочную проушину «семерки».
— Давай, родная, полезай в кузов, — пробормотал он, дергая рычаг гидравлики.
Началось. С надсадным воем лебедка начала затягивать машину на наклонную платформу. «Семерка» сопротивлялась, скрипела подвеской, словно чувствовала, что это её последний путь. Задний бампер чиркнул об асфальт, высекая искру, но грузовик был неумолим.
Ксения стояла в стороне, наблюдая за процессом. В этом было что-то гипнотическое. Вот передние колеса оторвались от земли. Вот машина накренилась, демонстрируя ржавое днище. Вот она медленно поползла вверх, унося с собой и «Ганнибала», и медные провода, и мечты Валеры о том, как он будет «качать» район.
В какой-то момент в окне четвертого этажа мелькнула тень — соседка, видимо, услышала шум лебедки. Но Ксении было все равно. Пусть смотрят. Пусть думают, что сломалась. Правду узнает только один человек, и узнает очень скоро.
Наконец, машина встала на платформу. Скупщик затянул ремни на колесах, фиксируя груз.
— Ключи? — он протянул руку.
Ксения достала связку. На мгновение её взгляд задержался на брелоке в виде поршня. Валера купил его на авторынке в день их годовщины, вместо цветов. «Это чтобы движок не стуканул», — сказал он тогда. Движок не стуканул. Стуканула их семейная жизнь.
Она вложила холодный металл в ладонь водителя.
— Счастливо оставаться, — бросил он, запрыгивая в кабину. — Если что еще будет на продажу — звони.
Дизель рыкнул, выпуская облако сизого дыма. Эвакуатор тронулся, увозя на своей спине темно-вишневый гроб с музыкой. Желтые маячки еще пару раз мигнули на повороте и исчезли в темноте переулка.
На асфальте осталось лишь пустое прямоугольное пятно, где снег не успел лечь, да несколько капель масла.
Ксения глубоко вдохнула морозный воздух. Впервые за сутки дышать стало легко. Грудную клетку больше не сдавливало от бессильной ярости. Проблема была решена. Хирургически точно, без наркоза.
Она посмотрела на часы. Половина десятого. Круглосуточный шинный центр на выезде из города работал без выходных. Если вызвать такси прямо сейчас, она успеет купить резину, переобуть свою «Тойоту» и вернуться домой еще до того, как Валера проснется для своей бани.
Ксения развернулась и пошла к подъезду. Под ногами скрипел снег, но теперь этот звук казался ей приятным. Это был звук твердой почвы под ногами. У неё в сумочке лежали новые колеса. А у Валеры остался только голый асфальт.
Валерий проснулся от того, что в квартире было слишком тихо. Не работала стиральная машина, не шумела вода, не бубнил телевизор. Только настойчивый луч зимнего солнца бил прямо в глаз сквозь незанавешенное окно. Голова гудела — вчерашнее «обмывание» акустики затянулось, и теперь во рту был привкус меди и разочарования.
Он сел на кровати, спустив ноги на пол, и пошарил рукой по тумбочке в поисках телефона. Время — полдень. — Черт, пацаны уже греются, — прохрипел он, вспомнив про баню.
Валерий встал, почесывая живот, и поплелся в коридор. Ему нужно было быстро собраться, прыгнуть в тачку, включить басы на полную, чтобы протрясти похмелье, и мчать в сауну. Он протянул руку к вазочке на трюмо, где всегда оставлял ключи.
Вазочка была пуста.
— Ксюх! — крикнул он, заглядывая на кухню. — Ты ключи мои не видела? Я опаздываю.
На кухне никого не было. Стол был девственно чист, ни крошки, ни записки. Валерий нахмурился. Странное чувство тревоги, липкое и неприятное, начало подниматься где-то в желудке. Он прошел в гостиную. Там, посреди комнаты, стояли три большие сумки. Две клетчатые, как у челноков, и одна спортивная — его, с которой он ходил в качалку пять лет назад.
Входная дверь щелкнула, и в квартиру вошла Ксения. Она была уже в верхней одежде, свежая, собранная, с морозным румянцем на щеках. В руках она держала стаканчик кофе с заправки.
— О, ты встал, — спокойно сказала она, не разуваясь.
— Ксюш, что за бардак? Где ключи? И чьи это баулы? — Валерий кивнул на сумки, чувствуя, как раздражение начинает перекрывать похмелье.
— Ключи тебе больше не понадобятся, Валера, — она сделала глоток кофе, глядя на него поверх картонного ободка. — А сумки твои. Я собрала всё: одежду, твои инструменты с балкона, приставку. Даже зубную щетку положила, я не жадная.
Валерий замер. Смысл слов доходил до него медленно, как через вату. Он метнулся к окну, выходящему во двор. Резко дернул штору. Внизу, на привычном месте, где он вчера гордо парковал свою «вишневую девятку», зияла проплешина чистого асфальта, окруженная снежным бруствером.
