— Где машина, Вадим? — Ирина стояла посреди парковочного места, на котором еще утром стоял их трехлетний серебристый кроссовер. Теперь это место занимало нечто, напоминающее жертву неудачного тюнинга из фильма категории «Б».
Вадим вынырнул из-за открытого капота, вытирая руки грязной ветошью. На его лице сияла улыбка человека, только что выигравшего в лотерею, хотя выглядел он скорее как механик из гаражного кооператива, который неделю не был дома.
— Ну, как тебе? — он любовно похлопал по крылу автомобиля, отчего с колесной арки на асфальт посыпалась рыжая труха. — Зверь, а не машина! Чистокровный японец, старая школа. Слышишь, как металл звучит? Это тебе не фольга современная.
Ирина медленно обошла вокруг «зверя». Это было низкое, прижатое к земле купе грязно-фиолетового цвета, который когда-то, вероятно, был глубоким металликом, но теперь напоминал баклажан, забытый на солнце. Задний бампер держался на пластиковых стяжках, крест-накрест сшивающих трещину. Тонировка на заднем стекле пошла пузырями, создавая эффект рыбьей чешуи. Но самым выдающимся элементом была выхлопная труба — она торчала из-под бампера под странным углом и диаметром напоминала ведро, в котором можно мыть полы.
— Вадим, — голос Ирины был ровным, но в нем уже слышался скрежет металла. — Где. Наша. Машина?
— Продал, — махнул рукой муж, словно речь шла о старом телефоне. — Точнее, обменял. Ключ в ключ! Представляешь, какой фарт? Чувак даже доплату не попросил, сказал, что ему срочно нужен семейный овощевоз, жена запилила. А я ему — бац, и наш «паркетник». Он даже не торговался. Ир, ты только глянь на этот салон! Велюр! Это же императорское качество!
Ирина подошла ближе. Руль торчал из бардачка — точнее, с той стороны, где у нормальных людей в этой стране должен быть пассажир. На водительском сиденье, продавленном до состояния гамака, виднелись прожоги от сигарет.
— Ты поменял наш надежный, почти новый семейный кроссовер на эту гнилую праворульную развалюху девяностых годов, потому что она легенда и ты о ней мечтал с детства? Вадим, ты в своем уме? Как я буду возить детей в школу на этом ведре без подушек безопасности?
Вадим нахмурился, его улыбка померкла, сменившись выражением обиженного ребенка, у которого отобрали конфету. Он швырнул тряпку на капот.
— Ты ничего не понимаешь, — огрызнулся он. — Это не ведро. Это проект. Это душа! В нашем кроссовере души было как в микроволновке. Нажал кнопку — поехал. Скукотища. А здесь... Здесь ты управляешь механизмом. Ты чувствуешь дорогу. Это задний привод, Ира! Ты хоть понимаешь, что это значит? Можно боком валить!
— Боком? — Ирина подошла к заднему колесу и пнула его носком сапога. Резина была настолько лысой, что напоминала коленку. — Ты собираешься валить боком с двумя детьми на заднем сиденье? Кстати, как они туда попадут? Здесь две двери, Вадим! Две! Мне что, запихивать Лешку и Аню через переднее сиденье, как дрова в печку?
— Ну, придется немного приспособиться, — буркнул Вадим, избегая встречаться с ней взглядом. — Зато они будут ездить на стильной тачке. Пацаны в классе обзавидуются. Ты просто мыслишь узко, как обыватель. «Комфорт», «багажник»... Это все мещанство. Жить надо ярко! Я, может, всю жизнь ждал шанса сесть за руль легенды дрифта.
— Легенды дрифта? — Ирина провела пальцем по порогу двери. Палец провалился внутрь, оставив дырку в ржавом металле. — Вадим, она гнилая. Она насквозь гнилая! Ты посмотри, тут пороги из монтажной пены и шпатлевки! Ты чем смотрел, когда менялся?
— Кузовом я займусь, — Вадим выпятил грудь. — Переварю, покрашу. Зато мотор — миллионник! Атмосферник! Он еще нас всех переживет. Ну, дымит немного, маслосъемные колпачки поменять надо, делов-то на копейки. Зато как звучит! Заведи, послушай!
Он попытался открыть водительскую дверь, но ручка предательски хрустнула и осталась в полуотжатом положении. Дверь не поддалась. Вадим дернул сильнее, потом ударил кулаком в район замка. С третьей попытки, со скрежетом, напоминающим вопль раненого динозавра, дверь открылась.
