Он построил порты, дворцы, реконструировал величайший храм Иудеи. В голодный год распродал всё золото дворца, чтобы накормить народ. Но через две тысячи лет его имя — синоним жестокости. Чудовище. Детоубийца. Безумец.
А что, если это не вся правда?
В 48 году до нашей эры молодого идумея назначили губернатором Галилеи. Идумеи враждовали с иудеями веками — это была кровная, застарелая вражда двух народов за клочок земли. Но отец Ирода сделал ставку на Рим. Поддерживал легионы, открывал перед ними ворота, надеялся: римляне сломают иудеев, а идумеям достанется хоть что-то.
И вот — сын идумея управляет иудейской провинцией. Двадцать пять лет, амбициозен, умён. Строит связи, налаживает торговлю, следит за дорогами. Галилея при нём богатеет. Но через восемь лет — восстание. Иудеи не простили ему происхождения. Не простили, что идумей командует ими.
Ирод бежит. Сначала в Иерусалим, потом в Египет. Там его принимает Клеопатра — та самая, что через несколько лет погубит Марка Антония. Но пока она царица, красива, влиятельна, и Ирод получает аудиенцию. Она смотрит на него с любопытством. Беглый губернатор. Без армии, без денег. Но с железной волей.
Из Египта — в Рим. Туда, где решается всё.
Марк Антоний принимает его. Слушает. Идумей говорит о Галилее, о том, как можно удержать восток, о лояльности, о выгоде. Антоний кивает. Сенат голосует.
Ирода назначают царём всей Иудеи.
Это 40 год до нашей эры. Ему тридцать три. Он — царь народа, который ненавидит его кровь. Но он вернётся. С легионами. И вернёт трон силой.
Он правил тридцать четыре года. За это время построил больше, чем три поколения его предшественников. Реконструировал Второй Иерусалимский Храм — главную святыню иудеев. Начал в 22 году до нашей эры. Работы шли девять лет. Службы не прекращались ни на день. Строители возводили стены вокруг молящихся, priests проводили обряды среди лесов и пыли. Храм вырос. Стал величественнее. Иудеи молились в нём, но Ирода за это не полюбили.
Он построил порт Кесарию Палестинскую. Амфитеатр, где бились гладиаторы. Дворцы. Крепости. Основал города. Тратил деньги казны так, будто они бесконечны.
А потом пришёл 25 год до нашей эры. Неурожай. Голод.
Казна пуста. Народ голодает. Царь идёт во дворец, собирает всё золото, все драгоценности — всё, что копилось поколениями, всё, что символизировало власть. Грузит на корабли. Отправляет в Египет. В обмен — хлеб.
Иудея выживает. Голод отступает. Но народ не благодарит. Царь — идумей. Царь — ставленник Рима. Это не прощается.
Психологи сегодня сказали бы: перед тем, кто видел тебя в слабости, сохранять лицо невыносимо. А Ирод не просто сохранял. Он строил заново. Каждый храм, каждая крепость — это была попытка доказать: я не чужой. Я ваш царь. Примите меня.
Но они не принимали.
Тридцать лет правления. Мир. Порядок. Торговля процветает. Дороги безопасны. Храмы полны. Но в глазах иудеев он — узурпатор. И что хуже — предатель. Он дружит с Римом. Угождает легионам. Назвал порт в честь Цезаря.
Это не забывается.
Ему пятьдесят восемь. У него десять жён. Пятнадцать детей. Но одну он любил по-настоящему. Мариамну. Хасмонейку — из старинного иудейского рода, того самого, что когда-то разгромил идумеев.
Он женился на ней, чтобы легитимизировать власть. Но влюбился. По-настоящему. Безумно.
А потом пришли обвинения. Её мать. Её сестра. Обе — свидетельницы против неё. Супружеская измена. Предательство. Заговор.
Суд длился три дня. Ирод пытался защитить её. Кричал на судей. Требовал доказательств. Но доказательства были. Свидетели — её родные. Он не мог отменить приговор, не потеряв лицо.
Мариамну казнили.
После этого он изменился. Современники писали: стал подозрительным. Вспыльчивым. Видел заговоры там, где их не было. Доверял только римлянам — и то не всем.
Ему шестьдесят пять. Три его сына — от разных жён — начинают интриговать. Хотят власти. Сейчас. При жизни отца.
Слухи доходят до Ирода. Он вызывает сыновей. Допрашивает. Они отрицают. Но доносы множатся. Свидетели выходят один за другим. Царь понимает: они действительно готовили переворот.
Он отдаёт приказ.
Троих сыновей казнят.
Римский император Август, узнав об этом, бросит фразу: «Лучше быть свиньёй Ирода, чем его сыном». Иудеи свиней не едят — значит, свинья у Ирода жила бы дольше.
Это 4 год до нашей эры. Ироду семьдесят. Он болен. Тело разрушается. Но он всё ещё царь. Всё ещё держит власть.
И тут — слух. В Вифлееме родился младенец. Пророки говорят: царь Иудейский. Мессия.
Что делает старый, больной, параноидальный правитель, который всю жизнь доказывал своё право на трон? Который казнил жену. Который казнил сыновей.
Евангелие от Матфея говорит: он приказал убить всех младенцев в Вифлееме. Мальчиков до двух лет. Четырнадцать тысяч жертв. По другим источникам — шестьдесят четыре тысячи.
Но вот странность.
Вифлеем в те годы — деревня. Тысяча жителей, не больше. Даже если считать всех детей, младенцев там было от силы двадцать — тридцать.
Четырнадцать тысяч?
Это больше, чем население многих городов Иудеи того времени.
Второе. Об избиении младенцев пишет только евангелист Матфей. Лука — молчит. Марк — молчит. Иоанн — молчит. Иосиф Флавий, иудейский историк, современник событий, который описывал каждую жестокость Ирода — молчит.
Событие такого масштаба не могло пройти незамеченным. Но никто, кроме Матфея, о нём не знает.
Третье. История подозрительно похожа на Ветхий Завет. Фараон приказывает топить еврейских младенцев. Моисей спасается. Становится пророком.
Иисус — новый Моисей. Ирод — новый фараон.
Слишком удобная параллель.
Историки сегодня склоняются: избиение младенцев — миф. Литературный приём. Способ показать, что Иисус — мессия, предсказанный пророками.
Но Ирод к тому времени действительно мог сойти с ума. Паранойя. Болезнь. Страх потерять трон. Он уже убивал тех, кого любил. Почему бы не убить тех, кого не знал?
Мы не узнаем правды. Но знаем другое.
Ирод правил тридцать четыре года. За это время Иудея не знала войн. Голод побеждён. Храмы построены. Порты работают. Дороги безопасны.
Но народ помнит его как чудовище.
Потому что он был чужим. Потому что дружил с Римом. Потому что казнил жену и сыновей. Потому что, возможно, отдал приказ, которого не отдавал.
Он хотел, чтобы его приняли. Строил храмы. Кормил голодных. Защищал границы.
Но перед тем, кто видел твою слабость, невозможно остаться героем.
И через две тысячи лет имя Ирода — проклятие. А храм, который он построил, римляне разрушат через семьдесят лет после его смерти.
Он так и не стал своим.