— Людмила Анатольевна, что вы делаете?
Таня замерла на пороге собственной квартиры, уставившись на свекровь. Та стояла посреди комнаты с рулеткой в руках и что-то сосредоточенно записывала в блокнот.
— А, Танечка, ты уже пришла, — свекровь даже не подняла головы. — Вот, замеры делаю. Нужно понимать метраж.
— Какие замеры? — голос Тани прозвучал выше, чем она хотела.
Людмила Анатольевна аккуратно смотала рулетку и положила ее на подоконник. Блокнот придержала в руке.
— Я тут подумала, что пора нам серьезно поговорить. О квартире. Вы с Егором уже три года женаты, а вопрос до сих пор не решен.
— Какой вопрос? — Таня сбросила сумку на пол и прислонилась к косяку.
Егор появился на кухне с виноватым лицом. Делал вид, что ищет что-то в шкафу, но Таня видела — он просто не знает, куда деваться.
— Вопрос справедливости, — Людмила Анатольевна наконец посмотрела на невестку. — Я всю жизнь в Егора вкладывалась. Растила его, на ноги ставила. Теперь пора и о моей старости подумать.
— И что же вы предлагаете? — Таня сжала кулаки.
— Переоформить на меня долю. Ну, скажем, треть квартиры. Это же справедливо, правда? Я мать, мне тоже где-то жить надо.
Несколько секунд Таня молчала, не веря услышанному. Потом медленно сняла куртку и повесила на вешалку.
— Ни на какую долю в нашей квартире вы права не имеете.
— Как это не имею? — голос Людмилы Анатольевны стал резким. — Егор мой сын!
— И что с того? Квартиру я купила на свои деньги за два года до свадьбы. Это моя единственная собственность.
— Ах вот как! — свекровь схватила сумку со стула. — Значит, чужая я тут человек! Неблагодарность какая!
Она прошла к двери, развернулась на пороге.
— Егор, ты слышишь, что она говорит? Мать твоя для нее никто!
Сын так и стоял на кухне, опустив голову.
— Мам, ну давай спокойно...
— Спокойно? Когда меня из дома собственного сына гонят?
Дверь хлопнула так, что задрожали стекла в окнах.
Таня прошла в комнату и села на диван. Руки дрожали от возмущения.
— Ты знал, что она придет с такими требованиями? — спросила она, когда Егор наконец вышел из кухни.
— Нет, — он присел рядом. — Она просто сказала, что хочет зайти. Я подумал, на пару минут.
— И ты пустил ее с ключами?
— Ключи у нее всегда были. Еще когда мы съехались.
Таня закрыла глаза. Конечно. Конечно, у свекрови были ключи. И конечно, Егор не видел в этом проблемы.
— Танюш, — он попытался взять ее за руку, но она отстранилась. — Мать живет в плохих условиях. Дом старый, батареи текут. Может, правда как-то помочь?
— Помочь — это одно. А отдать долю в моей квартире — совсем другое.
— Но она ведь не со зла. Просто боится, что в старости окажется никому не нужна.
— Егор, это моя квартира! Я за нее платила, я за нее отвечаю! Ты понимаешь разницу?
Он молчал, и это молчание говорило больше, чем любые слова.
***
На следующий день Таня пришла на работу раньше обычного. Села за стол и уставилась в компьютер, не включая его.
— Что случилось? — Ирина появилась с двумя стаканами кофе из автомата. Поставила один перед Таней. — Лицо как после бессонной ночи.
— Свекровь вчера требовала долю в квартире.
Ирина присвистнула и присела на край стола.
— Серьезно? А с чего вдруг?
— Говорит, что справедливость. Она, видите ли, всю жизнь в сына вкладывалась.
— И что Егор?
— Считает, что нужно войти в положение. Мать, дом старый, батареи текут.
Ирина покачала головой.
— Слушай, у моей сестры была похожая история. Свекровь через суд пыталась отсудить долю в квартире. Но проиграла, потому что квартира была куплена до брака.
— И что потом?