— Видишь? Механика! Надо просто уметь обращаться, — заявил он, садясь за руль, который находился справа. — Садись, прокачу. Поймешь, о чем я.
— Я в это не сяду, — отрезала Ирина. — И детей не посажу. Вадим, наш кредит за ту машину закрыт всего полгода назад. Мы планировали ездить на ней еще лет пять. Ты понимаешь, что ты сделал? Ты отдал ликвидный актив за кучу металлолома, который даже на учет не встанет с такой трубой и тонировкой.
— Да встанет, у меня есть знакомые, порешаем, — отмахнулся он, поворачивая ключ зажигания.
Машина не завелась сразу. Стартер крутил долго, натужно, с металлическим лязгом. Вадим нервно работал педалью газа, бормоча что-то под нос. Наконец, двигатель чихнул, и двор наполнился грохотом, от которого сработали сигнализации у припаркованных рядом машин. Из огромной выхлопной трубы вырвалось облако сизого, вонючего дыма, мгновенно окутавшего Ирину.
Запах был чудовищным — смесь несгоревшего бензина, горелого масла и чего-то сладковатого, похожего на антифриз. Ирина закашлялась, махая рукой перед лицом.
— Ну как? Бас! — прокричал Вадим сквозь грохот, газуя на месте. Дым валил так, что его лица за рулем почти не было видно. — Прямоток! Японский выхлоп, оригинальный!
— Заглуши! — крикнула Ирина, чувствуя, как внутри закипает холодная ярость. — Заглуши это немедленно!
Вадим неохотно повернул ключ. Грохот стих, оставив после себя звон в ушах и плотную дымовую завесу.
— Ты испортил нам жизнь, — сказала Ирина, глядя на довольного мужа, который вылезал из своей «легенды», пахнущий как работник нефтеперерабатывающего завода. — Ты просто взял и спустил в унитаз наш комфорт, безопасность и деньги. Ради чего? Ради того, чтобы чувствовать себя крутым гонщиком в пробке?
— Ты просто скучная курица, Ира, — бросил Вадим, захлопывая дверь ногой, потому что замок снова заело. — Тебе лишь бы из точки А в точку Б доехать. А у мужчины должна быть страсть. Скажи спасибо, что я не пью и по бабам не шляюсь. У меня теперь есть хобби.
Он запер машину ключом — центральный замок, разумеется, не работал — и направился к подъезду, даже не предложив Ирине помочь с сумкой, которую она все это время держала в руках.
— И кстати, — бросил он через плечо, — на зиму резину надо будет купить. Эта летняя, и корд торчит. Но ничего, с зарплаты возьмем. Потерпишь без своих маникюров месяц.
Ирина смотрела ему вслед, потом перевела взгляд на ржавое фиолетовое пятно на асфальте. Впервые за десять лет брака она посмотрела на мужа не как на партнера, а как на досадную ошибку в своей биографии, которую, кажется, пришло время исправлять.
В прихожей мгновенно запахло гаражом, дешевым табаком и той специфической, сладковатой вонью старого автомобильного велюра, которая въедается в одежду намертво. Вадим стянул кроссовки, оставив на светлом коврике грязный масляный след, и прошел в ванную, на ходу расстегивая рубашку.
Ирина стояла в дверном проеме, скрестив руки на груди. Её трясло. Не от холода, а от того липкого, холодного ужаса, который накрывает, когда понимаешь, что твой привычный, безопасный мир только что рухнул из-за чьей-то глупой прихоти.
— Вадим, нам нужно поговорить, — сказала она, глядя, как муж намыливает руки. Черная пена стекала с его пальцев в белоснежную раковину, оставляя грязные разводы на фаянсе. — Сейчас же.
— Ир, ну давай без этого, а? — он фыркнул, плеснув водой в лицо. — Я устал, день был бешеный. Сделка, оформление, перегон... Ты даже не представляешь, какой это кайф — чувствовать машину всем телом. Когда ты жмешь газ, и тебя вдавливает в сиденье, а не эта электронная вата, как в нашем... бывшем паркетнике.
— В нашем бывшем паркетнике был климат-контроль, восемь подушек безопасности и расход десять литров по городу, — чеканила каждое слово Ирина. — А в этом... в этом корыте с гайками, что? Ты хоть посмотрел на датчик бензина? Стрелка падала на глазах, пока ты газовал во дворе. Чем мы будем её заправлять? У нас бюджет расписан до копейки!
