Утром 13 июня 1967 года в автобусный парк №1 города Чимкента пришла молодая женщина. Вдова. Накануне вечером ее 29-летний муж, водитель Василий Остроухов, попал в медвытрезвитель. А к утру он был мертв.
Директор автопарка Альжанов вместе с секретарем парткома поехали в морг. То, что они увидели, заставило их усомниться в официальной версии. На теле Остроухова были отчетливые следы побоев. В заключении судмедэксперта значилось: кровоизлияние в мозг из-за гипертонии и алкогольного опьянения. Но никаких упоминаний о травмах.
Вернувшись в автопарк, Альжанов столкнулся с водителями. Они спрашивали, что случилось с товарищем.
– Умер от кровоизлияния в мозг, – сказал директор.
– Какое кровоизлияние! – возмутился один из шоферов. – Ему 29 лет было. Да он самый здоровый среди нас был. Трехпудовую гирю, как пушинку, таскал!
Альжанов помолчал, а потом тихо произнес:
– Ребята, я и сам сомневаюсь. Дело в том, что у него на теле следы побоев. А в заключении про это ни слова.
Наступила тяжелая пауза. Через несколько секунд кто-то выкрикнул:
– Его убили менты! Нужна повторная экспертиза!
Весть разлетелась по автопарку за считанные минуты. Начался стихийный митинг. Водители заблокировали выезд. Никто не собирался работать, пока не выяснятся все обстоятельства дела. А для водителей Чимкента эта смерть стала последней каплей.
Терпение лопнуло
В середине 1960-х Чимкент переживал экономический подъем. Строились заводы, росло население. Но вместе с промышленностью росла и преступность. В городе работало несколько исправительных колоний, много бывших заключенных оседало здесь. На 100 тысяч жителей приходилось 2 тысячи человек с криминальным прошлым.
Но больше всего простых людей возмущала не уличная преступность. Их злили милиция и ГАИ.
Первый секретарь Чимкентского обкома Василий Андреевич Ливенцов позже вспоминал: сотрудники ГАИ открыто занимались поборами. Схема была простая. Инспектор останавливал водителя по любому поводу и изымал права. Но в управление их не сдавал – оставлял у себя. Водитель приходил домой к инспектору, приносил три рубля – и получал документ обратно.
После событий 13 июня, когда начались обыски у автоинспекторов, картина оказалась ужасающей. У некоторых дома обнаружили до 70 водительских удостоверений! Документы, изъятые три-четыре месяца назад, так и не были сданы по назначению.
Водители жили в постоянном страхе. Остановят – и неделями будешь без работы, пока не соберешь нужную сумму. А семью кормить чем? Поэтому, когда в автопарке заговорили о том, что Остроухова убили милиционеры, вымогая деньги, это нашло мгновенный отклик.
Город выходит на улицы
Руководство попыталось успокоить взбунтовавшихся водителей. В автопарк прибыл глава городского автотреста Прямаков. Он уговаривал, призывал к порядку. Ему заявили в лицо:
– Если мы это спустим на тормозах, завтра с каждым из нас такое может случиться. Они там совсем озверели, простых работяг забивают!
Тогда приехали секретарь обкома промышленности Попов и первый заместитель председателя облисполкома. Высокие чины пытались использовать свой авторитет. Бесполезно. Водители стояли на своем: в официальном заключении масса нестыковок, Остроухова убили из-за того, что не дал денег.
– Вы же знаете, как они с нас деньги вымогают! – кричали шоферы. – Многие с этим сталкивались! С Остроуховым то же самое случилось, только они не рассчитали силы.
Весть о водителе, убитом милицией, разлетелась по Чимкенту. К бунту присоединились водители других автопредприятий. В городе было три автобазы: автоколонна, таксопарк и автобусный парк. Все они находились рядом. Шоферы решили сами встретиться с милицией и выяснить правду.
Партком автопредприятий в панике позвонил в горком партии:
– Водители устроили митинг! Они идут к зданию городского отдела милиции!
Горком срочно мобилизовал комсомольцев и отправил их к милиции – обеспечивать порядок. Но было уже поздно.
Город превратился в поле боя
Водители перекрыли несколько улиц автобусами и двинулись колонной к зданию милиции. Навстречу выехали два милицейских автомобиля. Через громкоговоритель сотрудники пытались остановить толпу.
– Граждане, немедленно разойдитесь!
Это вызвало только ярость.
