В душе Тамары, обычной женщины с сумкой-шопером и списком дел в телефоне, жила другая. Её тёмный двойник, её alter ego — мадам Гадюкина. Существо, рождённое не из злобы, а из тысячекратного наблюдения за тем, как наглость попирает простую вежливость. Обычно она спит. Но иногда, от толчка в спину реальности, просыпается.
Вот такое пробуждение и произошло в кафе, где за каждой чашкой стояла своя небольшая драма ожидания. А аромат молотых зёрен смешивался с лёгким электрическим напряжением людей, считающих минуты до своего заказа.
Тома, уже держа в руках чашку с порцией чёрного кофе под названием «американо» и аппетитным штруделем, направлялась к маленькому столику. Её путь прервало вторжение. Семейная орда. Громогласная, локтистая, слепая к окружающим.
Они вкатились с улицы мощным норд-остом, сметая тишину и очередь. Мать, бабушка, дети устремились к тому самому столику, заняв его телом и гамом, ещё не имея на руках даже меню.
Именно тогда в груди женщины перещёлкнулся тумблер. Тамара почувствовала, как мадам Гадюкина открывает один глаз. Женщина не стала кричать. Она лишь повернулась к юному официанту, чьё лицо отражало профессиональный ужас, и произнесла тихую фразу, но отточенную как лезвие:
— Интересная тактика. Люди занимают столик, но заказ ещё не сделали. Места им всё равно здесь мало. Это как-то… не очень.
В ответ прогремел грохот от главы клана, мужчины с лицом, налитым кровью от бытовой ярости.
— Ты вообще кто такая? — выплюнул он, перекрывая шум кофемашины. — Тебя это не касается! Иди дальше со своим кофе и не учи!
Мадам Гадюкина в Тамаре открыла уже оба глаза и медленно расправила плечи. Тома развернулась с достоинством королевы, которой только что плюнули в гербовую мантию, и эта мантия оказалась непромокаемой.
И тут случилась магия. Как в сказке, где добро награждается, а наглость наказывается теснотой.
У дальнего окна расцвёл роскошный, пустой диван. Шесть персон. Целый оазис пространства. Тамара, ведомая своим тёмным гидом, величественно пересекла зал и устроилась там, заняв пространство с естественностью наследницы, вступающей во владения. Она разложила книгу, расстелила салфетку, совершая ритуал обоснования.
А орда тем временем кипела в своём малом котле. Дети ёрзали, взрослые говорили всё громче, пытаясь криком отвоевать недостающие сантиметры. И к Тамаре подошёл посол, тот самый официант, с лицом, полным мольбы о конце его смены.
— Простите… Та семья… Им очень тесно. Они предлагают оплатить ваш заказ, если вы уступите место.
Наступила кульминация. Мадам Гадюкина внутри взяла микрофон. Голос Томы стал тихим, медленным, абсолютно беззлобным. Он стал голосом самой Судьбы, внезапно заговорившей в маленьком кафе.
— Спасибо за предложение. Но я только что устроилась. И мне здесь… очень удобно.
Официант отступил, пронзённый железной логикой бытовой кармы. Кивнул и удалился.
Женщина вернулась к книге, отломила кусочек штруделя. Вкус победы, как оказалось, прекрасно сочетается с корицей и миндальной крошкой. А в душе мадам Гадюкина, удовлетворившись, снова свернулась клубком и заснула. До следующего раза...
© Ольга Sеребр_ова