Вадим вытер лицо полотенцем — тем самым, гостевым, с вышивкой, которое Ирина берегла для особых случаев. Теперь на нем красовалось серое пятно.
— Найдем деньги! — отмахнулся он, выходя в коридор. — Я подтаксую, если надо будет. На такой тачке от клиентов отбоя не будет, все захотят прокатиться на легенде. Ты просто не шаришь в культуре, Ира. Это JDM! Это стиль жизни! Люди годами ищут такие варианты, а мне повезло урвать живой экземпляр.
— Живой?! — Ирина сорвалась на крик. — Вадим, у неё дыры в полу! Я видела асфальт сквозь коврик! А дети? Ты подумал про Аню и Лешку? У Ани музыкальная школа, у Леши хоккей. Баул с формой в багажник твоего «стиля жизни» не влезет! А как они будут залезать назад? Через переднее сиденье, ломая ноги? Там даже ремней нет!
— Поставлю я ремни, господи, разнылась! — Вадим прошел на кухню и открыл холодильник, выискивая пиво. — Спортивные, четырехточечные. Это даже безопаснее. А насчет формы... ну, Лешка пацан, пусть привыкает к спартанским условиям. Нечего баловать.
Он открыл банку с громким шипением и сделал жадный глоток. Его глаза блестели нездоровым фанатизмом, абсолютно глухим к доводам разума.
— Ты эгоист, Вадим. Инфантильный, самовлюбленный эгоист, — тихо сказала Ирина, садясь на стул напротив. — Ты променял комфорт своей семьи на ржавую игрушку. Скажи мне честно, условия обмена. «Ключ в ключ»? Я не верю. Наш кроссовер стоил минимум два миллиона. Это ведро на сайтах объявлений висит за триста тысяч в базарный день. Где разница?
Вадим поперхнулся пивом. Он отвёл глаза, разглядывая узор на обоях.
— Ну... там есть нюансы, — пробормотал он. — Рынок сейчас странный. Истинные ценители знают, сколько стоит такой кузов. Это же "Марк" в девяностом кузове, понимаешь? Самурай! Он дорожает с каждым годом, это инвестиция! А наш пластиковый обмылок только дешевел бы.
— Где деньги, Вадим? — ледяным тоном спросила Ирина. — Если ты отдал машину, которая стоит два миллиона, за машину, которая стоит триста тысяч, где разница в полтора миллиона? Или ты хочешь сказать, что этот продавец — идиот?
— Я... я отдал еще зимнюю резину, — буркнул Вадим.
— Зимнюю резину? Новую «Хаккапелиту» на литых дисках? — Ирина почувствовала, как темнеет в глазах. — Ладно. Это еще сто тысяч. Где остальные?
— Да не давил он мне на карман! — Вадим стукнул банкой по столу, пиво выплеснулось на скатерть. — Ты просто считаешь как бухгалтерша! А тут душу вкладывали! Там тюнинга на миллион! Одна подвеска чего стоит! Койловеры, рычаги, распорки... Я еще доплатил немного, чтобы он согласился, потому что за такой машиной очередь стояла!
В кухне повисла тишина. Тяжелая, душная, пахнущая перегаром и ложью.
— Доплатил? — переспросила Ирина шепотом. — Из чего ты доплатил? У нас на картах по нулям до зарплаты.
Вадим вжал голову в плечи, становясь похожим на нашкодившего школьника, который разбил окно.
— Ну... там, в шкатулке, лежали... На отпуск которые.
Ирина медленно встала. Её лицо побелело, губы сжались в тонкую линию. Деньги на отпуск. Двести тысяч, которые они копили весь год, отказывая себе в лишнем кофе и новой одежде. Они планировали вывезти детей на море, в Турцию, чтобы подлечить бронхиты и просто побыть вместе.
— Ты взял деньги на море... — произнесла она, глядя на него как на пустое место. — Ты взял деньги наших детей... и отдал их какому-то мошеннику, чтобы забрать у него этот кусок металлолома, обменяв на нашу единственную нормальную машину? И еще отдал резину?
— Да что ты заладила про море! — взвился Вадим, чувствуя, что лучшая защита — это нападение. — Поедем на дачу! Речка, воздух, огурцы! Какая разница? Зато у папы теперь есть статус! Я в автоклуб вступлю, там связи, люди серьезные. Ты, Ира, мыслишь как курица! Тебе лишь бы на пляже пузо греть. А я о будущем думаю! Эта машина — проект! Я её дострою, и она будет стоить пять лямов!