— Потом свекровь еще года два не разговаривала с ними. А муж сестры разрывался между женой и матерью. В итоге едва не развелись.
— Отлично, — Таня потерла лицо руками. — Именно то, чего мне не хватало.
— Будь начеку, — Ирина встала. — Если свекровь решила, что имеет право на квартиру, она не остановится. Я таких знаю.
Весь день Таня работала на автомате. Отвечала на звонки, составляла отчеты, но мысли были совсем о другом.
Вечером Егор пришел домой мрачнее тучи. Бросил сумку в угол и прошел в ванную, не сказав ни слова.
— Ты ужинать будешь? — крикнула Таня из кухни.
— Не знаю.
Она нарезала овощи для салата, пытаясь не думать о том, что между ними выросла стена.
— Мать звонила, — сказал Егор, когда вышел. — Весь день.
— И что она хотела?
— Плакала. Говорила, что я предал ее. Выбрал чужую женщину.
— Чужую? — Таня повернулась к нему. — Я твоя жена!
— Для нее ты все равно чужая, — он сел за стол. — Она всегда так считала.
— Значит, проблема не во мне. Проблема в том, что ты не можешь поставить границы.
— Это моя мать!
— И это моя квартира! Которую я купила сама, своими деньгами!
Егор встал так резко, что стул опрокинулся.
— Понял. Значит, твое важнее.
Он схватил куртку и ушел, даже не закрыв дверь до конца.
Таня стояла на кухне и слушала, как стихают его шаги в подъезде.
***
Утром Таня проснулась от гудка телефона. Егор так и не вернулся. Написал только коротко: "Ночую у матери".
Она собралась и вышла из дома, когда услышала знакомый голос:
— Танечка, погоди!
Виктор Павлович, сосед снизу, поднимался по лестнице с пакетами из магазина. Бывший военный, седой и подтянутый, он жил один и всегда здоровался первым.
— Доброе утро, Виктор Павлович.
— Слушай, вчера вечером тут было интересное, — он поставил пакеты на ступеньку. — К твоей двери приходили. Женщина с мужчиной каким-то.
— Женщина? — Таня насторожилась.
— Ну да, твоя свекровь. Я ее видел пару раз. Они у двери стояли минут десять. Мужчина фотографировал замок, дверь саму.
— Фотографировал?
— Точно тебе говорю. Я как раз мусор выносил. Спросил, что случилось. Она ответила, мол, семейные дела, и ушли быстро.
Таня почувствовала, как по спине пробежал холодок.
— Спасибо, что сказали.
— Да ты осторожнее там, — Виктор Павлович поднял пакеты. — Что-то мне не понравилось, как они себя вели.
Таня спустилась и сразу набрала Егора. Тот ответил не сразу.
— Да?
— Твоя мать вчера приходила к нашей двери. С каким-то мужчиной. Фотографировали замок.
— Что? — голос Егора прозвучал удивленно. — Не может быть.
— Сосед видел!
— Я ничего не знаю. Мать весь вечер дома была.
— Спроси у нее!
— Таня, хватит уже подозревать во всем плохом!
— Значит, соседу показалось?
— Не знаю! Может, показалось!
Он сбросил звонок.
Таня села в машину и несколько минут просто сидела, пытаясь успокоиться. Потом поехала на работу.
— Ты выглядишь ужасно, — Ирина встретила ее в коридоре. — Что опять случилось?
Таня рассказала про вчерашнее и про утреннюю встречу с соседом.
— Слушай, а давай проверим, — Ирина достала телефон. — У меня подруга в МФЦ работает. Могу попросить посмотреть, не подавала ли твоя свекровь какие-то заявления.
— Думаешь, возможно?
— А что терять? Хуже точно не будет.
Подруга Ирины перезвонила через час.
— Танюша, садись, — сказала Ирина бледным лицом.
— Что там?
— Твоя свекровь три дня назад приходила в МФЦ. Пыталась подать документы на прописку в твою квартиру.
Таня почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Как это на прописку? У нее же нет права!
— Она принесла какую-то доверенность от Егора. Старую, но без ограничения по срокам. Документы не приняли, потому что нужна твоя подпись как собственника. Сказали принести заявление от тебя.
