– Оля, ты серьёзно? – Артём замер в дверях кухни. Голос его звучал растерянно, почти обиженно, как будто она ударила его по больному месту.
Ольга стояла у плиты, помешивая суп, и не обозлилась сразу. Она глубоко вдохнула, чувствуя, как внутри всё сжимается от усталости. Пять месяцев. Пять долгих месяцев, когда она одна тянула всю семью на своей зарплате учителя, а он... он всё ещё «искал себя» после сокращения на заводе.
– Да, серьёзно, – наконец повернулась она, выключая плиту. – Артём, мы едва сводим концы с концами. Коммуналка выросла, Вика в следующем году в первый класс, формы, тетради, всё это деньги. А ты каждый месяц переводишь твоей маме десять тысяч. Десять! Как будто это само собой разумеется.
Артём поставил пакет на стол и сел, опустив голову. Он выглядел уставшим – круги под глазами, рубашка мятая, волосы давно не стрижены. Ольга знала, что ему тяжело. Знала, что он мучается от безделья, что каждый отказ на собеседовании бьёт по самолюбию. Но понимание не отменяло реальности.
– Мама одна, Оля, – тихо сказал он, не поднимая глаз. – Пенсия у неё маленькая, лекарства дорогие. Она же мне всю жизнь помогала, когда я учился, когда мы с тобой только поженились...
– Я помню, – Ольга села напротив, стараясь говорить спокойно. – Помню, как она нам на свадьбу деньги дала, как с Викой сидела, когда я на работу выходила. Но сейчас ситуация другая. Сейчас мы не можем себе это позволить. Я не против помогать, правда. Но не за счёт того, чтобы Вика ходила в старых кроссовках, а мы считали каждую копейку до зарплаты.
Артём наконец посмотрел на неё. В его глазах было что-то детское, беспомощное.
– Она звонила вчера, – сказал он. – Плачет в трубку, что на лекарства не хватает. Что соседка помогает, а ей стыдно. Как я могу ей отказать?
Ольга почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения, но постаралась её подавить. Она знала эту интонацию – свекровь всегда умела давить на жалость. Звонила Артёму, когда нужно было что-то купить, когда «плохо с сердцем», когда просто хотела внимания.
– Артём, – она взяла его за руку. – Твоя мама не голодает. У неё есть пенсия, есть огород, есть соседи. Да, лекарства дорогие, но есть льготные, есть поликлиника. А мы здесь втроём живём на мою зарплату. Я беру дополнительные уроки, отказываюсь от всего. Вчера в магазине даже йогурт Вике не купила, потому что дорого.
Он выдернул руку и встал, пройдясь по кухне.
– Ты хочешь, чтобы я бросил мать на старости лет?
– Нет, – Ольга тоже поднялась. – Я хочу, чтобы ты наконец-то понял: у тебя теперь своя семья. И мы в приоритете. Если ты так переживаешь за маму, найди работу. Любую. Хоть временную. Хоть на полставки. Тогда и поможем, сколько сможем.
Артём остановился у окна, глядя на серый ноябрьский двор. Дождь стучал по подоконнику, и в квартире было холодно – батареи еле теплились.
– Я пытаюсь, Оля, – сказал он тихо. – Каждый день отправляю резюме. Хожу на собеседования. Но везде либо опыт не тот, либо возраст, либо «мы вам перезвоним».
– Я знаю, – она подошла и обняла его сзади. – Знаю, что тяжело. Но мы вместе, Артём. Вместе должны это пережить. А не так, что я одна тяну, а ты ещё и мою зарплату частично отдаёшь.
Он повернулся к ней, и в его глазах стояли слёзы.
– Прости, – прошептал он. – Я просто... привык. С детства мама говорила: «Сынок, ты у меня один, ты должен обо мне заботиться». И я...
Ольга кивнула, чувствуя, как внутри что-то оттаивает. Она любила его таким – честным, ранимым. Но любовь не отменяла реальности.
– Давай договоримся, – сказала она мягко. – Этот месяц без переводов. Совсем. Посмотрим, как мы справимся. А потом решим, сколько реально можем помогать. И только вместе.
Артём долго молчал, потом кивнул.
– Хорошо, – сказал он. – Я поговорю с мамой. Объясню.
Но когда на следующий день раздался звонок от свекрови, Ольга поняла, что разговор будет не таким простым, как казалось...
Телефон зазвонил вечером, когда они с Викой рисовали за столом. Артём взял трубку и вышел в коридор. Ольга слышала обрывки разговора – сначала спокойный голос мужа, потом всё громче, потом почти крик.
