С Галиной Васильевной мы никогда не были близки. За шесть лет брака с её сыном я так и не смогла понять эту женщину. Вроде бы не злая, не скандальная, но какая-то отстранённая. Будто стена между нами стоит, невидимая, но очень прочная.
Андрей всегда говорил, что мама просто такой человек. Закрытая, немногословная. После смерти отца совсем замкнулась в себе. Я кивала, соглашалась, но в глубине души обижалась. Почему со мной она такая холодная, а с внуками, Мишкой и Полинкой, совсем другая? Мягкая, терпеливая, даже нежная.
В тот вторник я заехала к ней по дороге с работы. Галина Васильевна сама позвонила, попросила заглянуть. Это было странно, обычно она обходилась без посторонней помощи. Гордая была женщина, независимая.
Дверь открыла не сразу. Я успела три раза нажать на звонок, прежде чем услышала шаркающие шаги за дверью.
Выглядела она неважно. Осунувшееся лицо, круги под глазами. Но голос как всегда ровный, спокойный.
Марина, мне неудобно тебя просить, но не могла бы ты завтра в аптеку заехать? Там рецепт на моё имя, нужно забрать лекарства.
Она протянула мне сложенный вчетверо листок.
Конечно, заеду. А что за лекарства?
Витамины. Врач прописал. Для суставов.
Я сунула рецепт в сумку, не разворачивая. Посидела с ней минут двадцать, выпила чаю. Разговор не клеился, как обычно. Галина Васильевна спрашивала про детей, про работу. Я отвечала. Всё как всегда, вежливо и дежурно.
Уже на пороге она вдруг сказала:
Марина, ты хорошая мать. Мишка и Полина счастливые дети.
Я опешила. За шесть лет это был первый комплимент от неё. Прямой, без оговорок.
Спасибо, пробормотала я и вышла.
На следующий день в обеденный перерыв заехала в аптеку. Протянула рецепт девушке за прилавком. Та посмотрела, кивнула и ушла в подсобку.
Я стояла и думала о своём. О том, что Мишке нужны новые кроссовки, что Полинка капризничает из-за садика, что проект на работе никак не сдвинется с мёртвой точки.
Ваш препарат, сказала девушка, выкладывая на прилавок коробку.
Я машинально взглянула на название и почувствовала, как пол уходит из-под ног.
Капецитабин.
Это слово мне было знакомо. Два года назад тётя Люба, мамина сестра, умерла от рака. Я помнила, как мама ездила к ней в больницу, помнила названия препаратов, которые мелькали в разговорах. Капецитабин был одним из них. Химиотерапия в таблетках.
Девушка, это точно тот рецепт? голос у меня дрогнул.
Да, вот смотрите. Галина Васильевна Соколова, всё верно.
Я расплатилась, вышла на улицу и села на лавочку у входа. Руки тряслись. В голове не укладывалось. Витамины для суставов. Она сказала, что это витамины.
Зачем она соврала? Андрей знает? Почему молчит?
Домой в тот вечер я приехала сама не своя. Андрей сразу заметил.
Марин, ты чего такая? Случилось что?
Я отвела его на кухню, подальше от детей.
Андрей, мама просила меня забрать лекарства. Я сегодня была в аптеке.
Ну и что? Она давно какие-то таблетки пьёт, витамины вроде.
Это не витамины.
Я достала коробку из сумки и положила на стол. Андрей взял, прочитал название. Лицо его изменилось.
Что это?
Препарат для химиотерапии. При онкологии назначают.
Он молчал. Потом схватил телефон, набрал номер матери. Гудки шли долго, никто не отвечал.
Поехали к ней, сказал он.
Галина Васильевна открыла дверь в халате. Увидела наши лица, увидела коробку в руках сына и вздохнула.
Проходите. Я чайник поставлю.
Мама, что происходит? Андрей сел напротив неё, не дожидаясь чая. Что это за лекарства?
Она помолчала, потом заговорила. Голос был ровный, будто она рассказывала о погоде.
Рак молочной железы. Обнаружили полтора года назад. Сначала была операция, потом химия. Сейчас поддерживающая терапия.
Полтора года?! Андрей вскочил. Ты полтора года скрывала от меня?!