— И что она?
— Ответила, что принесет через пару дней.
Таня опустилась на стул. Руки онемели.
— Это же подлог! Она не может использовать старую доверенность!
— Может, если там не указаны сроки и конкретные действия. Такие доверенности действуют до отзыва.
— Мне нужна копия этих документов.
— Подруга сказала, что может попросить, но неофициально. Это нарушение.
— Пусть просит, — Таня встала. — Мне нужно знать, что именно она задумала.
К вечеру копии были на руках. Таня долго изучала бумаги. Доверенность действительно была старая — Егор давал ее матери года четыре назад, чтобы она получила за него посылку на почте. Но в тексте не было ограничений, только общая фраза "на совершение юридических действий".
Людмила Анатольевна пыталась использовать это, чтобы прописаться в квартиру.
Таня позвонила Егору.
— Нам нужно поговорить. Сейчас.
— Я на работе еще.
— Тогда вечером. Дома. И мать тоже позови.
— Зачем?
— Позови, я сказала!
Она говорила так твердо, что он не посмел возразить.
***
Людмила Анатольевна открыла дверь своей квартиры с таким видом, будто ожидала неприятностей.
— Проходите, — сказала она холодно.
Таня прошла в комнату, не снимая куртку. Егор стоял у окна, скрестив руки на груди.
— Садитесь хоть, — свекровь указала на диван.
— Не надо, — Таня положила на стол папку с документами. — Это недолго.
Людмила Анатольевна покосилась на папку, но промолчала.
— Вы три дня назад ходили в МФЦ, — начала Таня спокойно. — Пытались прописаться в мою квартиру по старой доверенности.
— Я не...
— У меня есть копии всех документов, — Таня открыла папку. — Вот заявление на прописку. Вот доверенность от Егора. Вы действительно хотите спорить?
Свекровь побледнела, но быстро взяла себя в руки.
— Это не подделка! Доверенность настоящая!
— Настоящая, — согласилась Таня. — Но она для получения посылки, а не для прописки.
— Там написано "для совершения юридических действий"!
— Мам, о чем она говорит? — Егор наконец вмешался. — Ты правда ходила прописываться?
Людмила Анатольевна повернулась к сыну.
— Я просто хотела ускорить процесс! Пока вы не передумали!
— Какой процесс? — голос Егора стал жестким. — Мы ничего не обсуждали!
— Но ты же согласен, что мне нужна помощь!
— Помощь — да! Но не обман!
— Это не обман! — свекровь повысила голос. — Это забота о будущем! Я же твоя мать!
— И что дальше было в твоих планах? — спросила Таня. — Прописаться, а потом через суд требовать долю?
— Нет! Просто прописка!
— Просто прописка — это первый шаг. Дальше ты начнешь говорить, что имеешь право на часть квартиры, потому что прописана. А дальше через суд.
Людмила Анатольевна опустилась на стул.
— Вы все против меня.
— Мы против обмана, — сказал Егор тихо. — Мама, ты хотела обмануть мою жену. Ты понимаешь это?
— Я хотела выжить!
— Ты хотела получить квартиру!
— Нет! — свекровь вскочила. — Я хотела крышу над головой!
Впервые за весь вечер в ее голосе прозвучали настоящие слезы, а не манипуляция.
— Что ты имеешь в виду? — Егор подошел ближе.
Людмила Анатольевна достала из ящика стола какие-то бумаги.
— Наш дом включили в программу расселения. Аварийное жилье. Новую квартиру дадут, но только через полтора года. Мне негде жить!
Таня взяла листы. Действительно, официальное уведомление о признании дома непригодным для проживания.
— Почему ты раньше не сказала? — спросил Егор.
— Потому что думала, вы откажете! Скажете, что это не ваши проблемы!
— Мам, я твой сын!
— Но она не моя дочь! — свекровь указала на Таню. — И квартира не моя! И права я никакого не имею!
Таня молчала, переваривая информацию. Значит, дело не в жадности и не в желании контролировать сына. Людмила Анатольевна действительно оказалась в сложной ситуации.
