— Ну что ты замерла? Накрывай поляну, родственники приехали! — свекровь ввалилась в квартиру, как буря, распахнув двери так, что даже магнитики на холодильнике дрогнули. За ней плотной стаей потянулись люди — шумные, голодные, самоуверенные, как будто подписали со мной договор о полном пансионате.
— Мы на выходные! — объявила какая-то дальняя тётка, скидывая пуховик на мой стул. — Давно не собирались! Вот и решили освежить отношения!
Освежить они собирались, видимо, мой инфаркт.
— А мы в твою комнатку, — сказала другая, не уточняя, к чьей именно она обращается, просто ткнула пальцем в сторону нашей спальни. — Устали с дороги, надо прилечь.
Мой муж стоял в коридоре и улыбался как школьник, которого застукали за дуростью.
— Ну чего ты? — пробормотал он мне. — Это же ненадолго… Всего день-два…
— Три, — поправила свекровь. — А может, и четыре. Как пойдёт.
И, не стесняясь, включила чайник (не спрашивая, где кнопка, она чудом всегда знала всё сама), прошлась по кухне, оценивающе сдвинув брови:
— Ох, беда у вас с порядком… Ладно, я потом разберусь. А ты накрывай. Люди с дороги!
Я вдохнула. Выдохнула. Потом снова вдохнула, потому что первый раз было недостаточно.
Вот интересно: если бы я сказала, что у нас карантин, чума, или хотя бы потоп — они бы остановились? Или всё равно прошли бы через окно?
Но вслух я сказала:
— У нас нет готовой еды. И вообще… вы без предупреждения…
— Ну вот и приготовишь! — свекровь хлопнула меня по плечу так, что я чуть не села. — Ты же хозяйка или кто?
Родственники уже рассаживались кто куда — на диван, на подлокотники, на мой новый плед, который я только вчера купила и даже не успела порадоваться.
— А где у вас тут тарелки? — спросил какой-то дядя, открывая мои шкафы, как у себя дома.
— А где интернет? — другой уже подключался к нашему Wi-Fi.
— Ой, а кровать у вас мягкая? — тётка завалилась на нашу постель, будто проверяя качество матраса.
Я стояла в кухне, сжав руки в кулаки.
Это мой дом. Мой. Дом.
Муж посмотрел на меня виновато, но ничего не сказал. Разумеется. Он всегда терял голос рядом с матерью. Как будто его клавиши управления временно отключались.
— Дорогой? — тихо прошептала я. — Может, ты скажешь им… хоть что-то?
— Ну зачем? — замялся он. — Им приятно. Нам что, жалко?..
Нам. Мне — жалко. Мне — неприятно. Мне — ломается всё внутри от вот этого хаоса, запахов чужих парфюмов, чужих голосов, чужих требований.
А свекровь тем временем деловито сунула мне пакет с продуктами:
— Так! Картошка, курица, лук. Быстренько сделай что-нибудь. Мы проголодались. И кофе мне крепкий, у тебя слабый всегда получается.
Задёргивалось веко.
— Я не собиралась сегодня готовить, — сказала я, уже еле сдерживаясь.
Свекровь посмотрела на меня долгим, снисходительным взглядом:
— Ох, началось… Девочка, тебе ещё учиться быть женщиной. Вот в мои годы…
И начала рассказывать, как она в молодости принимала по тридцать человек на кухне размером с автобусную остановку.
Родственники зашумели, требуя салаты, чай, зарядку для телефона, плед потеплее, музыку погромче.
И вдруг мне так отчётливо стало ясно: или я потеряю голос, или начну говорить.
Я повернулась к свекрови:
— Нет. Я не буду накрывать поляну. Вы приехали без предупреждения. Дом — не столовая самообслуживания. И я не обязана кидаться обслуживать толпу людей, которые считали нормальным завалиться к нам как в бесплатный санаторий.
В комнате повисла тишина.
Даже тот, кто ел печенье из моей коробки, остановился на полпути.
Свекровь медленно повернулась ко мне:
— Это ты… сейчас мне сказала?
— Да. Вам.
И в этот момент я впервые увидела в её глазах не авторитет, не давление, не вечное недовольство, а… растерянность. Будто она столкнулась со стеной, которой там никогда не было.
Родственники замерли. Муж побледнел.
А я почувствовала — впервые за многие месяцы — что внутри меня включился какой-то давно забытый рычаг.
Рычаг самоуважения.
