Инсульт пришел к Василь Петровичу внезапно. Впрочем, кого и когда он предупреждает о своем приходе? Проснулся утром, а рука и нога не работают, лицо перекосило. Вот и вся недолга.
Жена, хорошо, среагировала быстро. Вызвала скорую помощь. Забрали, значит, в больницу. Там выяснилось, что это сосуд в голове разорвался, оттуда кровило сильно. Пришлось нейрохирургам лезть в голову Василь Петровича и наводить там порядок. Ничего, справились.
Да, рука с ногой восстановили силу не полностью, но пациент справедливо считал, что ему все-таки повезло. Врачи сказали – мог бы умереть еще дома, или в машине скорой помощи, или на операционном столе или потом, в палате – от осложнений.
Василь Петрович все эти страшные испытания с честью преодолел и вернулся домой. Назначения врачей соблюдал. Даже курить бросил.
Вот только случилась с ним какая-то злая напасть, которая в числе обыкновенных осложнений инсульта не числилась.
Он все время жаловался на тошноту. Она поднималась горячей волной откуда-то снизу, шла до самого горла, зажимала его накрепко, так, что не мог говорить несколько секунд, а то и минуту. Ужасная, неотвратимая тошнота, которая никогда не заканчивалась рвотой, но при этом создавала столь тягостный дискомфорт, что Василь Петрович не знал, куда и деваться от напасти.
Жена пробовала давать ему дольку лимона. Не помогло. Леденцы с мятой, цитрусами, мелиссой тоже никакого действия не возымели. Василь Петрович не позволял себе ничего жирного, жареного или пересоленного – диета после инсульта соблюдалась неукоснительно, рацион составляла жена, она же готовила разнообразные полезные блюда строго в соответствии с рекомендациями врачей. Значит, дело было не в питании.
Средства, которые посоветовал фармацевт в аптеке, тоже не помогли.
Василь Петрович пробовал увеличивать и уменьшать порции еды, менять время приема пищи – ничто не помогало. Тошнота накатывала, как ни старайся, по нескольку раз в день.
Иногда жена задумывалась: может, ее Вася просто избаловался донельзя? Ведь если подумать, тошнота – симптом не очень-то страшный. Да и тягостным его назвать нельзя, особенно если он никак не мешает приему пищи и не беспокоит круглые сутки. Но быстро поняла: муж не врет. Какая-то неизвестная науке была эта тошнота, какая-то совершенно особенная. Общение с врачами только подтвердило ее догадки, что Василь Петрович был первым в мире, кого поразил столь странный и на удивление неизлечимый симптом.
Участковый терапевт посмотрела недоверчиво. А впрочем, направления на анализы и обследования выдала. Все оказалось в пределах нормы.
Известно, начала привычным менторским тоном доктор, что тошнота – симптом, связанный с нарушением перистальтики желудка или с раздражением его слизистых оболочек. Однако у Василь Петровича желудок работал исправно.
«Значит, вы все выдумываете» - продолжила терапевт. Но про себя. Вслух говорить не стала. Зачем ей жалоба в Минздрав? Пиши потом объяснительные. Дала направление к гастроэнтерологу. Пусть разбирает сложный случай.
Гастроэнтеролог просмотрел все обследования, которые прошел больной, и назначил парочку новых. Выяснил, что три вида таблеток от тошноты, которые давали им наугад в аптеке, действия не возымели. Новые обследования не показали какого-либо недуга желудка. Но гастроэнтеролог, хитрый лис, выяснил, что пациент не так давно перенес инсульт. Это значит что? Правильно: все болезни от нервов! «Идите к неврологу, голубчик. Это ваш доктор.» — так сказал гастроэнтеролог и остался весьма доволен, что столь малыми средствами смог найти ответ на столь непростую клиническую задачу.
Снова этот недоверчивый взгляд. Жена Василь Петровича привыкла, что врачи смотрят на них именно так, когда слышат жалобы на невыносимую, тягостную, отвратительную тошноту. Какой не случалось ни разу в жизни до того, как произошел у больного инсульт. А после – регулярно, каждый день, по нескольку раз.
Невролог, привыкший видеть разнообразие симулянтов на своем приеме – кому больничный нужен, кому оформить группу инвалидности, кто от скуки выделывается – не удивился жалобам посетителя. Он слыхал и не такое. Видел и чудесные случаи излечения, когда пациента буквально вносили в его кабинет на руках, так сильно у него болела спина. А после выдачи больничного страдалец вприпрыжку спешил к своему авто, и сопровождающие едва за ним поспевали – все это доктор наблюдал в окно своего кабинета, а потому пациент не догадывался, что его чудесное исцеление перестало быть тайной.
Что тут предложишь больному? Попробовали успокоительное – не работает. Попробовали капельницу с препаратами для питания мозга – тоже мимо. Ничего, выходит, не помогало.
Невролог был человек внимательный. И в выписных документах прочел, что с Василь Петровичем в реанимации, когда он висел на волоске между жизнью и смертью, случился странный эпизод судорог в одной половине тела – той, которая была поражена инсультом. Он помнил, что явление это называется «джексоновский марш» и является вариантом эпилептических судорог. Впрочем, это не давало ответа на вопрос, как помочь пациенту. Разве что к эпилептологу его направить? Что ж, направление – дело нехитрое. Можно и направить.