— Сколько у тебя времени? — спросила она.
— До конца месяца должна освободить квартиру.
— Это через две недели!
— Знаю.
Егор сел рядом с матерью.
— И ты молчала все это время?
— Я думала, вы сами предложите. А когда не предложили, решила действовать.
— Обманом, — добавила Таня.
— Да, обманом, — Людмила Анатольевна подняла голову. — Потому что боялась остаться на улице! Вы хоть понимаете, каково это?
В комнате повисла тишина.
Таня подошла к окну. Во дворе играли дети, кто-то выгуливал собаку. Обычный вечер обычного дня.
— Хорошо, — сказала она, не оборачиваясь. — У меня есть предложение.
— Какое? — Егор встал.
— Людмила Анатольевна может временно пожить у нас.
Свекровь вскинула голову.
— Правда?
— На определенных условиях, — Таня повернулась. — Без прописки. На время до получения новой квартиры. И с официальной распиской, что вы не имеете претензий на нашу жилплощадь.
— Я согласна, — ответила Людмила Анатольевна, не раздумывая.
— Еще не все, — продолжила Таня. — Вы будете жить на диване в комнате. Спать, когда мы ложимся спать. Уходить утром вместе с нами. Ключей у вас не будет — мы будем открывать дверь сами.
— Это жестко, — сказал Егор.
— Это честно, — возразила Таня. — Людмила Анатольевна пыталась обмануть меня. Теперь мое доверие нужно заслужить.
Свекровь кивнула.
— Я понимаю. И согласна.
***
Людмила Анатольевна переехала через три дня. Привезла только самое необходимое — одежду, документы, несколько книг.
Таня выделила ей половину шкафа и угол в комнате для вещей. Первый вечер все трое ходили на цыпочках, не зная, как себя вести.
— Я буду рано вставать, — сказала свекровь, расстилая постель на диване. — Постараюсь не мешать.
— Мы тоже рано встаем, — ответила Таня.
Ночью она долго не могла уснуть. Чужое присутствие в квартире давило, хотя Людмила Анатольевна вела себя тихо.
— Ты не жалеешь? — прошептал Егор в темноте.
— О чем?
— Что согласилась.
— Спроси меня через неделю.
Он обнял ее, и Таня прижалась к нему. Впервые за последние дни между ними не было напряжения.
Утром Людмила Анатольевна действительно встала раньше всех. Таня вышла из спальни и обнаружила, что свекровь уже убрала постель и сидит в кухне с блокнотом.
— Доброе утро, — сказала она осторожно.
— Доброе, — Таня налила себе воды. — Что пишете?
— Список дел. Думаю, пока живу здесь, могу быть полезной. Уборка, готовка. Вам же легче будет.
— Не обязательно.
— Я хочу, — Людмила Анатольевна посмотрела на нее. — Я понимаю, что доставляю неудобства. Хочу хоть как-то компенсировать.
Таня кивнула и пошла собираться.
Первая неделя прошла на удивление спокойно. Людмила Анатольевна действительно помогала — убирала квартиру, готовила ужин к их приходу. Не лезла с советами, не критиковала.
Егор расслабился. Даже начал шутить за ужином, и мать смеялась вместе с ними.
Но однажды вечером Таня пришла домой и застала Людмилу Анатольевну за разговором по телефону.
— Да, живу у них временно. Квартиру расселяют... Нет, они нормально отнеслись. Таня согласилась... Конечно, неудобно, но что делать...
Свекровь заметила Таню и быстро закончила разговор.
— Это сестра моя звонила, Валентина, — пояснила она. — Спрашивала, как дела.
— Та самая, что ко мне на работу приходила?
Людмила Анатольевна кивнула.
— Она переживает за меня.
— И что вы ей сказали?
— Правду. Что вы приняли меня.
Таня прошла в комнату. Что-то в этом разговоре насторожило ее, но она не могла понять, что именно.
Через несколько дней Ирина рассказала странную историю.
— Слушай, тут такое дело, — начала она за обедом. — Помнишь, я говорила про свою подругу из МФЦ?