— Ты идиот, Вадим, — сказала Ирина без всякого выражения. — Ты клинический идиот.
— Ах так? — Вадим вскочил, опрокинув стул. — Я стараюсь, кручусь, ищу варианты, а вместо поддержки слышу только нытье? Да ты должна гордиться, что твой мужик не на диване лежит, а техникой увлекается! Скучная ты баба, Ирка. Овощ. Вот и езди на автобусе, раз не понимаешь высокой культуры.
Он схватил со стола ключи от «легенды» — старые, потертые, с брелоком в виде поршня — и направился в комнату.
— Я спать. Завтра рано вставать, надо масло поменять и развал-схождение сделать. И не смей меня будить своим нытьем.
Ирина осталась стоять на кухне. Она смотрела на пятно от пива на скатерти, которое медленно расползалось, захватывая все новые территории. Так же, как гниль этой проклятой машины уже начала пожирать их жизнь, уничтожая планы, мечты и остатки уважения.
В спальне мерцал голубоватый свет монитора. Вадим сидел за столом, сгорбившись, словно горгулья, и неистово кликал мышкой. Он даже не переоделся — так и сидел в джинсах, испачканных мазутом, и футболке, пропитанной запахом старого гаража. На часах было за полночь, но в его глазах не было ни капли сна, только лихорадочный блеск фанатика.
Ирина вошла в комнату тихо, держа в руках стопку неоплаченных счетов за квартиру, которые она достала из почтового ящика еще три дня назад. Она встала за спиной мужа и посмотрела на экран. Там, на сайте с пестрым дизайном из нулевых, красовалась фотография какой-то ржавой железки. Ценник рядом с ней заставил Ирину моргнуть, чтобы убедиться, что ей не померещилось. Сорок пять тысяч рублей.
— Что это? — спросил она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
Вадим вздрогнул, но не обернулся. Он продолжал скроллить страницу вниз.
— Это койловеры, Ир. Регулируемая подвеска. Та, что сейчас стоит, убитая в хлам, машина на брюхе ползает, каждую кочку цепляет. А эти — топчик, японские, контрактные. Почти новые, пробег по Японии всего ничего. Надо брать срочно, пока не перекупили.
— Сорок пять тысяч, — медленно произнесла Ирина. — Вадим, это больше, чем твоя зарплата за месяц. У нас в холодильнике половина палки колбасы и десяток яиц. Детям завтра в школу обеды оплачивать. Ты о чем думаешь?
Вадим резко развернулся на крутящем стуле. Его лицо исказила гримаса раздражения, смешанная с превосходством просвещенного над невеждой.
— Я думаю о безопасности, между прочим! — заявил он, тыча пальцем в экран. — Ты же сама ныла, что машина старая. Вот, я её чиню. Подвеска — это управляемость. Чтобы я мог нормально в повороты входить, а не крениться как баржа. Или ты хочешь, чтобы мы в кювет улетели?
— Я хочу, чтобы мы не умерли с голоду! — Ирина швырнула счета на стол, прямо поверх его руки, лежащей на мышке. — Квартплата. Свет. Интернет, которым ты сейчас пользуешься, чтобы спускать наши деньги в унитаз. Лешке нужны новые кроссовки, у него палец торчит! Ане нужно оплатить репетитора по английскому!
Вадим смахнул счета на пол, словно это был мусор.
— Значит так, — он встал, нависая над ней. В тесной спальне сразу стало душно от его агрессии. — Я тут прикинул дебет с кредитом. Мы живем слишком жирно. Английский Ане не нужен, сейчас переводчики в каждом телефоне есть. Лешка в старых кедах походит, не развалится, мужик должен терпеть лишения. А продукты... будем брать попроще. Макароны, картошка. Хватит фуа-гра жрать.
— Ты серьезно? — Ирина отступила на шаг, глядя на него с ужасом. — Ты хочешь лишить детей образования и нормальной еды, чтобы купить амортизаторы для своего гнилого ведра?
— Не ведра, а проекта! — заорал Вадим так, что за стеной, в детской, что-то упало. — Ты, Ира, достала меня своим мещанством! «Кроссовки», «репетиторы», «колбаса»... Ты живешь ради потребления! Ты овощ! А у меня появилась цель. Я строю машину мечты! И если тебе плевать на мечту мужа, то ты — плохая жена.