– Мам, я не могу... Нет, не отказываюсь... Оля не запрещает, просто сейчас сложно...
Когда он вернулся, лицо его было красным, глаза влажными.
– Что сказала? – спросила Ольга тихо, отсылая Вику в комнату.
– Что я предатель, – Артём сел, закрыв лицо руками. – Что вырастила неблагодарного сына. Что лучше бы одна умерла, чем так жить.
Ольга почувствовала, как внутри всё холодеет. Она знала этот приём – свекровь всегда умела манипулировать чувством вины.
– Артём, – она села рядом. – Это нечестно. Она давит на жалость, чтобы ты продолжал платить.
– Я знаю, – он поднял голову. – Но всё равно тяжело. Она же правда одна.
– А мы что, не одни? – Ольга не выдержала. – Мы втроём против всего мира, Артём. И если ты сейчас сдашься, это будет продолжаться вечно.
Он долго молчал, потом взял телефон и набрал номер.
– Мам, – сказал он твёрдо. – Этот месяц денег не будет. Я ищу работу, как только устроюсь – пришлю. А пока... пока потерпи, пожалуйста.
В трубке что-то кричали, но Артём отключился. Потом выключил телефон и положил его на стол.
– Всё, – сказал он. – Больше не возьму трубку, пока не устроюсь.
Ольга обняла его, чувствуя, как впервые за долгое время появляется надежда. Может быть, это и есть начало перемен?
Но через неделю случилось то, чего она боялась больше всего...
Свекровь приехала сама. Без предупреждения, с большим чемоданом и видом обиженной мученицы.
– Сынок, – сказала она с порога, когда Артём открыл дверь. – Пусти мать, я к тебе надолго.
Ольга, услышав голос, вышла из комнаты и замерла. Это был кошмар. Настоящий кошмар.
– Валентина Петровна, – выдавила она. – Здравствуйте.
– Здравствуйте, – свекровь даже не посмотрела на неё, обращаясь только к сыну. – Я всё поняла. Ты теперь слушаешь жену, а мать бросил. Ну и ладно. Я поживу у вас, пока не найду, куда деться.
Артём стоял как вкопанный.
– Мам, мы не договаривались...
– А что, выгонять будешь? – голос свекрови задрожал. – Родную мать на улицу?
Ольга почувствовала, как внутри всё закипает. Это был ультиматум. Либо они принимают свекровь с её чемоданом и вечными претензиями, либо Артём становится «неблагодарным сыном» на весь район.
– Валентина Петровна, – сказала Ольга спокойно, хотя внутри всё тряслось. – У нас маленькая квартира. Нам всем будет тесно.
– Ничего, – отмахнулась свекровь. – Я на диване посплю. Я же не в тягость.
Артём посмотрел на жену умоляюще. Ольга поняла: сейчас всё зависит от неё. Если она скажет «нет», он сломается. Если скажет «да» – они сотрут все границы навсегда.
– Хорошо, – сказала она наконец. – Поживите. Но только пока Артём не найдёт работу. И с условиями.
Свекровь удивлённо подняла брови.
– С какими ещё условиями?
– Деньги на еду и коммуналку будем считать вместе. Никаких отдельных переводов. И помогать по дому – всем поровну.
Валентина Петровна открыла рот, но ничего не сказала. Впервые за всё время она встретилась глазами с невесткой и увидела в них сталь.
Это был первый шаг. Но Ольга даже не подозревала, насколько тяжёлым будет путь к настоящим переменам в их семье...
– Валентина Петровна, проходите, – сказала Ольга, отступая в сторону и чувствуя, как внутри всё сжимается от напряжения.
Свекровь вошла, аккуратно обходя чемодан, и сразу направилась на кухню, будто это был её собственный дом. Она поставила сумку на табуретку, сняла пальто и повесила его на вешалку – на то самое место, где обычно висела куртка Вики.
– Чайник поставлю, – объявила она, не спрашивая разрешения. – Устала с дороги-то. Автобус битый час шёл.
Артём стоял в коридоре, переминаясь с ноги на ногу. Он смотрел на Ольгу умоляюще, словно просил прощения за то, что не смог остановить этот внезапный визит. Ольга лишь слегка кивнула – мол, потом поговорим.
– Мам, может, сначала вещи разберёшь? – тихо предложил Артём.
– Потом, сынок, потом. Сначала чаю выпью, а то горло пересохло. И поговорить надо.
Ольга пошла в комнату к Вике – дочь сидела на ковре и строила из кубиков замок. Увидев мать, она подняла голову.
