– Кирилл, у тебя телефон на тумбочке разрывается, может, что-то срочное по работе? – крикнула Ирина из кухни, помешивая в сотейнике сливочный соус для пасты.
Шум воды в душевой стих. Через секунду послышался недовольный голос мужа:
– Ир, ну я же просил не трогать мой телефон! Я сам посмотрю, когда выйду. Неужели трудно запомнить? У каждого должно быть личное пространство.
Ирина лишь пожала плечами, хотя неприятный холодок пробежал по спине. Раньше у них не было секретов, телефоны валялись где попало, и Кирилл сам часто просил её ответить на звонок, если у него были заняты руки. Но последние полгода "личное пространство" стало его любимой фразой. Она выключила конфорку, вытерла руки полотенцем и, повинуясь какому-то внезапному импульсу, подошла к тумбочке в прихожей, где лежал его смартфон.
Экран загорелся от нового уведомления. Кирилл, видимо, в спешке забыл перевернуть телефон экраном вниз, как делал это в последнее время. Сообщение высветилось полностью. От абонента, записанного как "Иван Петрович Шиномонтаж":
"Котёнок, я уже соскучилась. Завтра все в силе? Жду не дождусь, когда ты снимешь этот скучный костюм. И надень те часы, которые мы выбрали, они тебя так заводят..."
Ирина замерла. Буквы плясали перед глазами, складываясь в уродливые, колючие слова. "Котёнок". "Снимешь костюм". "Иван Петрович". Но больнее всего резануло про часы.
Те самые часы. Швейцарский хронограф, тяжелый, с сапфировым стеклом и браслетом из стали и золота. Подарок, на который Ирина копила почти год, урезая себя во всем. Она отказалась от отпуска, не купила новую шубу, ходила в старых сапогах, лишь бы порадовать мужа на его сорокалетие. Ей хотелось, чтобы он чувствовал себя уверенно на переговорах, чтобы гордился собой. Она помнила, как он радовался, как прыгал, словно мальчишка, когда открыл бархатную коробку три месяца назад.
"Какие мы выбрали?.." – эхом отозвалось в голове.
Значит, это был не сюрприз. Значит, он знал. Или, что еще хуже, он обсуждал этот подарок с ней. С той, кто записан как "Шиномонтаж".
Дверь ванной скрипнула. Ирина мгновенно отскочила от тумбочки и метнулась на кухню. Сердце колотилось так, что казалось, ребра сейчас треснут. Ей хотелось кричать, разбить этот проклятый телефон об стену, вышвырнуть Кирилла из дома прямо сейчас, мокрого, в одном полотенце. Но она заставила себя сделать глубокий вдох.
Нет. Так просто он не отделается.
Кирилл вошел на кухню, благоухая гелем для душа и дорогим парфюмом – тем самым, который она же ему и подарила на Новый год. Он выглядел довольным собой: подтянутый, свежий, с той самой обаятельной улыбкой, в которую она влюбилась пятнадцать лет назад.
– Вкусно пахнет, – он чмокнул её в макушку, проходя мимо к холодильнику. – А что там с телефоном? Кто звонил?
– Да сообщение какое-то пришло, рекламное, наверное, – голос Ирины звучал на удивление ровно, хотя внутри бушевал пожар. – Ты голоден? Ужин готов.
– Слушай, Ириш, я совсем забыл сказать, – Кирилл налил себе стакан воды и виновато улыбнулся. – Меня завтра в командировку отправляют. В Питер, на два дня. Филиал открываем, шеф сказал, без меня никак. Придется ехать с утра пораньше.
"Завтра все в силе", – вспомнила Ирина текст сообщения.
– В Питер? – переспросила она, накладывая пасту в тарелки. Руки предательски дрожали, и она сжала их, чтобы не выдать себя. – Это неожиданно. А где жить будешь? В гостинице?
– Ну да, в "Астории", фирма оплачивает, – он сел за стол и с аппетитом принялся за еду. – Так что ты меня не теряй. Связь там может быть плохая, совещания, сам понимаешь.
Он врал так легко, так естественно, глядя ей прямо в глаза. Ирине стало физически дурно. Пятнадцать лет брака. Пятнадцать лет она строила этот дом, этот уют, поддерживала его, когда его увольняли, лечила, когда он болел, верила в него, когда никто не верил. И вот плата. "Иван Петрович" и гостиница, которая, конечно же, находится не в Питере, а в какой-нибудь съемной квартире на другом конце города.
Её взгляд упал на его левое запястье. Часы сверкали в свете кухонной люстры. Они выглядели на его руке идеально – солидно, дорого. Символ её любви и жертвенности. И теперь этот символ будет красоваться перед другой женщиной, пока та будет называть его "котенком".
Этого Ирина допустить не могла. Ярость, холодная и расчетливая, начала вытеснять боль.
– Кирилл, – мягко начала она, садясь напротив и даже не притрагиваясь к еде. – А ты часы эти в командировку надеть хочешь?
– Конечно, – он самодовольно повернул руку, любуясь бликами на циферблате. – Статусная вещь. На переговорах надо выглядеть соответствующе. Партнеры сразу видят, с кем имеют дело. Спасибо тебе, зай, подарок просто королевский.
"Королевский", – мысленно передразнила она. – "А ведешь себя как шут гороховый".
– Знаешь, я тут заметила одну вещь, – Ирина наклонилась ближе, изображая озабоченность. – Дай-ка руку. Мне показалось, или застежка немного разболталась?
Кирилл удивленно поднял бровь, но руку протянул.
– Да вроде нормально все, держит крепко.
– Нет-нет, смотри, – она коснулась холодного металла, чувствуя, как ей противно прикасаться к его коже. – Вот здесь, видишь, люфт? Штифт отходит. Кирилл, это опасно. Ты можешь их потерять и даже не заметишь. В поезде или в самолете зацепишься рукавом, браслет расстегнется – и все. Триста тысяч коту под хвост.
Кирилл нахмурился, разглядывая браслет. Конечно, там не было никакого люфта. Часы были новыми и качественными. Но мнительность была его слабым местом.
– Да ну, ерунда какая-то. Вроде нормально.
– Тебе кажется. Помнишь, у папы моего так "Омега" улетела? Тоже думал – нормально, а потом локти кусал. Нельзя так рисковать, Кирилл. Это дорогая вещь, и дело даже не в деньгах, а в том, что это мой подарок. Мне будет ужасно обидно, если с ними что-то случится.
Она посмотрела на него тем самым взглядом, полным заботы и любви, которому он привык верить безоговорочно.
– И что ты предлагаешь? – он недовольно отложил вилку. – Мне ехать без часов? Как пацану с голым запястьем?
– Почему без часов? Надень те, старые, "Тиссот". Они тоже прилично смотрятся. А эти оставь. Я завтра с утра заеду к мастеру, у меня как раз выходной. Там делов на пять минут, подтянут пружину, проверят замок. Зато я буду спокойна, и ты не будешь дергаться. Вернешься из Питера – они тебя будут ждать как новенькие.
Кирилл колебался. Ему очень хотелось пустить пыль в глаза перед "Иваном Петровичем". Он ведь уже похвастался обновкой. Но аргумент про потерю дорогой вещи сработал. Он был жадноват, и перспектива потерять часы стоимостью в подержанную иномарку его пугала.
– Ну... ладно, – неохотно протянул он, расстегивая браслет. – Может, ты и права. Береженого бог бережет. Только обязательно к официалам вези, в тот сервис в центре, чтобы гарантию не слетела.
– Конечно, милый, только к лучшим мастерам, – Ирина протянула руку и, когда тяжесть часов легла ей в ладонь, почувствовала странное облегчение. Словно она забрала у него часть своей души, которую он собирался испачкать.
Она положила часы в карман домашнего халата, словно невзначай.
– Я их сейчас в коробку уберу, чтобы не запылились. Ешь, а то остынет.
Остаток вечера прошел как в тумане. Кирилл собирал чемодан, насвистывая какой-то веселый мотивчик. Он выбирал лучшие рубашки, долго крутился перед зеркалом, примеряя галстуки. Ирина наблюдала за этим спектаклем, сидя в кресле с книгой, которую не читала. Она видела не мужа, а чужого, неприятного человека. Как она могла не замечать этого раньше? Эту самовлюбленность, это пренебрежение к ней?
– Ир, а где моя синяя рубашка? Та, приталенная? – крикнул он из спальни.
– В стирке, Кирилл. Ты же её на прошлой неделе надевал, – отозвалась она.
– Черт, жалко. Она мне так идет. Ладно, возьму белую.
"Для кого ты наряжаешься, Кирилл?" – хотелось спросить ей. Но она промолчала. Рано.
Утром он уехал. Поцеловал её в щеку, пахнущий свежестью и предвкушением приключений, бросил дежурное "Люблю, скучай" и захлопнул за собой дверь. Ирина стояла у окна и смотрела, как он садится в такси. На его руке были старые часы. Новые, те самые, лежали в её сумочке.
Как только машина скрылась за поворотом, Ирина развернулась и пошла не на кухню, а в спальню. Она достала из шкафа большие клетчатые сумки, которые обычно использовались для переезда или хранения зимних вещей.
Методично, без слез и истерик, она начала освобождать полки. Рубашки, джинсы, свитера, костюмы. Все летело в сумки комом. Она не заботилась о том, помнутся ли вещи. Обувь, носки, нижнее белье. Его любимая кружка. Его бритвенные принадлежности из ванной. Все следы его присутствия в квартире уничтожались с пугающей скоростью.
К обеду прихожая была заставлена баулами. Квартира казалась странно пустой и гулкой, но дышать в ней стало легче.
Ирина посмотрела на часы. Час дня. У "Ивана Петровича" сейчас, наверное, самое интересное времяпрепровождение. От этой мысли кольнуло сердце, но она быстро заглушила боль действием.
Она оделась, взяла бархатную коробку с часами и поехала в центр города. Не в сервисный центр, как обещала мужу, а в ломбард элитных часов, адрес которого нашла в интернете.
Приемщик, пожилой мужчина в очках с толстыми линзами, долго вертел часы в руках, рассматривал их через лупу, проверял документы.
– Состояние идеальное, – констатировал он. – Полный комплект, документы, чек. Вещь достойная. Вы уверены, что хотите продать? Может, просто залог?
– Нет, – твердо сказала Ирина. – Я хочу продать. Окончательно и бесповоротно.
– Хорошо. Учитывая срочность и отсутствие следов носки... – он назвал сумму.
Это было немного меньше, чем она заплатила в салоне, но сумма все равно была внушительной. Ирина согласилась не раздумывая.
Когда ей выдали пачку купюр, она почувствовала странное жжение в руках. Это были её деньги. Её труд, её бессонные ночи, её несбывшийся отпуск. Теперь они вернулись к ней.
Выйдя из ломбарда, она зашла в соседний ювелирный магазин. Ей хотелось совершить какой-то символический жест. Купить что-то только для себя. То, что никто не сможет опорочить. Она выбрала изящные серьги с изумрудами – камнями мудрости и спокойствия. Надела их прямо в магазине, глядя на свое отражение в зеркале. Усталая женщина с темными кругами под глазами, но с твердым взглядом.
– Вам очень идет, – улыбнулась продавщица.
– Спасибо. Это подарок мне от меня. За новую жизнь.
Вернувшись домой, Ирина сменила замки. Вызвала мастера, заплатила двойной тариф за срочность. Когда новый ключ мягко повернулся в скважине, она наконец-то выдохнула. Теперь её крепость была неприступна.
Кирилл вернулся через два дня, как и обещал. Вечером, около семи. Ирина сидела на кухне, пила чай и ждала. Телефон молчал – она заблокировала его номер, чтобы не сорваться и не высказать все раньше времени.
В дверь позвонили. Настойчиво, требовательно. Сначала один раз, потом серию коротких звонков – его фирменный стиль.
Ирина не спеша подошла к двери.
– Ира! Ты что, спишь? Ключ не подходит! Что за ерунда? Открывай! – голос Кирилла звучал раздраженно.
Она открыла дверь. Кирилл стоял на пороге с чемоданом, усталый, но довольный. Видимо, "командировка" удалась.
– Ну наконец-то! Ты чего трубку не берешь? Я полчаса дозвониться не могу. И что с замком? Я чуть ключ не сломал!
Он попытался войти, но Ирина преградила ему путь.
– Замок новый, Кирилл. Потому что здесь теперь живу только я.
Он замер, не понимая. Улыбка сползла с его лица.
– В смысле? Ты о чем? Какая муха тебя укусила? Дай пройти, я устал, я с поезда!
– Твои вещи в тамбуре, у лифта. Я выставила их час назад. Проверь, все ли на месте.
Кирилл отшатнулся, оглядываясь. Действительно, у стены стояли знакомые клетчатые сумки.
– Ира, ты что, с ума сошла? Это что за цирк? Какие вещи? Я твой муж!
– Был мужем. Пока не стал "котенком" для Ивана Петровича из шиномонтажа.
Лицо Кирилла стало мертвенно-бледным. Он открыл рот, закрыл его, потом снова открыл. В его глазах читался панический ужас человека, которого поймали с поличным.
– Ты... ты лазила в мой телефон? – прошипел он, и в голосе появилась злость. – Да как ты посмела! Это нарушение прав! Это... это просто переписка! Коллега пошутила! Ты все не так поняла!
– Хватит, Кирилл. Не унижайся. Я видела сообщение. "Надень часы, которые мы выбирали". Ты даже подарок, на который я горбатилась год, выбирал с любовью. Это так низко, что мне даже не больно. Мне просто противно.
Кирилл понял, что отпираться бессмысленно. Его тактика мгновенно сменилась. Из нападающего он превратился в жертву.
– Ира, ну прости. Ну бес попутал. Это ничего не значит, просто интрижка. Я мужик, мне захотелось новизны. Но люблю-то я тебя! Мы же пятнадцать лет вместе! Ты что, из-за одной ошибки все перечеркнешь?
– Да. Перечеркну. Забирай сумки и уходи. К маме, к Ивану Петровичу, в гостиницу – мне все равно.
Кирилл стоял, переминаясь с ноги на ногу. Он осознавал масштаб катастрофы. Удобная квартира, вкусные ужины, выглаженные рубашки, жена, решающая все проблемы – все это ускользало из рук. И тут его взгляд прояснился. Он вспомнил.
– Ладно. Хорошо. Я уйду. Но отдай мои часы.
– Какие часы? – Ирина удивленно вскинула брови.
– Мои! Которые ты дарила! Ты их забрала в ремонт. Верни их, это моя собственность. Подарок не отдарка.
– Ах, эти... – Ирина усмехнулась. – Знаешь, Кирилл, мастер сказал, что они не подлежат ремонту. Брак. Пришлось утилизировать.
– Что?! Ты врешь! Они стоили триста тысяч! Какая утилизация?! Отдай часы, или я полицию вызову! Это кража!
– Вызывай, – спокойно ответила Ирина. – У тебя есть чек? Нет, чек был у меня. У тебя есть документы на них? Нет. Это был мой подарок, купленный на мои деньги. И я распорядилась им так, как посчитала нужным. Я их продала, Кирилл.
– Продала?.. – он побледнел еще сильнее. – Ты... ты продала мои часы? Да ты... ты тварь, Ира!
– Нет, Кирилл. Я просто забрала компенсацию. За пятнадцать лет обслуживания, за ложь, за "котенка". И за испорченный праздник. Считай, что это выходное пособие.
– Деньги верни! – он сделал шаг вперед, сжимая кулаки.
Ирина не шелохнулась.
– Еще один шаг, и я начну кричать. Соседи сейчас дома, дядя Вася из сорок пятой с удовольствием выйдет покурить. Ты хочешь, чтобы весь подъезд знал, как тебя выгнала жена за измену?
Кирилл остановился. Он боялся публичных скандалов больше всего на свете. Его репутация "успешного человека" могла пострадать.
– Ты пожалеешь, – прошипел он, глядя на неё с ненавистью. – Ты приползешь ко мне, когда поймешь, что никому не нужна в свои сорок. Старая, никому не нужная баба. А у меня вся жизнь впереди!
– У тебя впереди жизнь с чемоданами в тамбуре. Прощай, Кирилл.
Она захлопнула дверь перед его носом. Щелкнул замок.
С той стороны еще пару минут слышалась ругань, грохот сумок, звук вызываемого лифта. Потом все стихло.
Ирина прислонилась спиной к двери и медленно сползла на пол. Слезы, которые она сдерживала два дня, наконец хлынули потоком. Она плакала не о муже, не о потерянных годах. Она оплакивала ту наивную Иру, которая верила, что любовь можно купить дорогими подарками и бесконечным терпением.
Но слезы были очищающими. Через десять минут она встала, умылась холодной водой и пошла на кухню. Налила себе бокал вина, включила любимую музыку и села у окна.
Город зажигал огни. Где-то там, внизу, Кирилл тащил свои баулы в неизвестность, лишенный комфорта и статусного аксессуара. А она была здесь. В своем доме. С новыми серьгами в ушах и свободой в сердце.
Телефон снова зажужжал. Смс с незнакомого номера.
"Ира, давай поговорим спокойно. Я погорячился. Верни хотя бы половину денег за часы, мне сейчас жить не на что..."
Ирина усмехнулась и нажала кнопку "Заблокировать".
На следующее утро она проснулась с удивительным чувством легкости. Солнце светило ярче, кофе казался вкуснее. Она позвонила на работу и взяла отпуск. Настоящий, на две недели. Купила билет в санаторий, о котором давно мечтала, но на который "всегда не хватало денег из-за ремонта/машины/подарков мужу".
В санатории она много гуляла, читала и знакомилась с новыми людьми. Однажды, сидя в парке на скамейке, она разговорилась с импозантным мужчиной, который кормил белок.
– У вас очень красивые серьги, – заметил он. – Они подходят к вашим глазам.
– Спасибо, – улыбнулась Ирина. – Это напоминание о том, что себя нужно любить больше, чем кого-либо.
– Мудрые слова. Позволите угостить вас кофе?
Ирина посмотрела на его запястье. Там не было дорогих часов. Там был простой фитнес-браслет. И это ей понравилось больше всего.
Кирилл пытался выйти на связь еще несколько месяцев. Через общих знакомых она узнала, что "Иван Петрович" (ее звали Алиной, и она была секретаршей в их офисе) выгнала его через две недели, когда поняла, что у "успешного бизнесмена" нет ни квартиры, ни денег, а есть только долги и алименты от первого брака, о которых Ирина даже не знала, так как платила их из общего бюджета. Он пытался вернуть Ирину, караулил у работы, присылал цветы (дешевые, вялые гвоздики). Но для неё он стал таким же чужим, как случайный прохожий.
История с часами стала семейной легендой, которую Ирина, конечно, не рассказывала каждому встречному, но вспоминала в минуты сомнений. Она поняла главное: подарок имеет ценность только тогда, когда тот, кто его получает, ценит дарителя. А если нет – то это просто дорогая безделушка, которую можно и нужно обменять на собственное достоинство.
Спустя год Ирина получила развод. В суде Кирилл выглядел жалко в своем потертом костюме и без привычного лоска. Он все еще пытался делить имущество, вспоминая про те злосчастные часы, но судья, строгая женщина лет пятидесяти, лишь покачала головой, когда Ирина предоставила чеки на все крупные покупки в доме, оплаченные с её карты.
Выйдя из здания суда, Ирина вдохнула полной грудью морозный воздух. Она была свободна. Она была богата – своим опытом, своей силой и своими возможностями. И она точно знала: больше никаких часов для мужчин. Только время для себя.
Если эта история нашла отклик в вашем сердце, подписывайтесь на канал и ставьте лайк, впереди еще много жизненных рассказов. А как бы вы поступили на месте Ирины – простили бы или тоже забрали подарок?