— Ну?
— Так вот, она звонила. Сказала, что твоя свекровь снова приходила.
— Как снова? — Таня отложила вилку.
— На прошлой неделе. Спрашивала, можно ли оформить временную регистрацию задним числом.
— Зачем?
— Не знаю. Но девочка моя насторожилась. Говорит, что-то свекровь твоя темнит.
Таня вернулась домой раньше обычного. Людмила Анатольевна сидела на кухне с телефоном.
— Нам нужно поговорить, — сказала Таня.
Свекровь подняла голову.
— О чем?
— Вы на прошлой неделе ходили в МФЦ. Спрашивали про регистрацию.
Людмила Анатольевна замерла.
— Откуда вы знаете?
— Это не важно. Почему вы это сделали? Мы же договорились — никакой прописки!
— Я просто уточняла информацию!
— Зачем?
Свекровь встала и отошла к окну.
— Потому что боюсь, — сказала она тихо. — Боюсь, что через полтора года мне не дадут квартиру. Что скажут — вы же прописаны в хорошем месте, зачем вам еще одна. И я останусь ни с чем.
Таня не ожидала такого ответа.
— Но вы же не прописаны у нас.
— Пока не прописана. А если не получу новую квартиру, что делать? Снова идти к вам на поклон? Снова унижаться?
— Это не унижение.
— Для меня унижение! — Людмила Анатольевна повернулась. — Я привыкла сама справляться! А теперь завишу от вас!
Таня села за стол.
— Вы можете снять комнату.
— На мою зарплату? Вы видели цены?
— Тогда что вы предлагаете?
— Ничего, — свекровь опустила голову. — Просто хотела подстраховаться. На всякий случай.
— Людмила Анатольевна, — Таня говорила медленно, подбирая слова. — Я понимаю ваш страх. Но вы снова пытаетесь действовать за моей спиной. Это неправильно.
— Я знаю.
— Если у вас есть опасения, скажите прямо. Мы взрослые люди, можем обсудить.
Свекровь кивнула, но Таня видела — она не верит. Людмила Анатольевна привыкла полагаться только на себя и на свои хитрости.
Вечером, когда пришел Егор, Таня рассказала ему обо всем.
— Может, нам стоит помочь ей с арендой? — предложил он. — Снять что-нибудь недорогое на эти полтора года?
— У нас нет таких денег.
— Можем попросить кредит.
— Егор, это не наша ответственность, — Таня посмотрела на него. — Твоя мать взрослый человек. Она сама должна решать свои проблемы.
— Но она моя мать!
— Я знаю. И мы помогаем, как можем. Но это не значит, что мы должны брать кредиты.
Он промолчал, и Таня поняла — он снова чувствует себя виноватым.
***
Прошел еще месяц. Людмила Анатольевна больше не ходила в МФЦ, но напряжение в квартире росло. Таня чувствовала себя чужой в собственном доме.
Однажды вечером она пришла домой и услышала голоса из комнаты. Людмила Анатольевна разговаривала с кем-то по видеосвязи.
— ...да, понимаю. Но им же легче будет, если я просто пропишусь. Никто ничего не потеряет...
Таня замерла в коридоре.
— ...нет, она не хочет. Говорит, что это ее квартира. Как будто я пытаюсь отнять...
Дальше слушать Таня не стала. Прошла на кухню и громко хлопнула дверцей шкафа.
Людмила Анатольевна быстро закончила разговор и вышла с виноватым лицом.
— Это снова Валентина, — пояснила она.
— Я слышала.
Свекровь покраснела.
— Я просто делилась...
— Вы обсуждали меня и мою квартиру. Снова.
— Не в том смысле!
— В каком же?
Людмила Анатольевна опустилась на стул.
— Валентина считает, что я слишком мягко себя веду. Что нужно настоять на прописке.
— И вы согласны с ней?
— Нет! — свекровь подняла голову. — Я дала слово, что не буду требовать. И держу его.
— Тогда почему обсуждаете это с ней?