— Ну… — наконец протянула она, — ты, конечно, смелая. Но смелость — это одно, а уважение к старшим…
— Уважение — это улица с двух сторон, — перебила я спокойно. И удивилась собственному голосу. Он не дрожал. Он звучал ровно, чётко. — Вы пришли без предупреждения, заняли наш дом, легли на нашу кровать, дали мне указания, хотя я вам не служанка.
Родственники сидели уже тише воды, ниже травы. Только одна тётка хрустела печеньем, но когда свекровь бросила на неё взгляд, она моментально спрятала пачку под подушку.
Муж нервно поправил футболку.
— Может, давайте… ну… — он сделал жест примирения, как будто пытался разнять драку в школьном коридоре. — Всем успокоиться?
— Успокоиться? — переспросила я. — Хорошо. Начнём с простого: кто из вас предупредил, что приедет?
Тишина.
— Кто позвонил заранее?
Тишина стала гуще.
— Кто вообще подумал, что мы можем быть заняты или не готовы принимать гостей?
Один из троюродных братьев попытался пошутить:
— Мы ж как родня… Чего там думать…
— Вот именно, — сказала я. — Родня — не значит "можно всё".
Свекровь глубоко вдохнула, как перед тем, как прочитать нотацию, но я подняла руку:
— Не надо. Вы сказали своё. Теперь послушайте меня.
И впервые в жизни она… послушала. Или скорее, не успела перебить — я говорила быстро и твёрдо:
— Да, я молодая. Да, я ещё учусь. Но я — хозяйка в этом доме. Не вы. Я имею право сказать "нет". И я говорю: я не буду готовить на такую толпу. Я не буду бегать по кухне, пока вы отдыхаете. Это несправедливо и нелепо.
Родственники начали переглядываться. Кто-то уже тихо поднимал свои куртки с кресел. Похоже, им даже стало неудобно — впервые, наверное, за последние десять лет.
Муж поднял на меня глаза, полные одновременно страха, восхищения и самого большого удивления во Вселенной.
— Давай… — он сглотнул. — Давай я скажу им, что… ну… правда… надо было предупредить.
Он? Сам? Господи, чудеса всё-таки случаются.
Но свекровь резко повернулась к нему:
— Ты молчи. Я сама.
И уже ко мне:
— Значит, ты решила показать характер? Считаешь, что имеешь право?
Я не отвела взгляд:
— Имею. Это мой дом. И моя жизнь.
Свекровь смотрела ещё секунду. Две. Три. На четвёртой я уже готова была услышать гром и молнии, но вместо этого она неожиданно сказала:
— Ну… ладно.
Я даже моргнула.
— Как — ладно?
Она пожала плечами:
— Устала я, если честно. Бегаете все вокруг, а поговорить — некогда. Всё на бегу. Может, ты права: надо спрашивать. Мы… перегнули. Бывает.
Родственники так дружно ахнули, что я мысленно дала им сто баллов за синхронность.
— Нам не трудно снять гостиницу, — сказал дядя, резко встав. — Мы ж думали, вы будете рады.
— А я думала, что вы позвоните, — ответила я уже мягче.
Тётка в спальне нехотя поднялась с нашей кровати, поправляя прическу:
— Да чего вы… Мы не в обиде. Просто давайте заранее договариваться.
Свекровь в это время подошла ко мне ближе. Присмотрелась внимательно. Так близко, что я увидела мелкие морщинки возле её глаз — не злые, а усталые.
— Ты взрослеешь, — сказала она тихо. — И… может, это хорошо.
Это прозвучало почти как благословение. Или по крайней мере как прекращение огня.
Родственники начали собираться. Кто-то уже надел обувь, кто-то искал свои носки, кто-то просил адрес ближайшей гостиницы.
Муж всё это время стоял рядом со мной. Это было, наверное, впервые. Он тихо сжал мою руку:
— Ты молодец, — прошептал он. — Я… даже не ожидал.
Я повернулась к нему:
— Я тоже не ожидала.
Когда дверь наконец закрылась за последним гостем, в квартире стало тихо. Такой тишины у нас не было давно. Я опустилась на стул и вдруг почувствовала странное, почти торжественное спокойствие.
— Как думаешь, — сказала я мужу, — в следующий раз они позвонят заранее?
Он усмехнулся:
— После такого? Они, может, ещё и письмо заранее пришлют.
Я улыбнулась уголком губ:
— А если нет… что, мне тогда весь дом снова готовить под санаторий?
Он хмыкнул:
— Скажешь им… как сегодня.
Я посмотрела на него пристально:
— Уверен?
— Ну… — он почесал затылок, — а что ты мне сделаешь, если я скажу "нет"?
Я сделала паузу, повернулась к нему и спросила:
— А ты хочешь это проверять?