– Мам, а баба Валя надолго?
– Не знаю, солнышко, – Ольга присела рядом и поцеловала её в макушку. – Но мы все вместе это переживём, хорошо?
Вика кивнула, но в её глазах Ольга увидела тревогу. Даже ребёнок понимал, что спокойной жизни пришёл конец.
На кухне уже звенела посуда. Валентина Петровна нашла банку с чаем, достала свою любимую кружку – ту, что когда-то подарила им на новоселье и которую считала «своей».
– Артём, садись, – сказала она сыну. – И ты, Оленька, тоже. Разговор серьёзный.
Ольга вошла и села напротив. В воздухе висело напряжение, густое, как дым от сигареты, хотя никто не курил.
– Я всё понимаю, – начала свекровь, разливая чай по кружкам. – Тяжело вам. Артём без работы, ты одна тянешь. Но я же не чужая. Я помочь приехала.
– Помочь? – переспросила Ольга, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
– Конечно. Я пенсию получу – продукты куплю. Огород у меня остался, картошку привезу, огурцы солёные. И по дому помогу. Уборку сделаю, борщ сварю – как ты любишь, Артём.
Артём кивнул, но Ольга заметила, как он сжимает пальцы под столом.
– Валентина Петровна, – сказала она спокойно. – Мы благодарны. Правда. Но давайте сразу договоримся. Живём по нашему распорядку. У Вики режим, у меня работа, уроки дополнительные. И деньги... деньги мы считаем вместе. Никаких отдельных переводов, никаких «тайных» покупок.
Свекровь замерла с кружкой в руках.
– Это ты про что? Про те десять тысяч?
– Да, про них, – Ольга посмотрела ей прямо в глаза. – Пока Артём не работает, мы не можем себе позволить помогать отдельно. Всё общее.
Валентина Петровна поставила кружку и сложила руки на груди.
– То есть я теперь как приживалка? Живу у вас из милости?
– Нет, – вмешался Артём. – Мам, никто так не говорит. Просто сейчас действительно тяжело.
– Тяжело, – повторила свекровь, и в её голосе появилась знакомая обида. – А мне, значит, легко? Одна в деревне, печку топи, воду носи, соседей злых терпеть. Я думала, сын меня примет, а тут... условия ставят.
Ольга почувствовала, как внутри всё закипает, но взяла себя в руки.
– Валентина Петровна, никто вас не выгоняет. Оставайтесь. Но жить будем по-честному. Вы помогаете – мы благодарны. Но и мы не обязаны содержать двух взрослых людей на одну зарплату.
Свекровь молчала, глядя в свою кружку. Потом вдруг встала и пошла в коридор.
– Я вещи разберу, – бросила она через плечо.
Когда дверь за ней закрылась, Артём посмотрел на Ольгу.
– Прости, – прошептал он. – Я не знал, что она приедет.
– Знаю, – Ольга взяла его за руку. – Но теперь она здесь. И если мы не поставим границы сейчас, потом будет только хуже.
Первые дни прошли в странном напряжении. Валентина Петровна действительно помогала – мыла полы, готовила, даже с Викой уроки делала. Но при этом каждый вечер находила повод напомнить, как ей тяжело.
– Вон, картошку привезла, – говорила она, выкладывая мешок в коридоре. – А то вы тут одну крупу едите.
Или:
– Лекарства мне соседка купила, а я ей должна теперь. Стыдно-то как.
Артём краснел, отводил глаза, а потом шёл в комнату и часами сидел за компьютером, отправляя резюме.
Однажды вечером Ольга вернулась с работы и застала картину, от которой у неё перехватило дыхание.
Валентина Петровна сидела за кухонным столом, а перед ней лежала пачка денег – ровно десять тысяч, которые Ольга только вчера сняла на коммуналку и школьные сборы.
– Это что? – спросила Ольга, чувствуя, как кровь приливает к лицу.
– Артём дал, – спокойно ответила свекровь. – На лекарства мне. И на билет обратно, если что.
– Артём! – крикнула Ольга, и голос её дрогнул.
Он вышел из комнаты, бледный, с виноватым видом.
– Оля, она плакала... Сказала, что у неё сердце болит, что таблетки кончились...
– А у нас что, деньги лишние? – Ольга указала на пачку. – Это на квартплату! И на Викины занятия! Ты где взял?
– У знакомого занял... Обещал через неделю отдать.
Ольга почувствовала, как мир вокруг качается. Занял. Опять занял. Чтобы дать матери, которая приехала «помогать».