— Где машина?! — заорал он, оборачиваясь к жене. Лицо его пошло красными пятнами. — Угнали? Ты видела? Надо ментов вызывать! Там же аппаратура! Там же бабки!
Он схватил телефон, пальцы дрожали, не попадая по иконкам.
— Не надо никого вызывать, — голос Ксении был холоднее, чем лед на улице. — Никто её не угонял. Я её продала.
Телефон выпал из рук Валерия и с глухим стуком упал на ламинат.
— Что ты сделала? — прошептал он. — Ты бредишь? Как ты могла продать мою машину? Документы у меня, она на меня оформлена!
— Документы лежали в комоде, Валера. А генеральную доверенность на три года ты сам на меня оформил, когда прав лишился. Забыл? — Ксения усмехнулась, но глаза её оставались стеклянными. — Я продала её скупщикам. Как есть. Вместе с твоим «Ганнибалом», проводами и усилителем.
— Ты... ты не имела права! — Валера шагнул к ней, сжимая кулаки, но остановился, наткнувшись на её взгляд. В этом взгляде было столько презрения, что его запал иссяк. — За сколько? За сколько ты продала мою мечту, тварь?
— За шестьдесят тысяч рублей, — четко произнесла она.
— Шестьдесят?! — взвизгнул он. — Там музыки на сорок! Сама тачка полтос стоит! Ты отдала её даром!
Ксения молча полезла в сумочку и достала сложенный лист бумаги. Это был чек из шинного центра. Она развернула его и сунула мужу под нос.
— Читай, Валера. Четыре шины Nokian Hakkapeliitta 10. Плюс шиномонтаж. Итого: пятьдесят девять тысяч восемьсот рублей. Сдачу в двести рублей я оставила себе на кофе.
Она отпустила чек, и тот спланировал на пол, прямо к ногам мужа.
— Ты продал мои колеса за двадцать пять, чтобы купить себе игрушку, — продолжила она, и теперь в её голосе зазвенела сталь. — Ты оценил мою безопасность и мою жизнь в двадцать пять тысяч. Я оценила твою «мечту» в стоимость нового комплекта резины. Мы квиты. Математика сошлась.
Валерий стоял, глядя на чек. Его мир рушился. Не было больше громкой музыки, не было статуса во дворе, не было средства передвижения. Он был гол, как сокол.
— Но это же... это же подло, — пробормотал он, поднимая глаза. В них стояли слезы обиды ребенка, у которого отобрали конфету, украденную им же у другого. — Мы же семья. Ну, ошибся я, ну сглупил. Зачем так жестко? Верни деньги, может, я успею выкупить...
— Нет у нас семьи, Валера. Семья закончилась вчера в гараже, когда ты сказал, что я и на лысой резине доеду, — Ксения подошла к двери и распахнула её настежь. Из подъезда потянуло сквозняком. — Бери сумки.
— Ты меня выгоняешь? — он не верил своим ушам. — Из-за колес? Серьезно? Квартира, между прочим...
— Квартира моей матери, — перебила она. — Ты здесь даже не прописан. Ты здесь просто гостил. Гостил слишком долго.
Валерий попытался найти аргументы, слова, которые обычно работали: надавить на жалость, обвинить в истеричности, сказать, что она «все разрушает». Но глядя на Ксению, он понял — это стена. Бетонная, армированная стена, о которую бесполезно биться головой.
Он молча подхватил сумки. Тяжелая спортивная сумка оттянула плечо. Клетчатые баулы неприятно шуршали. Он выглядел нелепо в своих домашних трениках и наспех накинутой куртке, с этим скарбом, как погорелец.
— Ты пожалеешь, Ксюха, — бросил он уже на пороге, пытаясь сохранить остатки достоинства. — Кому ты нужна будешь, такая расчетливая стерва?
— Я нужна себе. Живая и здоровая, — ответила она.
Ксения не стала хлопать дверью. Она закрыла её медленно, плотно, до сухого щелчка замка. Два оборота.
Валерий остался на лестничной клетке. Он слышал, как за дверью удаляются шаги. Потом наступила тишина. Он постоял минуту, тупо глядя на номер квартиры, который еще вчера был его домом. Потом пнул сумку ногой, но легче не стало. Он достал телефон — вызвать такси. Денег на карте не было, всё ушло на провода и пиво. Придется звонить маме.
Внизу хлопнула дверь подъезда. Валерий подбежал к окну на лестничной площадке. Он увидел, как Ксения вышла из дома, села в свою «Тойоту». Машина завелась легко. Она тронулась с места, уверенно выезжая из ледяной колеи. Новые шипы хищно вгрызались в лед, издавая характерный, надежный хруст. Этот звук был громче любого сабвуфера.
«Тойота» скрылась за поворотом, оставив Валерия наедине с грязным подъездом, тремя сумками и оглушительной тишиной его новой, пустой жизни…
СТАВЬТЕ ЛАЙК 👍 ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ ✔✨ ПИШИТЕ КОММЕНТАРИИ ⬇⬇⬇ ЧИТАЙТЕ ДРУГИЕ МОИ РАССКАЗЫ