– Раньше просто нас грабили, а теперь и убиваете! – закричали водители и бросились к милицейским машинам.
Сотрудники обратились в бегство. Автомобили были перевернуты и подожжены.
Когда колонна проходила мимо центрального рынка, к водителям стали присоединяться торговцы. Они тоже страдали от милицейских поборов. Узнав, что идут громить городской отдел милиции, торговцы охотно влились в толпу. На рынке начался новый стихийный митинг.
Туда прибыл сам первый секретарь обкома Ливенцов. Он попытался поговорить с людьми, успокоить их. Ему ответили угрозами:
– Если сейчас же не уберешься, очень сильно пожалеешь!
Вернувшись на рабочее место, Ливенцов срочно позвонил первому секретарю ЦК Компартии Казахстана Кунаеву:
– В городе настоящий бунт. Уже сожжено два милицейских автомобиля. С каждой минутой к митингующим присоединяются новые люди. Нужно что-то предпринимать!
Кунаев доложил в Москву – в КГБ и Министерство охраны общественного порядка.
А в это время толпа уже подходила к зданию городского отдела милиции. По пути люди избивали попавшихся сотрудников правоохранительных органов, поджигали милицейские машины и мотоциклы. К водителям присоединились многие граждане города. Среди них были и криминальные элементы, которые выкрикивали оскорбительные лозунги в адрес милиции.
Здание горотдела закидали бутылками с зажигательной смесью. Оно полыхнуло. Руководство отдало строгое распоряжение: не применять огнестрельное оружие. Милиционеры, переодевшись в гражданское, выпрыгивали из окон второго этажа и пытались прорваться сквозь толпу. Кому-то это удавалось. Кто-то получал серьезные побои.
Ветеран МВД, герой Советского Союза Карабай Калтаев впоследствии вспоминал:
– Было ощущение, что снова началась война. Только тебя пытаются убить не немцы, а обычные советские граждане. Руководство запретило использовать оружие, поэтому было ощущение полной безысходности.
Разъяренная толпа двинулась к зданию областного управления милиции. Его также закидали зажигательными смесями и сожгли.
Руководство охраны общественного порядка снова позвонило Ливенцову:
– Василий Андреевич, разрешите применить огнестрельное оружие!
– Вы соображаете, о чем просите? – ответил Ливенцов. – Они из-за одного погибшего шофера такое устроили. Понимаете, что будет в городе, если вы застрелите несколько человек?
– Василий Андреевич, тогда будут гибнуть сотрудники милиции!
– Я все сказал, – Ливенцов положил трубку.
Штурм тюрьмы
У бунтовщиков появилась новая идея – освободить заключенных из СИЗО. Многие из них, по мнению митингующих, сидели незаконно – жертвы того же милицейского произвола.
Толпа подожгла несколько сторожевых башен и автомобилей возле изолятора. Когда прибыл пожарный наряд, у пожарных отобрали машину и проломили ею ворота СИЗО. Затем тем же пожарным автомобилем пытались пробить стену.
Тогда сотрудники изолятора открыли огонь. Они понимали: если толпа прорвется и освободит всех заключенных – это будет катастрофа. Неожиданно из толпы раздались ответные выстрелы. Были ранены начальник изолятора, два надзирателя и оперуполномоченный.
На помощь прибыли военнослужащие внутренних войск. Но это не остановило штурм. Бунтующие продолжали громить административные здания.
Вечером Ливенцову позвонил сам Леонид Ильич Брежнев.
– Что там у тебя происходит? – недовольно спросил он, выслушав доклад. – Ну а ты сам чего ждешь? Чтобы весь город разгромили? Или думаешь, они сами успокоятся и по домам разойдутся?
– Леонид Ильич, если огонь откроется, боюсь даже представить, что начнется...
– Тогда иди сам туда и договаривайся! – Брежнев повесил трубку.
Войска входят в город
Пока Ливенцов обдумывал план действий, ему позвонил первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана Рашидов:
– В Чимкент направляются войска во главе с заместителем командующего Туркестанским военным округом генералом Салмановым.
Ночью 15-я отдельная бригада специального назначения вошла в город. Она начала оттеснять людей от здания СИЗО. По толпе был открыт огонь.
Семь человек было убито на месте. Пятьдесят получили ранения.
Бунт был подавлен. Под утро город находился под контролем военных.
14 июня в Чимкент прибыли секретарь ЦК КПСС Кириленко, первый секретарь ЦК Компартии Казахстана Кунаев и министр охраны общественного порядка Щелоков.
