Если вам когда-нибудь доводилось задуматься о том, каким образом приличная викторианская барышня из почтенного семейства может превратиться в автора книжек про кроликов в синих сюртучках, то я вам скажу - это требует определённого склада характера. А именно: упрямства, граничащего с ослиным, страсти к грибам, доходящей до научного безумия, и решительного нежелания выходить замуж за кого бы то ни было, одобренного родителями.
Беатрис Поттер родилась в 1866 году в Лондоне, в семье настолько респектабельной, что от одного взгляда на их дом на Болтон-Гарденс у случайных прохожих немедленно выпрямлялась спина и появлялось желание надеть ещё одну пару перчаток. Отец её, Руперт Поттер, был адвокатом, который практиковал ровно столько, сколько требовалось для поддержания статуса, а именно - нисколько. Семейные деньги, унаследованные от дедушки, владевшего ситценабивной фабрикой, позволяли ему предаваться куда более возвышенным занятиям, например фотографии и посещению художественных клубов.
Мать Беатрис, Хелен, была женщиной того особого сорта, который встречается исключительно в определённых кругах викторианского общества. Она искренне полагала, что дети существуют для того, чтобы их видели как можно реже, а слышали и того меньше. Воспитание отпрысков Хелен доверила нянькам и гувернанткам, справедливо рассудив, что материнская любовь лучше всего выражается на расстоянии, желательно двух-трёх этажей.
Маленькая Беатрис и её младший брат Бертрам росли на третьем этаже особняка, в детских комнатах, куда родители заглядывали примерно с той же частотой, с какой комета Галлея посещает окрестности Земли. Это, впрочем, имело свои преимущества. Предоставленные самим себе, дети превратили свои комнаты в настоящий зверинец.
Стоит сделать отступление и заметить, что викторианские дети обладали совершенно особым талантом к контрабанде животных. Современный ребёнок может тайком принести домой котёнка или, в крайнем случае, хомяка. Беатрис и Бертрам умудрялись содержать на третьем этаже респектабельного лондонского дома: кроликов (нескольких), мышей (множество), ежа, лягушек, тритонов, летучую мышь и однажды - змею, что, пожалуй, было уже некоторым излишеством даже по меркам того времени.
Кролик по имени Бенджамин Баунсер стал первым официальным питомцем Беатрис. Она водила его на прогулки на поводке. Зрелище, надо полагать, изрядно смущавшее соседей, которые и без того не знали, что думать об этом странном семействе. Бенджамин позировал для рисунков, носил кукольную одежду, с достоинством, которое делало бы честь любому английскому джентльмену. И, по всей видимости, отлично понимал свою роль в будущей истории английской литературы.
После Бенджамина был Питер - ещё один кролик, ставший прототипом самого знаменитого литературного зайцеобразного после Мартовского Зайца. Питер Паф, как его звали, обладал характером независимым и склонностью к побегам. Беатрис делала с него бесконечные зарисовки, с тщательностью изучая каждое движение ушей и носа.
Образование Беатрис было, как это водилось в приличных семьях, домашним. Никаких школ для девочки из хорошего дома - только гувернантки, которые сменяли друг друга с регулярностью, наводящей на мысли о том, что работа в семействе Поттер не отличалась особой привлекательностью. Беатрис училась рисованию, музыке, французскому и немецкому. Последние два предмета она освоила настолько хорошо, что впоследствии свободно читала научные труды на обоих языках - навык, который, согласитесь, не часто находит применение в светских беседах.
Каждое лето семейство Поттер покидало Лондон и отправлялось на север - сначала в Шотландию, затем в Озёрный край. Эти летние месяцы стали для Беатрис отдушиной. После затхлых комнат на Болтон-Гарденс, после серого лондонского неба - холмы, озёра, овцы, разбредающиеся по склонам, как живые облака. Здесь она могла рисовать с утра до вечера, собирать растения и грибы, наблюдать за животными в их естественной среде, а не в импровизированном зверинце на третьем этаже.
К двадцати годам Беатрис превратилась в молодую женщину, и весьма своеобразную. Она была не то что бы дурна собой - скорее, обладала тем типом внешности, который современники деликатно называли «интересным». Невысокая, с несколько длинноватым носом и глазами, смотрящими на мир с выражением человека, обдумывающего что-то совершенно постороннее. Что, как правило, и было правдой - Беатрис могла думать о спорах грибов посреди званого обеда.
Ах да, грибы! Это была её настоящая страсть в те годы. Беатрис рисовала их сотнями - с точностью, которая приводила в восторг немногих учёных мужей, удостоившихся чести видеть её работы, и в полное недоумение - всех остальных. Она изучала микологию с усердием, граничащим с одержимостью, переписывалась с директором Королевских ботанических садов Кью, и даже написала научную работу о размножении грибов.