Он начал ходить по комнате, размахивая руками, заводясь все больше и больше.
— Я вкалываю на работе, а прихожу домой и слышу только упреки. Теперь все будет по-другому. Моя зарплата будет уходить на восстановление машины. Это не обсуждается. Турбина, интеркулер, обвесы — это всё стоит денег. А ты, раз такая умная и хозяйственная, крутись как хочешь со своей зарплатой. Коммуналку сама плати, детей сама корми. Посмотрим, как ты без меня запоешь.
Ирина слушала его и чувствовала, как внутри неё что-то умирает. Умирает надежда, умирает привязанность, умирают десять лет совместной жизни. Перед ней стоял не муж, не отец её детей, а чужой, одержимый человек, готовый пожертвовать благополучием семьи ради куска железа.
— Вадим, эта машина — черная дыра, — сказала она тихо, но твердо. — Она сожрет всё. Деньги, время, нервы. Ты уже потратил отпускные. Ты уже отдал наш надежный автомобиль. Теперь ты хочешь отнять у детей будущее? Ты понимаешь, что она никогда не поедет нормально? Она сгнила, Вадим! У неё лонжероны вареные-перевареные!
— Заткнись! — рявкнул он, брызгая слюной. — Не смей оскорблять Легенду! Ты ничего не понимаешь в машинах! Ты видишь ржавчину, а я вижу потенциал! Я сделаю из неё конфетку, я буду на выставках призы брать! А ты будешь стоять рядом и гордиться, что ты жена чемпиона! Если, конечно, заслужишь это право. А пока ты ведешь себя как истеричка.
Он снова плюхнулся в кресло и демонстративно надел наушники, отгораживаясь от неё. На экране замелькали яркие картинки: спортивные рули, датчики давления наддува, неоновая подсветка днища. Вадим снова погрузился в свой иллюзорный мир, где он был королем дрифта, а не менеджером среднего звена с ипотекой и двумя детьми.
Ирина стояла и смотрела на его сутулую спину. В голове прояснилось. Исчезла паника, исчезло желание что-то доказывать. Осталась только холодная, кристальная ясность. Он не остановится. Он вытянет из дома всё до копейки, продаст технику, залезет в микрозаймы, лишь бы купить очередную блестящую деталь для своего ржавого идола.
— Ты прав, Вадим, — сказала она в спину мужу, зная, что он не слышит сквозь музыку в наушниках. — Искусство требует жертв.
Она наклонилась и подняла с пола разбросанные счета. Аккуратно сложила их в стопку. Потом подошла к шкафу. Вадим даже не повернул головы, когда она открыла створку с его вещами. Он был слишком занят выбором цвета силиконовых патрубков для системы охлаждения.
Ирина взяла с полки большую спортивную сумку. Ту самую, с которой он ходил в зал три года назад, пока не бросил. Она начала методично, без лишних движений, складывать туда его одежду. Джинсы, футболки, носки, свитера. Она действовала как робот — четко, быстро, бесшумно.
Никаких слез. Никаких истерик. Вадим сам озвучил новые правила игры: каждый сам за себя. Он выбрал "проект". Что ж, теперь ничто не будет отвлекать его от великой цели. Ни жена-«овощ», ни дети, требующие еды, ни скучный быт.
Она застегнула молнию на сумке. Она трещала, но выдержала. Ирина поставила сумку у двери и вышла из спальни. На кухне она достала из ящика коробку для документов. Свидетельство о браке, свидетельства о рождении детей, документы на квартиру — всё это перекочевало в её сумку. Его паспорт, военный билет и второй комплект ключей от проданного кроссовера (который он, видимо, забыл отдать) она положила на тумбочку в прихожей.
Завтра будет новый день. И начнется он не с кофе.
Утро началось не с кофе, а с душераздирающего скрежета, который, казалось, разбудил не только весь девятиэтажный дом, но и соседний квартал. Было шесть тридцать утра. Вадим, злой и невыспавшийся, уже двадцать минут пытался оживить свою «мечту».
Стартер «легенды» выл раненым зверем, вгрызаясь в маховик, но двигатель молчал. Лишь из той самой огромной трубы, похожей на ведро, лениво вываливались клубы черного, маслянистого дыма, оседая на свежевыпавшем снегу грязными кляксами.