В тот же день была назначена повторная медицинская экспертиза тела погибшего водителя. Эксперты обнаружили на голове Остроухова закрытую черепно-мозговую травму. Именно она стала причиной смерти.
Что же произошло на самом деле? (или не произошло...)
В ходе расследования сотрудники милиции задержали 19-летнего юношу по фамилии Сыздыков, 1948 года рождения. Он дал подробные показания.
Вечером 12 июня Сыздыков вошел в подъезд своего дома. На лестничной площадке находился мужчина в состоянии сильного алкогольного опьянения. Это был Остроухов. Он начал угрожать Сыздыкову ножом, требуя денег или не пускать его в квартиру.
Завязалась потасовка. Сыздыкову удалось отобрать нож. В ходе конфликта он ударил незнакомца. Остроухов упал и сильно ударился головой о бетонные ступени.
Мужчина лежал без сознания. Сыздыков вынес его на улицу и пытался привести в чувство. Безрезультатно. Тогда он позвонил в милицию и сообщил, что во дворе лежит мужчина в состоянии алкогольного опьянения.
Приехавший наряд отвез Остроухова в вытрезвитель. На следующее утро он скончался от черепно-мозговой травмы.
На суде государственный обвинитель заявил, что именно Сыздыков является виновником крупных беспорядков в городе. Юношу обвинили в умышленном убийстве и приговорили к высшей мере наказания – расстрелу.
Адвокат подал кассационную жалобу. Верховный суд Казахской ССР заменил расстрел на 10 лет лишения свободы.
Расплата
В ходе расследования было выяснено, что коррупция в Чимкенте глубоко проникла в правоохранительные и партийные органы. С водителей систематически вымогались деньги. Пока человек собирал нужную сумму, его водительское удостоверение лежало дома у сотрудника ГАИ.
Население было недовольно таким произволом. Поэтому после случая с погибшим водителем город вспыхнул, как пороховая бочка.
Следствие продолжалось несколько месяцев. В его ходе КГБ активно фотографировало участников беспорядков. По этим снимкам начали выявлять активистов бунта.
Всего в массовых беспорядках приняло участие около тысячи человек. За период с июня по декабрь 1967 года суды Южного Казахстана рассмотрели более тысячи дел по статьям "злостное хулиганство" и "сопротивление властям". Большинство проходило под грифом "секретно".
43 человека были осуждены как активные участники бунта на открытом процессе в Центральном парке города. Троих приговорили к расстрелу. Остальным назначили сроки от 2 до 15 лет лишения свободы.
Первый секретарь горкома партии был снят со своего поста. Начальника областного УВД отправили на пенсию. Практически все руководство Чимкентского УВД было уволено по нелицеприятным статьям.
Многие сотрудники ГАИ и милиции оказались на скамье подсудимых по обвинениям в преступлениях, совершенных задолго до июня 1967-го.
Власти даже выявили "английского агента" – фронтовика, бывшего подполковника, который якобы организовал беспорядки по заданию иностранной разведки. Официально именно его считали главным зачинщиком. Хотя все в городе понимали истинные причины бунта.
Сгоревшее здание городского отдела милиции восстанавливать не стали. На его месте устроили автостоянку.
Вместо эпилога
Массовые беспорядки в Чимкенте засекретили на долгие годы. Гриф секретности не снимался даже в разгар горбачевской гласности. Официальные органы предпочитали не вдаваться в подробности тех событий.
Этот бунт стал самым крупным за всю историю времени Брежнева. Около тысячи человек вышли против милиции. Были сожжены здания городского и областного управлений охраны общественного порядка. Погибли люди. В город пришлось вводить войска.
Но у этой истории был и неожиданный результат. Старожилы Чимкента вспоминают: после тех событий милиция в городе лет пять была предельно вежлива с гражданами. Работала просто великолепно. Поборы прекратились. Водительские права больше не лежали по домам у инспекторов.
На единственном оживленном перекрестке в центре города стоял регулировщик с усами а-ля Буденный, грудь в орденах и медалях. Старшина ГАИ Саидакбар Сатыбалдиев, которого все звали дядя Сережа. "Единственный честный гаишник", – говорили про него водители.
13 июня 1967 года, когда толпа шла громить милицию, именно его не тронули. Просто посоветовали идти домой.
Дорогие читатели. Благодарю за внимание. Желаю добра, мирного неба над головой, семейного счастья. С уважением к вам.