Жена Василь Петровича, которая привыкла видеть на лицах врачей две эмоции – равнодушие или недоверие – очень удивилась, когда эпилептолог, слушавшая в десятый раз повторяемые жалобы, как-то подобралась и внимательно начала смотреть на пациента. Словно ждала чего-то.
Потом зарылась в старые документы, начала изучать. Вытащила электроэнцефалограмму, задумалась. Сказала, что видит изменения, которые могут соответствовать эпилепсии.
«Еще чего не хватало!» - подумала расстроенно жена Василь Петровича. По правде сказать, одна лишь тошнота ее мужа доставляла их семье столько хлопот, что вписать в график посещений еще и эпилептолога, которая настаивала на дообследовании, было очень и очень непросто.
***
Эпилептиформные изменения на электроэнцефалограмме четко соответствовали области поражения мозга после инсульта. Лоб и висок. Если приступ начинается с виска, то ощущения должны быть…
А дальше доктор-эпилептолог начала говорить, словно у нее перед глазами находится не компьютер с историей болезни, а магический шар. Да не бутафорский — истинный. Который говорит о прошлом, настоящем и будущем. Прошлое, во всяком случае, доктор начала описывать так, словно стояла все это время где-то неподалеку и была непосредственным наблюдателем событий.
- Я попробую описать то, что вы чувствуете. А вы скажете, так это или нет.
Василь Петрович кивнул.
- Вначале вы ощущаете предчувствие. Что сейчас будет плохо. Вы точно знаете, что это уже с вами было, что сейчас это снова повторится, и сделать уже ничего нельзя.
Василь Петрович воззрился на доктора удивленно. Как она угадала?
- Потом по животу поднимается волна. Многие описывают ее как горячую. Она сильная, неприятная, захватывает все ваше существо и идет куда-то вверх, к горлу. В какой-то момент, возможно, вы перестаете понимать, что с вами происходит. Не можете говорить. И не помните, что происходило вокруг вас в момент приступа.
Василь Петрович снова кивнул. Ему всегда казалось, что эта тошнота такая сильная, что ему становится ни до чего. Оттого-то он и теряет нить разговора, забывает о том, что делал, останавливается и замирает, пережидая.
Далее эпилептолог обратилась к жене пациента.
- А вы в эти моменты видите, что муж замер. Его взгляд будто бы пустеет.
- Да, да, и становится каким-то… нечеловеческим. Меня всегда удивляло, как может доставлять такие страдания какая-то тошнота. Но его лицо! Если бы вы видели!
В этот момент Василь Петрович сказал коротко: «Начинается». И замер, уставившись в одну точку. На свое имя он не отзывался, хотя доктор несколько раз громко позвала его. На прикосновения не реагировал. Это длилось меньше минуты. Потом больной пришел в себя и сказал: «Все. Снова могу говорить.»
Жена добавила, что в моменты приступов Василь Петрович рассказывал, что слышит обращенную речь, но не может ответить. Словно вместе с тошнотой на него нападает немота.
Эпилептолог посмотрела на своих посетителей и сказала уверенно, что им повезло: приступ произошел во время приема. С уверенностью можно сказать, что это эпилепсия. Так выглядит височный приступ – тошнота, чувство уже виденного, бледность и потливость. Когда возбуждение переходит на лобную долю, то пациент замирает и очень характерно таращится – настолько это типично и узнаваемо специалистами, что приступ получил собственное наименование – staring, в буквальном переводе на русский «таращенье».
И лечить эту «тошноту» нужно как эпилепсию. Только так и получится с ней справиться.
Они не поверили бы доктору, если бы она не описала так подробно приступ, которого никогда не видела. Но этот сеанс «экстрасенсорики» так впечатлил обоих посетителей, что они без возражений согласились на терапию.
Конечно, диагноз потом подтвердился – доктор настояла на проведении ЭЭГ-мониторинга, чтобы у нее был еще один аргумент в пользу диагноза.
И правильно сделали, что начали лечение. Очень быстро приступы прошли.
Доктор сказала, что лечение нужно будет принимать пожизненно. Не стоит рисковать и отменять препарат – повторно в такую же легкую ремиссию можно уже и не войти. В эпилептологии работает суровое правило: «Нельзя дважды войти в одну и ту же реку.»
Иногда одни симптомы притворяются другими. И болезнь выдает себя за что-то совсем иное, но является не тем, чем кажется. Потому-то искусственный интеллект еще долго не заменит живых врачей на приеме. Самых обыкновенных людей в белых халатах, которые возмутительным образом устают, хотят есть, ходят в туалет, желают получать за свою работу зарплату (а не трудятся по подписке на неограниченное число запросов, как нейросети) и хоть иногда хотят видеть свою семью.
Потому что только эти живые и несовершенные люди-клиницисты имеют насмотренность и способны понимать контекст симптома, правильно вписать его в историю болезни и соотнести с тем, что есть на данный момент.