Викторианская Англия была не самым гостеприимным местом для женщины, возомнившей себя учёным. Когда работа Беатрис была представлена Линнеевскому обществу - самой почтенной организации натуралистов в стране - её даже не допустили на заседание. Женщинам вход был воспрещён. Работу зачитал кто-то из мужчин, и она была благополучно забыта на следующие сто лет, пока общество не удосужилось принести посмертные извинения.
Разочарование в научной карьере, возможно, стало тем толчком, который направил Беатрис к иному призванию. А возможно, дело было в письме.
В 1893 году Беатрис написала письмо Ноэлю Муру - сыну своей бывшей гувернантки. Мальчик болел, и, чтобы его развлечь, Беатрис сочинила историю о четырёх маленьких кроликах по имени Флопси, Мопси, Хвостик и Питер. «Дорогой Ноэль, - писала она, - не знаю, о чём тебе написать, так что расскажу историю о четырёх крольчатах...»
Дальнейшее вы знаете, хотя, возможно, не знаете, как именно это произошло. Прошло семь лет, прежде чем Беатрис одолжила то самое письмо у уже подросшего Ноэля, переписала его, добавила иллюстраций и попыталась опубликовать.
Издатели отказывали с единодушием, которое делало бы честь хоровому коллективу. Формат был неправильный - слишком маленький. Цветные иллюстрации - слишком дорогие. История - слишком короткая. Кролики - слишком... кролики.
Беатрис, будучи женщиной упрямой и располагающей некоторыми средствами, поступила единственно разумным образом: она издала книжку сама. В декабре 1901 года появились первые двести пятьдесят экземпляров «Сказки о Питере Кролике» - скромное частное издание для друзей и родственников.
Книжка разошлась мгновенно. Издательство Фредерика Уорна, ранее отказавшее автору, внезапно передумало. В 1902 году вышло первое коммерческое издание - с цветными иллюстрациями, маленького формата (именно такого, который издатели считали неправильным), по цене в один шиллинг. За первый год было продано пятьдесят тысяч экземпляров.
К сорока годам Беатрис Поттер была автором более десятка книжек-картинок, известных по всей Англии и за её пределами. У неё был доход, достаточный для независимости. И у неё был Норман Уорн - младший сын в издательском семействе, её редактор, друг, а затем и жених.
Родители Беатрис пришли в ужас. Норман был, безусловно, приличным человеком, но - торговец! Пусть даже книжный торговец - всё равно торговец. Не пара для дочери, не из их круга. Миссис Поттер устраивала сцены. Мистер Поттер хмурился. Беатрис, которой было сорок лет, впервые в жизни не уступила.
Помолвка продлилась месяц. В августе 1905 года Норман умер от лейкемии.
История Беатрис Поттер, при всей её чудаковатости и юморе, не лишена подлинного трагизма. Она потеряла человека, которого любила, так и не успев выйти за него замуж. Единственное, что у неё осталось - это работа.
И ферма.
На гонорары от книг Беатрис купила ферму Хилл-Топ в Озёрном крае - в тех самых местах, где прошли лучшие летние месяцы её детства. Она не могла там жить постоянно - родители по-прежнему требовали её присутствия в Лондоне, но приезжала при каждой возможности. Ферма стала фоном для её новых книг: «Сказка о миссис Тигги-Винкль», «Сказка о Джереми Фишере», «Сказка о Томе Киттене»...
А в 1913 году, к изумлению всех знакомых, сорокасемилетняя Беатрис вышла замуж за Уильяма Хилиса - местного адвоката, помогавшего ей в земельных делах. Родители снова были в ужасе - ещё сильнее, чем в первый раз! Местный провинциальный адвокат! Но на сей раз Беатрис даже не стала спорить. Она просто сделала по-своему.
Последние тридцать лет её жизни были посвящены не книгам, а овцам. Точнее, особой породе овец - хердвикам, приземистым и выносливым, с серой шерстью и чёрными мордами. Беатрис стала одним из самых уважаемых овцеводов в округе, первой женщиной-президентом Ассоциации заводчиков хердвикских овец. Она ходила в старых твидовых юбках и грубых башмаках, разговаривала с фермерами на местном диалекте и совершенно забыла о том, что когда-то была лондонской барышней.
Книги Беатрис почти перестала писать - зрение подводило, да и, положа руку на сердце, овцы занимали её куда больше, чем кролики. Последняя её книжка вышла в 1930 году.
Беатрис Поттер умерла в 1943 году, в разгар войны, оставив Национальному фонду более четырёх тысяч акров земли в Озёрном крае - пятнадцать ферм и многие мили бесценных английских холмов. Всё это было куплено на деньги от продажи книжек про кроликов.
Питер Кролик, я полагаю, был бы доволен. Хотя, будучи кроликом, он, вероятно, предпочёл бы огород мистера Макгрегора любым холмам и озёрам. Но это уже совсем другая история.