– То есть ты пошёл и занял деньги, чтобы отдать их маме, – медленно произнесла она. – А мы с Викой будем сидеть без света и без кружков?
Валентина Петровна встала, собирая деньги в сумочку.
– Я не просила занимать, – сказала она тихо. – Я просто пожаловалась.
– Вы знали, что он займёт, – Ольга посмотрела на свекровь. – Вы всегда знаете, как на него давить.
– Оля, хватит, – Артём шагнул вперёд. – Не при маме.
– Нет, при маме, – Ольга уже не могла остановиться. – Потому что это касается всех нас! Артём, ты когда-нибудь подумаешь о своей семье? Или мы для тебя всегда на втором месте?
Он молчал, опустив голову. Валентина Петровна тихо вышла в комнату, закрыв за собой дверь.
– Я не знаю, что делать, – наконец сказал Артём. – Она же мать...
– А я кто? – спросила Ольга, и голос её сорвался. – Просто женщина, которая приносит деньги?
Он поднял на неё глаза, полные боли.
– Ты моя жена. И я люблю тебя. Но и её я не могу бросить.
В тот вечер они спали в разных комнатах. Ольга лежала рядом с Викой, слушая, как дочь тихо дышит во сне, и понимала: если ничего не изменится, их семья просто развалится.
На следующий день случилось то, что стало точкой невозврата.
Ольга пришла с работы и увидела, что Валентина Петровна собирает чемодан.
– Уезжаю, – коротко сказала свекровь, не глядя на неё. – Не нужна я тут.
– Подождите, – Ольга остановилась в дверях. – Давайте поговорим.
– Что говорить? Ты меня ненавидишь, я всё вижу.
– Я не ненавижу, – Ольга села на стул. – Я просто устала быть единственной, кто думает о завтрашнем дне.
Валентина Петровна села напротив, и впервые за всё время Ольга увидела в её глазах не обиду, а усталость.
– Я знаю, что не сахар, – тихо сказала свекровь. – Знаю, что лезу не в своё дело. Но Артём – всё, что у меня есть. Когда отец его умер, я одна осталась. И всю жизнь боялась, что потеряю и сына.
Ольга молчала, чувствуя, как внутри что-то оттаивает.
– Я не прошу многого, – продолжала Валентина Петровна. – Просто чтобы он не забывал обо мне. Чтобы звонил, приезжал иногда. А деньги... деньги я возьму только если действительно прижмёт.
– А если мы будем помогать понемногу, но регулярно? – предложила Ольга. – Когда Артём найдёт работу. И без долгов.
Свекровь посмотрела на неё долгим взглядом.
– Ты хорошая, Оленька, – сказала она неожиданно. – Я это давно поняла. Просто не хотела признавать.
В тот вечер они втроём сели за стол – впервые без напряжения. Артём смотрел на них то на одну, то на другую, не веря своим глазам.
– Мам, ты остаёшься? – спросил он осторожно.
– Нет, сынок, – Валентина Петровна покачала головой. – Поеду домой. А вы приезжайте в выходные. Картошку накопаю, пирогов напеку.
Ольга улыбнулась. Впервые за долгое время искренне.
Но когда через неделю Артём пришёл домой с сияющими глазами и сказал: «Меня взяли на работу!», Ольга поняла – это только начало настоящих перемен.
А то, что случилось дальше, заставило их всех по-новому посмотреть друг на друга...
– Меня взяли на работу, Оленька! – Артём влетел в квартиру, размахивая телефоном, словно флагом победы. – Завтра выхожу! Зарплата не огромная, но стабильная, плюс премии!
Ольга, которая только что вернулась из школы и снимала сапоги, замерла в коридоре. Сначала она не поверила – слишком часто за эти месяцы он возвращался с надеждой, которая потом разбивалась о «мы вам перезвоним».
– Правда? – переспросила она, и голос дрогнул.
– Правда, – он обнял её так крепко, что она почувствовала, как слёзы подступают. – Мастером участка на заводе. Не тот, где раньше, новый цех открыли. Сказали, опыт у меня подходящий.
Вика выбежала из комнаты, услышав крики.
– Папа работу нашёл?! – она запрыгала вокруг них. – Теперь можно новый рюкзак к школе?
Артём рассмеялся и подхватил дочь на руки.
– Можно. И тебе, и маме что-нибудь купим. И бабушке передадим, как обещали.
Ольга улыбнулась, но внутри шевельнулось лёгкое беспокойство. Она помнила, как легко он раньше отдавал «бабушке», забывая о своих.