— Давай же, тварь, схватывай! — рычал Вадим, ударяя ладонью по модному рулю, который он купил вчера ночью на последние деньги, вместо того чтобы отложить на продукты. — Это просто свечи залило. Сейчас продуем...
Он снова повернул ключ. Раздался громкий хлопок, похожий на пистолетный выстрел, и из-под капота повалил пар. Сладковатый запах антифриза мгновенно заполнил салон, перебивая вонь старого табака. Вадим выскочил наружу, дернул капот. Радиатор, который держался на честном слове и пластиковых хомутах, не выдержал давления и лопнул по шву. Зеленая жижа весело хлестала на горячий коллектор, шипя и испаряясь.
С балкона третьего этажа кто-то крикнул: — Эй, гонщик! Убери свое корыто, людям дышать нечем! Детей в садик вести, а тут газовая камера!
Вадим показал балкону средний палец, не глядя, и схватился за голову. Ему нужно было на работу. Если он опоздает еще раз, начальник, который и так косился на него последние месяцы, просто укажет на дверь. А ехать было не на чем. Автобус? Унизительно. Такси? Денег на карте не было даже на проезд в маршрутке.
Он судорожно похлопал по карманам, достал телефон и набрал Ирину.
— Ира, срочно! — заорал он в трубку, едва она ответила. — Скинь пять тысяч на карту! Срочно!
— Зачем? — голос жены был абсолютно спокойным, даже равнодушным, что взбесило Вадима еще больше.
— Радиатор дриснул! Надо эвакуатор вызвать и до сервиса дотащить. Я нашел сервис тут рядом, там пацаны свои, сделают в долг, но эвакуаторщику надо налом или переводом сейчас! Давай быстрее, я опаздываю!
— Нет, — коротко ответила Ирина.
— Что значит «нет»?! — Вадим пнул колесо своей машины, оставив на диске грязный след. — Ты не поняла? Я встал! Машина не едет! Мне на работу надо! Ты хочешь, чтобы меня уволили? Тогда мы точно с голоду сдохнем! Переводи деньги, хватит характер показывать!
— Денег нет, Вадим. Ты сам сказал: каждый крутится как может. Я свои деньги берегу для детей. А ты, раз купил легенду, должен соответствовать. Настоящие самураи решают свои проблемы сами.
— Ах ты ж... — Вадим задохнулся от ярости. — Ладно. Ладно! Я сейчас поднимусь. Я возьму из твоей заначки. Не думай, что ты можешь вот так меня кинуть!
Он сбросил вызов и побежал к подъезду, перепрыгивая через лужи тосола. Лифт не работал, и он взлетел на седьмой этаж пешком, задыхаясь и проклиная всё на свете: жену, машину, начальника, погоду. Он был уверен, что сейчас устроит Ирине такой разнос, что она сама побежит искать деньги, лишь бы он замолчал. Он хозяин в доме, в конце концов!
Вадим вставил ключ в замок, но тот не повернулся. Он дернул дверь на себя, потом толкнул. Заперто. Изнутри. На щеколду.
— Ира! Открывай! — он забарабанил кулаком по металлу. — Ты что, совсем страх потеряла? Открой дверь немедленно! Мне нужно переодеться и взять деньги!
Щелкнул замок. Дверь приоткрылась, но цепочка не дала ей распахнуться полностью. В проеме появилось лицо Ирины. Она была уже одета, накрашена, выглядела собранной и строгой. Рядом с ней стояли дети — Аня и Лешка, с рюкзаками за плечами, испуганно выглядывая из-за материнской спины.
— Папа, почему ты кричишь? — тихо спросил Лешка.
— Иди в комнату, Алексей, — не оборачиваясь, скомандовала Ирина. — Вадим, ты сюда больше не войдешь.
— Ты рехнулась? — прошипел Вадим, пытаясь просунуть ногу в проем, но Ирина с силой толкнула дверь обратно, чуть не прищемив ему пальцы. — Это моя квартира!
— Это квартира моих родителей, Вадим. Ты здесь только прописан, и то временно. И я это исправлю в ближайшее время через МФЦ. А пока...
Она сняла цепочку, быстро открыла дверь и пинком выставила на лестничную площадку огромную спортивную сумку. Следом полетел пакет с его зимней курткой и коробка с ботинками.
— Вот твои вещи. Там всё: одежда, бритва, твои документы. Ноутбук я оставила — он нужен детям для учебы, ты его всё равно только для танчиков и форумов использовал.
Вадим стоял, глядя на кучу своего барахла на грязном кафеле подъезда. Он не верил своим глазам. Это было похоже на дурной сон.
— Ты выгоняешь меня? Из-за машины? — он рассмеялся, нервно и дергано. — Ира, это смешно. Ну, погорячился я вчера, ну, купил руль. Но выгонять отца детей на улицу? Ты же не серьезно. Давай я зайду, поем, мы успокоимся...
— Я абсолютно серьезна, — Ирина смотрела на него как на пустое место. В её взгляде не было ни ненависти, ни любви — только брезгливость, с которой смотрят на раздавленного таракана. — Ты сделал свой выбор вчера. Ты выбрал железо вместо семьи. Ты был готов оставить детей без еды и образования ради своих амбиций. Ты назвал меня овощем. Так вот, этот овощ больше не намерен тебя содержать.
— Да кому ты нужна с двумя прицепами! — заорал Вадим, понимая, что теряет контроль над ситуацией. — Приползешь еще! Сама позвонишь, когда кран потечет или розетка заискрит!
— Кран я вызову сантехника починить. За деньги, которые не потрачу на твои запчасти, — спокойно ответила она. — А ты... У тебя же теперь есть «Легенда». Вот и живи в ней. Там велюровый салон, ты говорил, императорское качество. Спать будет удобно.
— Ира, дай хоть пять тысяч! — вдруг жалобно, ломаясь, попросил Вадим. Весь его гонор слетел, как шелуха. — Мне эвакуатор оплатить нечем. Я реально на работу не доеду.
— Продай руль, — посоветовала Ирина. — Или сдай машину на металлолом. Там веса много, на месяц жизни хватит.
Она сделала шаг назад.
— Ключи от квартиры положи на коврик. Сейчас же.
Вадим, словно под гипнозом, достал связку ключей и бросил их под ноги.
— Ты пожалеешь, — прошипел он. — Ты очень сильно пожалеешь. Я стану богатым, я поднимусь, а ты будешь локти кусать!
— Прощай, Вадим.
Дверь захлопнулась. Лязгнул замок, проворачиваясь на два оборота. Потом щелкнула задвижка. Вадим остался стоять на холодной лестничной клетке, окруженный своими баулами.
Внизу, во дворе, продолжал шипеть остывающий радиатор его японской мечты.
Он медленно, как старик, поднял сумку. Она была тяжелой. Спустившись во двор, он подошел к своей машине. Дым рассеялся, но лужа тосола стала еще больше, растекаясь ядовито-зеленым озером. Вадим открыл багажник, но тот был забит старыми покрышками и каким-то хламом, доставшимся от предыдущего владельца. Сумка туда не влезала.
Он швырнул вещи на заднее сиденье через переднюю дверь, испачкав чистую куртку о грязный порог. Потом сел за руль. В машине было холодно, как в склепе. Печка, разумеется, не работала без тосола.
Вадим положил руки на тот самый дорогой спортивный руль. Он был красивым, кожаным, с красной строчкой. Но почему-то сейчас этот кусок кожи и металла не вызывал никакой радости. Вадим прижался лбом к холодному пластику руля.
Мимо прошла Ирина с детьми. Они шли к автобусной остановке. Дети даже не повернули головы в сторону отцовской машины — видимо, мать запретила. Ирина шла прямо, с гордо поднятой головой, не сбавляя шага. Она выглядела свободной.
Вадим смотрел им вслед через грязное, треснувшее лобовое стекло. Потом перевел взгляд на приборную панель. Лампочки тускло мерцали, намекая на севший аккумулятор.
— Ничего, — прошептал он, пытаясь убедить самого себя, хотя голос предательски дрожал. — Зато не в кредит. Зато для души.
Он достал телефон, зашел на сайт объявлений и начал набирать текст: «Продам легендарный японский автомобиль. Проект под восстановление. Требует небольших вложений. Обмен не интересует. Только деньги».
Палец завис над кнопкой «Опубликовать». Вадим понимал, что даже если он продаст её сейчас, этих денег не хватит даже на аренду комнаты. Он остался один на один со своей глупостью, запертый в ледяной консервной банке посреди чужого теперь двора…
СТАВЬТЕ ЛАЙК 👍 ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ ✔✨ ПИШИТЕ КОММЕНТАРИИ ⬇⬇⬇ ЧИТАЙТЕ ДРУГИЕ МОИ РАССКАЗЫ