Гильермо дель Торо снял зрелищный, динамичный, роскошный, трёхчасовой, патологоанатомический театр. Кровь брызжет, как сок из спелого апельсина, и у каждой капли крови есть свой художник-постановщик, он прячется в декорациях и выкрикивает: "Ну, как?"
А в это время выбегают портные с манекенами в руках и каждый демонстрирует свое изделие, пока не выходит главный портной, создавший главные швы на теле главного Творения. Франкенштейн вышит с трогательной, почти бабушкиной заботой. В каждой сцене он силач, борец и мститель, но к врагам относится избирательно. А когда его надо понять-простить, пожалеть-посочувствовать включается пластинка с музыкой Александра Мишеля Жерара Деспла — французского кинокомпозитора, с двумя статэтками «Оскар» за фильмы «Отель „Гранд Будапешт“» и «Форма воды». Да, оператор Дан Лаустсен тоже не подкачал с поиском сцен, кадров, света и цвета. "Багровый пик" снимать абы кому не доверят.
Правда, порой я перепроверял себя, уж не анимационный фильм я смотрю..., но нет, тут же успокаивался, – живые люди, которым сказали быть такими игрушечными что ли.
Смотреть на это — все равно что заглянуть в безумно дорогой зал музея кукол. Вот в этой витрине — неистовый изобретатель, на стендах, под стеклом, лежат заспиртованные органы, и все шевелятся в такт «Умирающему лебедю». В центре зала макеты заброшенных замков, а здесь инсталляция званого вечера, а тут цех какой-то скотобойни, есть еще зал зоологического музея.
Но вот увидеть хрустальную метафору одиночества главного героя как-то не получилось.
Есть в нем что-то от Франкенштейнов прошлых лет, есть и сила Супермена, и черты Оборотня, и наивность Пиноккио, а когда красавица ему шлет знаки внимания, то он – Чудовище, которое вот-вот станет принцем Адамом. Хорошо, от Человека-паука ничего не добавили.
Чего ж не получилось, а любовь не получилась, не получилась любовь режиссера к своему герою, – так бывает, знаменитостей собрал, тут не до героя. Хотя Джейкоб Натаниэл Элорди – австралийский герой в роли чудовища имеет рост 196 см, и заслуживает почтения.
Фамилии других актеров здесь не важны, ну посудите сами, гримеры так постарались над главной героиней в исполнении Миа Гот, что красотка как-то показалась мне тоже сделанной из пластмассы.
Сюжет мы по-традиции не рассказываем, хотя от романа Шелли здесь — не более чем каркас, на который дель Торо, как заправский китч-мейстер, навешивает свои кинематографические гирлянды из знакомых ему до боли образов: гиперлаборатории, ультраособняки и бледные аристократы со взглядом мокрой таксы, ну а обожаемые им монстры так привыкли к киноландшафту дель Торо, что оказываются куда человечнее и других героев, и членов съемочной группы.
Главный конфликт фильма разворачивается не между Виктором и его творением, а между самим дель Торо и зрителем, от которого к концу второго часа остается лишь голова профессора Доуэля с восторгом в взоре от визуального пира. Дель Торо, как тот самый Франкенштейн, так увлёкся сшиванием воедино лоскутов готики, пафоса и мифа, что к концу забыл, что было в начале. Новаторства не хватило : может куда успешнее было бы придумать для бедолаги Франкенштейна братца или сестрицу.
Как его смотреть? – не знаю. Кому смотреть? – сломал уже голову от вариантов.
Студентам медвузов? Вряд ли – после этой скотобойни они передумают. Студентам ВГИКА? Не стоит, на фильмы про ментов не останется реквизита. Студентам филфаков? Нет, лучше уж почитать Шелли в оригинале.
Да уж, проявление инициативы не всегда , оказывается хорошо...