Вечером они втроём сидели за столом – впервые за долгое время с ощущением, что завтра будет легче. Артём рассказывал о новом месте, о коллективе, о том, как начальник пожал руку и сказал: «Ждём вас, Артём Викторович, не подведите».
Когда Вика уснула, Ольга тихо спросила:
– И сколько ты планируешь маме отправлять теперь?
Артём помолчал, глядя в окно, где уже зажигались фонари.
– Давай вместе решим, – сказал он наконец. – Я вот подумал... пять тысяч в месяц. Регулярно. И ещё будем её на выходные забирать, чтобы с Викой побольше виделась. А остальное – на нас. На долги, на Викины кружки, на отпуск летом. Хоть небольшой.
Ольга посмотрела на него с удивлением. Он говорил спокойно, уверенно, без привычного чувства вины в голосе.
– Ты серьёзно?
– Серьёзно, – он взял её руку. – Я много думал эти дни. Пока мама здесь жила... понял, что чуть не потерял самое главное. Ты права была – я как будто между двух огней стоял. А надо было просто выбрать, где мой дом.
Она прижалась к нему, чувствуя, как напряжение последних месяцев наконец отпускает.
– Я не хочу, чтобы ты маму бросал, – тихо сказала Ольга. – Просто чтобы мы были на первом месте.
– Теперь будете, – пообещал он.
Через неделю Валентина Петровна приехала снова – но уже не с чемоданом, а с большой сумкой гостинцев. Картошка молодая, огурцы малосольные, варенье из малины. И впервые за всё время она постучала в дверь, прежде чем войти.
– Здравствуйте, родные, – сказала она с порога, и в голосе не было привычной обиды.
Вика бросилась к ней с криком «Баба Валя!», а Ольга вышла встречать с улыбкой.
– Проходите, Валентина Петровна. Чайник только вскипел.
За столом свекровь достала из сумки конверт и положила перед Артёмом.
– Это тебе, сынок, – сказала она. – Я накопила немного с пенсии. На первое время, пока аванс не дадут.
Артём открыл конверт и замер – там лежало пятнадцать тысяч.
– Мам... это же твои сбережения.
– Мои, – кивнула она. – А теперь ваши. Я поняла, Артём... поняла, что нельзя сына доить, как корову. Вы молодые, вам строить надо. А я.. я и так справлюсь. Соседка помогает, огород есть. А главное – вы у меня есть.
Ольга посмотрела на свекровь и впервые увидела в ней не соперницу, а просто пожилую женщину, которая всю жизнь боялась остаться одна.
– Спасибо, Валентина Петровна, – сказала она искренне. – Мы не забудем. И пять тысяч каждый месяц – как договаривались. Без опозданий.
Свекровь кивнула, и в глазах её блеснули слёзы.
– Я рада, что у сына такая жена. Умная. С характером. Без тебя он бы так и остался маменькиным сынком.
Артём рассмеялся, обнимая обеих – мать и жену.
– Ну всё, хватит слёз, – сказал он. – Давайте лучше пирог пробовать. Баба Валя же с вареньем испекла.
Они сидели за столом долго. Говорили о новом месте Артёма, о том, как Вика в школе будет хвастаться, что папа теперь «начальник», о том, что летом поедут все вместе на озеро – на три дня, не больше, чтобы всем хватило сил и терпения.
А когда Валентина Петровна уехала домой на вечернем автобусе, Ольга с Артёмом остались на кухне вдвоём.
– Знаешь, – сказала она, ставя чашки в раковину, – я думала, что никогда не смогу её понять. А сегодня... поняла.
– Она тоже тебя поняла, – Артём подошёл сзади и обнял. – И я наконец понял. Главное – не кто сколько даёт денег. Главное – кто рядом, когда тяжело.
Ольга повернулась к нему и поцеловала.
– Мы справились.
– Вместе, – добавил он.
Прошёл год. Артём получил повышение, Вика пошла в первый класс с новым рюкзаком и в красивом платье. Валентина Петровна приезжала раз в месяц – не с претензиями, а с гостинцами и тихой радостью от того, что её ждут.
А по вечерам, когда Вика засыпала, Ольга и Артём сидели на балконе с чаем и смотрели на огни города. Иногда молчали – просто держались за руки. Потому что знали: теперь всё по-настоящему на своих местах.
И если кто-то спрашивал Ольгу, как они пережили те тяжёлые месяцы, она отвечала просто:
– Мы научились говорить друг с другом. По-честному. И это оказалось важнее любых денег.
Рекомендуем: