- Что это значит, Паулина Андреевна? – женщина теперь смотрит на меня так, словно это я притащила сюда колготки! И бровь у нее так и дергается! Еще сильнее!
На этой фразе Павлик паразит Андреевич застывает и медленно поворачивает голову. Смотрит на меня.
Да! Меня зовут Паулина! И отчество у меня тоже Андреевна! Терпеть не могу свое имя! У меня очень хорошие родители и я их очень люблю, но назвать свою единственную дочь Паулиной?...
- Молодой человек, может, вы, все-таки, дадите нам провести собеседование? – раздается строгий голос женщины.
Павлик Андреевич опять лыбится во все свои белые зубы и молча выходит.
Эта его выходка, похоже, выводит меня из себя. Я путаюсь, отвечаю невпопад. Все время думаю о несчастной коленке, а она, как назло, ноет.
В итоге собеседование, мне кажется, проходит слишком быстро. Подозрительно быстро. Женщина с недовольным лицом смотрит то на мое резюме, то на треклятые колготки, так и лежащие тут на столе. Ну, не надевать же мне их сейчас!
Какой же гад этот Павлик Андреевич!
Будь проклят! Будь проклят тот день! И Паша, передумавший приходить, - туда же, в это самое проклятье!
Вот с такими мыслями я ковыляю к выходу, держа подмышкой упаковку колготок.
На такси приезжаю обратно в офис. Стараюсь пройти как-то незаметно, но Эдуард Сергеевич вылавливает меня прямо в коридоре.
- Ну, что, Мусина? Ты подумала?
И сразу прижимается своим пузом. Я отворачиваюсь, чтобы не дышать тем, что извергает его рот.
- Нет, - коротко отвечаю я. – Ответ тот же.
- Значит готовься к увольнению, - хмыкает он. – В новый офис тебя не возьмут. Попадешь под сокращение.
- Вы не имеете права…
- Имею, Мусина. И право имею и кого хочу, - облизывается Эдуард Сергеевич. – Мусина! А у тебя же кредит. Так ведь?
Не отвечаю.
- Как же ты его выплачивать собралась, если уволишься? Вернее, если тебя уволят? А? – и своей липкой ладонью мне на бедро.
Зажмуриваюсь и держусь из последних сил, чтобы не вм азать этому лысому и лоснящемуся ловеласу по его потной р оже.
Эдуард Сергеевич – владелец этой небольшой фирмы, в которой я и работаю. С недавних пор моя работа стала похожа на кошмар. Он почему-то решил, что я буду просто-таки счастлива стать его. При этом, у него есть жена и даже взрослые дети.
Сначала намеки, а потом и вовсе он прямо заявил, что, если я не хочу попасть под сокращение в связи с переездом офиса, должна дать. Прямо вот так и заявил.
Поэтому я так обрадовалась, когда мне позвонили из «Оптимы» и позвали на собеседование! Я так на него рассчитывала. И, если бы не вмешался Павел га дский Андреевич…
Эх…
- Ну, чего, вот, ты капризничаешь, Мусина? Я же все для тебя сделаю! Хочешь, машину подарю? И кредит выплачивать не придется. Или хочешь начальником отдела тебя назначу?
- А Галину Степановну куда? – спрашиваю я.
- К тебе в подчинение, - усмехается ме рзкой улыбкой. – Рокировка. Давай, Мусина… пойдем в кабинет. Не могу… ну? Пошли… - и он буквально толкает меня к двери своего кабинета.
- Да оставьте меня уже в покое! – уд аряю ему в грудь. – У меня! У меня жених есть! – вру. Жениха у меня уже нет. – Я на вас заявление напишу! В полицию!
- Давай-давай, - усмехается он.
- И вообще, я увольняюсь. Нашла другое место, - самоуверенно заявляю я, откидывая волосы.
- О как! Это ты значит в рабочее время по собеседованиям ходишь? Объяснительную мне на стол. Сейчас же! Ты будешь лишена премии, Мусина. Даю тебе последний шанс подумать. До завтра утра. И да, кстати, в приличных компаниях принято звонить на предыдущее место работы и узнавать характеристику сотрудника. Надеюсь, ты ходила на собеседование в приличную компанию? – с изд евкой спрашивает мудак.
Я молча разворачиваюсь и ухожу.
Это просто ка пец. У меня нет работы. Зато есть кредит.
То, что собеседование я провалила, даже не сомневаюсь.
Здесь этот не даст работать. Завтра же напишу заявление по собственному желанию. Не могу больше выдержать его отры жку дракона, направленную в мое лицо.
Но что делать с работой?
Напиться хочу. С горя. С твёрдым намерением осуществить это выхожу из офиса.
Звоню Варе, пусть составит мне компанию. Она не может сегодня – важный клиент.
- Как прошло собеседование? – слышу голос, от которого уже вздрагивать хочется.
Оборачиваюсь – ну, точно, Павел Андреевич стоит у колонны, прислонившись к ней плечом и сложив руки на груди.
Вот он! Источник всех моих бед!
Нена вижу.
Еще, зар аза, красивый такой! Нагло пялится на меня, словно ощупывает взглядом.
У меня давно не возникало желания кого-нибудь ст укнуть. Наверное, со школы, когда одноклассники заперли меня в шутку в мужской раздевалке. Я эту шутку не оценила и с кул аками набросилась на своего главного обидчика.
Вот и сейчас я испытываю прямо-таки дикое желание поколотить кого-нибудь. Впрочем, почему кого-нибудь?
- Замечательно все прошло, - давлю из себя улыбку, чтобы не спугнуть свою грушу для бит ья.
И делаю шаг и, вроде как, спотыкаюсь.
- Ой, - сгибаюсь и хватаюсь за коленку.
Павлик Андреевич тут же оказывается рядом, садится передо мной на корточки и хватает за коленку.
И тут я размахиваюсь и что есть силы у даряю его сумкой.
- Ай! – он пытается приподняться, но я наношу еще один у дар.
И еще! Так и дуб асю его, согнувшегося и прикрывающего голову руками.
- Ай! Бо льно же! Ты чего?! Паулина! Паулина! – кричит Павлик, но мне кажется, я слышу смех в его голосе.
- Паулина!
Ррррр! Еще и по имени меня называет! Злюсь.
Еще один удар прямо в макушку! Ладно, так и быть, последний. Хватит с него. Но удар получается какой-то глухой, раздается короткий хрип и т ело Павлика бесп омощно па дает к моим ногам.
Мамочки.
- Ну, хватит притворяться, - говорю я, вешая сумочку на плечо и собираясь уже уйти. А сама краем глаза слежу за телом. А оно так и лежит! Не шелохнется. – Эй! Вставайте, ну? Не буду больше би ть.
Ответа нет.
Блин.
Наклоняюсь к нему, поворачиваю лицо к себе.
Глаза закрыты. Подношу пальцы к ноздрям. Дышит. Но слабо как-то.
Я его вырубила, что ли? Блин. И что теперь делать? Бежать.
Поднимаю взгляд – камеры. Бежать нельзя.
- Эй, - бь ю легонько по щекам. – Эй. Слышите? Вставайте, ну?
И в этот момент замечаю, что у него губы шевелятся. Он словно говорит что-то. Только не слышно ничего.
- А? – чуть наклоняюсь. – Вы чего, а? Вставайте.
Какой-то шепот. Я еще ниже опускаюсь, приставляя ухо к его губам, чтобы разобрать, что ему надо-то.
И тут меня ловко хватают и вот уже я леж у на спине на каменной плитке, а сверху надо мной усмехается вполне себе здоровый и живой Павел Андреевич.
- Ты чего дер ешься, а? – спрашивает, прижимая мои руки к земле.
- Немедленно отпустите меня! Что вы себе позволяете?!
- Эх, а что же колготки-то так и не надела? – цокает языком и трется коленкой о мою голую ногу. – Зря я старался?
- Да уж вы настарались! – восклицаю я. – Так настарались, что фиг меня теперь возьмут туда!
- Ого!
Вместо ответа фыркаю и отворачиваюсь. И понимаю, что меня резко отпускают, но тут же подхватывают и поднимают. Машу руками.
- Эй! Вы чего делаете? – кричу я, хватаясь за майку на плечах Павлика, потому что это именно он меня несет. – Ну-ка, поставьте меня сейчас же на место! Эй!
- Паулина! – слышу громкое. – Не буянь!
Сжимаю зубы от беспомощности. Не справиться мне с ним, ой не справиться.
- Да не бойся ты, ну? Отвезу тебя куда надо и все.
Ставит меня перед своей машиной, открывает дверь и ждет, пока я сяду. Но я упрямо стою, сложив руки на груди. Не сяду я к нему! И вообще…
- Ясно, - дергает уголком губ Павел Андреевич. Опять поднимает меня и буквально запихивает в салон машины.
- Да вы спя тили?! Сейчас же дайте мне выйти! Беспре дел какой! Эй! – кричу я и пытаюсь вырваться, но слышу щелчок замка. Меня пристегнули.
Потом мужик быстро обегает машину и плюхается рядом, на водительское сиденье. И тут же рвет с места.
Я сижу и с опаской смотрю на него. А он одной рукой держит руль, а второй потирает свой затылок.
- Черт, у тебя там кирпич, что ли, в сумке? – бурчит недовольно.
- Дырокол, - отвечаю я.
Мужик быстро оглядывает меня.
- Дырокол? Впервые вижу девушку с дыроколом в сумке. Зачем он тебе там?
- Для самозащиты! – хмурюсь и строго смотрю на него. – От надоедливых стоматологов!
Павел Андреевич хмыкает.
- Что вам надо, а? – спрашиваю несмело.
- Зуб?
- Что зуб? – я уже и забыла, что у меня зуб болел.
- Лечить надо его, Паулина, - и лыбится. Ну, смеется надо мной, вижу же. Над именем моим смеется!
- Вылечу у другого врача, у нормального!
- Я лучший в этом, - усмехается он. – Впрочем, не только в этом. Но это позже. Если запустить, останешься без зуба.
- Да и плевать, - как-то грустно произношу я и отворачиваюсь к окну. Все к одному! – Без жениха. Без работы. Теперь еще и без зуба. Ай!
- Хм. Все так плохо?
Поворачиваюсь и смотрю ему в глаза. Мы как раз стоим на светофоре. Стоим, молчим и смотрим друг на друга. Раздается сигнал клаксона сзади. Оказывается, давно уже зеленый свет.
Павел Андреевич отворачивается и мы трогаемся.