Тишина в убежище стала иной — не тревожной, а сосредоточенно-тяжелой. Ирина лежала в медицинском отсеке, погруженная в лечебный сон, который позволял её телу бороться с последствиями временного шока. Специальные нанопластыри, разработанные Стражами для таких экстренных случаев, медленно, со скоростью роста ногтя, отторгали омертвевшие, состарившиеся клетки на её плече, стимулируя регенерацию новых. Процесс был мучительным даже во сне — время от времени её лицо искажала гримаса боли, и Алексей, дежуривший рядом, невольно сжимал кулаки, чувствуя полное бессилие. Он мог изучать хроники тысячелетней давности, но не мог забрать хотя бы часть её страданий на себя.
Именно это чувство — острая необходимость делать что-то, а не просто ждать — заставило его с головой погрузиться в изучение бронзового цветка. Артефакт лежал в защищенном сканирующем модуле, похожем на прозрачный саркофаг. Внешне он был поразительно красив. Каждый лепесток, казалось бы отлитый из единого куска металла, при ближайшем рассмотрении оказывался собранным из тысяч микроскопических пластинок, которые могли двигаться, повинуясь неведомым законам. Центральная «пыльца» — та самая светящаяся точка — испускала слабое, но стабильное излучение в диапазоне, который приборы определяли как «чистая темпоральная энергия, эталонная частота».
Алексей начал с самого очевидного — сравнительного анализа. Он загрузил в память убежища все доступные изображения символики эпохи Артура Терранского: гербы, печати, архитектурные орнаменты. Через несколько часов кропотливой работы компьютер выдал ошеломляющий результат. Форма лепестков с их сложной резьбой идеально соответствовала стилю, использовавшемуся в личной охране Основателя в первые пять лет правления. Более того, паттерн на тыльной стороне цветка, который Алексей принял за абстрактный узор, при наложении на карту раннего Аэлиона указывал на конкретное место — несуществующую ныне Часовню Первого Рассвета, сгоревшую дотла через тридцать лет после постройки.
Но самое интересное началось, когда Алексей, следуя смутной догадке историка, решил проверить артефакт не как механизм, а как… послание. Он настроил аудиосканер на ультравысокие частоты, заподозрив, что вибрации лепестков могут нести информацию. И не ошибся. Когда сканер перевел частотные колебания в звуковой диапазон, комната наполнилась голосом. Низким, усталым, но невероятно знакомым по тем немногим мгновениям, что он видел его вживую. Это был голос Артура.
«Если слышишь это, значит, ты — мой кровь. И значит, я либо уже мертв, либо бессилен что-либо изменить, — звучала запись, сделанная явно в спешке, с придыханием. — Цветок — не ключ. Это — компас. Он укажет путь к местам Силы, где я пытался скрыть правду от них… от тех, кого сам же и призвал. Я ошибался. Их путь ведет к оцепенению, к вечной зиме времени. Но остановить машину, которую я запустил, уже не могу. Это должен сделать ты. Собери три части компаса в местах, где моя воля была сильнее страха. Там, у Скалы, где я поверил в знак. Там, в Лесу, где я искал покой. И там… там, где я совершил самое большое предательство, не перед людьми, а перед самим временем. Ищи в пепле. И помни: исправить прошлое нельзя. Его можно только понять. И, поняв, выбрать иное будущее».
Запись оборвалась. Алексей откинулся на спинку кресла, пораженный. Артефакт был не просто инструментом, а исповедью. И в ней содержалось прямое указание на еще два места, одно из которых они уже посетили (Лес Тишины), и третье — загадочное «место предательства времени». Но последняя фраза звучала как приговор их надеждам. «Исправить прошлое нельзя». Тогда в чем смысл их миссии? В чем смысл риска, на который они идут, если всё уже предопределено?
Этими мрачными мыслями он поделился с Ириной, когда она наконец пришла в себя. Она была слаба, но ее разум работал с прежней остротой. Сидя в кресле, укутанная в теплый плед, с кружкой питательного бульона в здоровой руке, она внимательно выслушала его и выводы, и сомнения. «Он прав, — тихо сказала она, глядя на мерцающий цветок. — Мы не можем изменить то, что уже случилось. Парадоксы, о которых пишут в фантастических романах, — это не просто сюжетный ход. Это реальная угроза. Если мы сделаем что-то, что кардинально изменит прошлое, нить времени может порваться. Мы с тобой, это убежище, наш мир — можем просто перестать существовать, замещенные новой, альтернативной реальностью».
«Тогда зачем всё это? — с отчаянием спросил Алексей. — Зачем рисковать, искать эти части, если мы не можем исправить ошибку Артура?» Ирина посмотрела на него, и в ее глазах, обычно таких решительных, он увидел нечто новое — уязвимость и глубокую усталость. «Мы исправляем не прошлое, Алексей. Мы исправляем настоящее. Повреждено «Сердце Времени» сейчас. Угроза исходит от «Хронос-штрафа», который существует сейчас. Наша цель — не стереть сделку в том шатре, а лишить её силы и последствий в нашем времени. Мы находим артефакты, которые Артур спрятал, чтобы они не попали в чужие руки. Мы усиливаем нашу позицию и ослабляем их. Мы не переписываем книгу — мы вырываем из неё самые опасные страницы».
Эта логика, холодная и железная, тем не менее принесла странное облегчение. У них была четкая, пусть и невероятно сложная, цель. И в эти дни вынужденного затишья, пока Ирина набиралась сил, между ними начало расти нечто большее, чем союзничество. Алексей, привыкший к тишине архивов, теперь ловил себя на том, что ждет момента, когда она проснется, чтобы обсудить новую идею. Он запоминал, как она морщит лоб, размышляя, и как легкая улыбка трогает ее губы, когда сканер выдает удачный результат. Он приносил ей чай, стараясь не потревожить больную руку, и их пальцы иногда случайно соприкасались, и это простое прикосновение заставляло сердце биться чаще.
Ирина, всегда державшая дистанцию, как того требовал долг Стража, тоже начала меняться. Она делилась с ним воспоминаниями о своем обучении, о первых, пугающих встречах с временными аномалиями. Однажды вечером, когда боль от раны была особенно сильна, она невольно сжала его руку, и не отпускала ее, пока не уснула. Это молчаливое доверие значило для Алексея больше всех слов.
Но даже в эти тихие, почти домашние моменты, тень сомнения не отпускала их. Они сидели перед голографической проекцией временного потока, наблюдая, как трещины от «Сердца» медленно, но неуклонно ползут по будущим линиям. «А что, если, собирая этот «компас», мы лишь исполняем какой-то план, заложенный тем самым советником в тени? — вдруг спросил Алексей. — Что если мы, сами того не ведая, играем на его стороне?» Ирина долго молчала. «Это возможно, — наконец признала она. — Мы оперируем в темноте, с обрывками информации. Единственный наш компас сейчас — это наше собственное суждение. И доверие друг к другу». И в этой фразе не было ответа, но было нечто более важное — признание, что они в одной лодке, посреди бушующего океана времени, и только от них двоих зависит, не сломает ли их очередная волна сомнений прежде, чем они увидят берег.
⏳ Если это путешествие во времени задело струны вашей души — не дайте ему кануть в Лету! Подписывайтесь на канал, ставьте лайк и помогите истории продолжиться. Каждый ваш отклик — это новая временная линия, которая ведёт к созданию следующих глав.
📖 Все главы произведения ищите здесь:
👉 https://dzen.ru/id/6772ca9a691f890eb6f5761e