Воздушные бои Второй мировой - это не только виражи и пулемётные очереди. Существовало неписаное правило: пилот на парашюте неприкосновенен. Его соблюдали лётчики разных стран, пока война не превратилась в тотальное истребление. Объясняю, как работала эта традиция, кто её нарушал и почему после Сталинграда от рыцарства в небе не осталось ничего.
Традиция, которую знали все
До войны с СССР у лётчиков сложился негласный кодекс: противник, покинувший самолёт, - вне игры. Он уже проиграл бой, заслужил шанс на спасение. Плюс профессиональная солидарность: любой понимал, что завтра сам может висеть на стропах.
Когда командование требовало добивать спрыгнувших, это вызывало отторжение. Ас люфтваффе Адольф Галланд писал в автобиографии про битву за Британию летом 1940-го. Герман Геринг заявил об идее расстреливать вражеских пилотов на парашютах.
- Галланд ответил прямо: считаю это убийством и приказу не подчинюсь. Геринг, по словам аса, одобрил эту позицию.
Как это выглядело на Востоке
Часть советских асов подтверждала: обе стороны соблюдали правило. Борис Еремин из 31-го истребительного полка вспоминал:
«Мы в пилотов на парашюте не стреляли, и они нас не расстреливали. Никакой договорённости не было, это было неосознанное что-то».
Советские лётчики считали себя солдатами чести. Признавали: немецких пилотов можно обвинять во многом, но не в трусости. Воспоминания Еремина подтверждали Дмитрий Алексеев, Леонид Павлов.
- Другие наши пилоты говорили иначе. Иван Гайдаенко из 19-го полка утверждал:
«Немцы старались добить тех, кто на парашютах выпрыгивал. Кутахов висит на парашюте, а они заходят и атакуют».
Большинство ветеранов-истребителей это подтверждало. При этом настаивали: сами так не поступали. «Русский характер - не такой! Я не фашист, чтобы расстреливать беззащитного человека!»
Случай с Островским
Александр Покрышкин описал эпизод, который его потряс:
«Приземлившись, не увидел самолёта Островского. Техники сказали - не прилетел. Потом сообщили, что похоронили у станции Кубанской. Он выпрыгнул из горящей машины и был уничтожен мессершмиттами. Узнав об этом, я места себе не находил... как можно так поступить? Сколько раз я видел, как спускается на парашюте сбитый немецкий пилот, но даже мысли не возникало убить его».
- Картина получается противоречивой. Немецкие лётчики проявляли рыцарство. Но только до определённого момента.
Когда закончилось великодушие
У немецких пилотов считалось низостью стрелять в беззащитного противника. Пока они не получили в СССР сокрушительный удар. После Сталинграда великодушие испарилось.
Ветераны люфтваффе оправдывались: в эпоху тотальной войны рыцарским традициям нет места. Прагматизм диктует другое - советский ас после спасения вернётся в строй и снова будет сбивать наших. Ничего личного, только военная логика.
- Сергей Луганский из 270-го полка сформулировал резко: немецкие пилоты стали «равнодушными профессиональными убийцами», какими их воспитал Гитлер.
Расчёт против порыва
Немецкие истребители придерживались чётких принципов: не ввязывайся в бой на невыгодных условиях, бей по неопытным, заходи из солнца, атакуй внезапно из мёртвой зоны, быстро уходи.
- Советские лётчики воспринимали эту тактику как проявление трусости. Немцы, напротив, считали её образцом профессионализма - минимум потерь при максимуме результата.
Эрих Хартманн - самый результативный лётчик войны - гордился умением ударить неожиданно и скрыться. Маневренные бои презрительно называл «собачьими свалками». Асы люфтваффе не были трусами - они следовали холодному профессиональному расчёту.
Опытные защищали молодых
И в советских ВВС, и в люфтваффе работало негласное правило: старики опекают новичков. Опытные учили неопытных, в бою прикрывали, рисковали жизнью ради спасения.
Разница крылась в идеологии. Советская пропаганда воспевала лётчика-камикадзе, который израсходовав боеприпасы идёт на таран. Немецким пилотам прививали прагматичный подход к работе.
- Среди немецких лётчиков встречались достойные противники, соблюдавшие правило о парашютистах. Но после провала блицкрига и затяжной войны таких становилось всё меньше.
Конец традиции
Негласный закон неба просуществовал недолго. Тотальная война уничтожила понятие о допустимом. Немцы первыми начали систематически нарушать правило на Восточном фронте. Советские пилоты старались держаться традиции, но видя расстрелянных товарищей на парашютах, тоже переставали церемониться.
- К концу войны рыцарские обычаи исчезли. Воздушный бой превратился в охоту на уничтожение. Профессиональное уважение уступило место желанию выжить и отомстить за погибших.
Война съела последние остатки человечности даже там, где они когда-то существовали - в небе, где встречались лучшие из лучших.