Я не хотела вас беспокоить. У вас дети маленькие, работа. Зачем вам мои проблемы?
Мама, ты с ума сошла? Это же рак!
Галина Васильевна посмотрела на сына, и впервые я увидела в её глазах что-то живое. Не холодность, не отстранённость, а усталую любовь.
Андрюша, я справляюсь. Врачи говорят, что шансы хорошие. Операция прошла успешно, метастазов нет. Просто нужно время и терапия.
Я сидела и молчала. В голове прокручивались события последних полутора лет. Как Галина Васильевна три раза в неделю сидела с внуками, пока мы с Андреем были на работе. Как она всегда приезжала первой, когда дети болели. Как помогала деньгами, когда Андрею задержали зарплату. Как таскала тяжёлые сумки с продуктами нам домой.
Вы плохо выглядите, говорила я ей тогда. Может, отдохнёте?
Нормально всё, Марина. Я привыкла.
Она привыкла. Привыкла бороться с раком и одновременно помогать нашей семье. Привыкла молчать о своей боли, чтобы не стать обузой.
Галина Васильевна, почему вы мне не сказали? вырвалось у меня.
Она повернулась ко мне. Впервые за шесть лет посмотрела прямо в глаза. Без стены, без защиты.
Потому что ты и так много на себе несёшь. Дети, работа, дом. Андрей на своих проектах сутками пропадает. Вам моя болезнь только добавила бы забот.
Но мы могли бы помочь!
Вы и так помогаете. Тем, что живёте. Тем, что растите моих внуков. Тем, что семья есть.
Она замолчала, потом добавила тихо:
Марина, я знаю, что ты считаешь меня холодной. Что обижаешься на меня. Я всё это вижу. Но пойми, я не умею по-другому. После смерти Володи что-то во мне сломалось. Я разучилась быть тёплой. Но это не значит, что я не люблю вас всех. Просто не умею показывать.
У меня слёзы потекли по щекам. Я вспомнила все свои обиды, все молчаливые упрёки, все косые взгляды. Как я жаловалась маме на чёрствую свекровь. Как радовалась, когда она отменяла визиты из-за плохого самочувствия.
А она в это время боролась за жизнь. Одна, в пустой квартире, между сеансами химиотерапии.
Андрей обнял мать. Плечи его дрожали. Я никогда не видела, чтобы он плакал.
Мама, больше никаких секретов. Слышишь? Мы семья.
Галина Васильевна погладила его по голове, как маленького.
Хорошо, сынок.
В ту ночь я долго не могла уснуть. Лежала и думала о том, как мало мы знаем о людях рядом с нами. Как легко вешаем ярлыки. Холодная, закрытая, чёрствая. А за этим стоит целая жизнь, целая вселенная боли и любви.
На следующее утро я позвонила свекрови.
Галина Васильевна, когда у вас следующий приём у врача?
Через неделю.
Я вас отвезу.
Марина, не нужно. Я на такси...
Я вас отвезу.
Она помолчала.
Хорошо. Спасибо тебе.
В голосе её что-то дрогнуло. Маленькая трещина в стене, которую она строила годами.
С тех пор прошло восемь месяцев. Врачи говорят, что динамика положительная. Галина Васильевна теперь живёт у нас. Мишка уступил ей свою комнату и переехал к Полинке, оба счастливы.
Она по-прежнему немногословная, моя свекровь. По-прежнему не любит долгих разговоров и объятий. Но иногда вечером, когда дети засыпают, мы сидим с ней на кухне и пьём чай. Молчим. И в этом молчании больше нет холода.
Вчера Полинка прибежала ко мне с рисунком.
Мама, смотри! Это наша семья!
На листе были нарисованы пять фигурок, держащихся за руки. Папа, мама, Мишка, Полинка. И бабушка Галя. Выше всех.
Бабушка самая важная, объяснила дочка. Потому что она за всеми следит.
Я посмотрела на свекровь. Она отвернулась к окну, но я успела заметить, как блеснули её глаза.
Иногда нужна всего одна коробка лекарств, чтобы увидеть человека по-настоящему. Чтобы понять, что за холодной стеной может скрываться самое горячее сердце.
Спасибо за прочтение дорогой читатель!