— Потому что мне тяжело! — голос Людмилы Анатольевны дрогнул. — Мне пятьдесят четыре года, я всю жизнь работала, а теперь живу на чужой территории! У меня нет своего угла, своей тишины! Я не могу даже телевизор включить, когда хочу!
Таня молчала. Она понимала свекровь, но понимание не снимало усталости.
— Людмила Анатольевна, — сказала она наконец. — Я тоже устала. Это моя квартира, а я чувствую себя гостьей.
— Простите, — свекровь вытерла глаза. — Я не хотела создавать проблемы.
— Но они есть.
В этот момент пришел Егор. Увидел их лица и сразу понял — снова конфликт.
— Что случилось?
Таня рассказала. Он слушал, стоя посреди комнаты.
— Может, действительно пора искать другой вариант? — сказал он, когда она закончила. — Мам, есть же какие-то программы для людей, попавших в сложную ситуацию?
— Есть, — кивнула Людмила Анатольевна. — Муниципальное жилье на время. Но там очередь.
— А ты пробовала встать?
— Нет.
— Почему?
Она молчала, и Таня вдруг поняла — потому что надеялась остаться здесь. Получить прописку, а там видно будет.
— Завтра же пойдешь и встанешь в очередь, — сказал Егор твердо. — Если дадут временное жилье, переедешь туда.
— А если не дадут?
— Тогда останешься здесь. До получения новой квартиры.
Людмила Анатольевна кивнула.
На следующий день она действительно сходила в соцзащиту. Вернулась с какими-то бумагами.
— Сказали, что могут предложить комнату в общежитии. Через неделю освободится.
— Это хороший вариант, — сказала Таня.
— Да, — свекровь посмотрела на нее. — Наверное, вам будет легче, когда я уйду.
— Легче, — согласилась Таня. — Но не потому, что вы мне неприятны. Просто нам всем нужно свое место.
Неделя прошла быстро. Людмила Анатольевна собрала вещи, Егор помог ей перевезти все в общежитие.
Когда они вернулись, Таня почувствовала, как с плеч спадает груз.
— Как она? — спросила она.
— Нормально, — Егор сел рядом. — Комната маленькая, но чистая. Соседка тихая.
— Это хорошо.
Он обнял ее.
— Спасибо, что приняла ее тогда. Я знаю, как тебе было тяжело.
— Она твоя мать. Я не могла поступить иначе.
— Но могла, — он поцеловал ее в висок. — Многие бы поступили.
Таня прижалась к нему. Два месяца были сложными, но они справились. И, главное, Егор наконец научился расставлять приоритеты.
Через полтора года Людмила Анатольевна получила новую квартиру. Небольшую однушку в новом районе. Позвонила Тане первой.
— Хочу пригласить вас на новоселье, — сказала она. — В знак благодарности.
— Обязательно придем, — ответила Таня.
Они приехали в субботу с цветами и тортом. Квартира была светлая, с большими окнами.
— Как тут здорово, — сказал Егор, рассматривая комнату.
— Да, — Людмила Анатольевна улыбнулась. — Наконец-то у меня есть свой дом.
Она накрыла стол, и они сели ужинать. Разговор шел легко, без напряжения.
— Таня, — сказала свекровь, когда они собирались уходить. — Я хочу извиниться. За все, что было. Я была не права.
— Все уже позади, — ответила Таня.
— Нет, послушай, — Людмила Анатольевна взяла ее за руку. — Я думала, что мне все должны. Что раз я мать, то имею право требовать. Но ты показала мне, что это не так. Спасибо, что не выгнала тогда.
— Я просто сделала то, что считала правильным.
— А это дорогого стоит.
Они обнялись, и Таня вдруг почувствовала, что все действительно позади. Людмила Анатольевна больше не враг, а просто человек, который научился уважать чужие границы.
По дороге домой Егор взял Таню за руку.
— Ты научила меня быть мужем, а не мальчиком, — сказал он тихо.
Таня улыбнулась.
— А ты научил меня быть терпеливее.
Они ехали молча, и в этом молчании было больше понимания, чем во всех разговорах за последние два года.