Наткнулась на давнюю статью от 2007 года Ham of the People, посвященной актеру Алю Пачино, и в ней излагается идея, что Аль Пачино – это больше яркая знаменитость, чем актер, а роль Тони Монтаны создала в его фильмографии неприятный прецедент.
Обо всем по порядку.
Что значит название статьи
Заголовок статьи Ham of the People переводится как “Народный любимчик”, и слово ham в нем занимает главное место, добавляя негативный акцент. Слово ham (в прямом переводе “ветчина”, “окорок”) тут переводится в слэнговом значении, отсылая к чрезмерно драматичному исполнителю, который стремится привлечь к себе внимание; потому что ham в данном случае – это сокращение от слова hamfatter, низкопробный актер, использующий ветчинный жир для грима.
Автор статьи хотя и не отрицает таланта Пачино, но все же не упускает возможности выразить, что актер очень часто прибегает к чрезмерности, полагая, что он больше зажигается от себя самого, чем, например, от роли царя Ирода в спектакле “Саломея”. Зрители в зале чувствуют скуку и не могут принять удобную позу в кресле, но после спектакля они непременно хотят получить автограф – и, кажется, все счастливы именно в этот момент. Аль Пачино крайне редко играет с царственным спокойствием, которое вызывает гораздо больше жалости и ужаса (имеется в виду роль Майкла Корлеоне), чем все разглагольствования, но именно их он сделал своим брэндом. Автор сравнивает Пачино с Робертом Де Ниро и Джеком Николсоном, так сказать, игроков с того же поля, но в них он видит больше загадочности и сдержанности. По крайней мере, они не твердят часами о своем ремесле.
Читая статью, еще лучше понимаю причину покупки прав на экранизацию новеллы “Унижение” у Филипа Рота. В принципе, почему бы и нет – ведь статья была опубликована в 2007 году, а новелла вышла в 2009-ом. Похоже, сам Аль Пачино знал о своей личности и такое мнение, оно является практически взглядом изнутри; и трагедия Саймона Экслера становится еще понятнее – ведь он сам боялся, что зрители видят, как он их обманывает, что он всего лишь прикидывается, что умеет играть. Экслер всю свою жизнь провел в театре, а Пачино считал, что каждый фильм уходит корнями в нью-йоркский театр, где он и начинал свою карьеру.
Тони Монтана в фильмографии Пачино
Что касается криминальной драмы "Лицо со шрамом", то Аль Пачино больше всего ассоциировал себя именно с ней, он назвал работу над фильмом одним из самых захватывающих впечатлений в своей кинокарьере.
В мемуарах “Сонни Бой” Аль Пачино рассказывает, что готовился к роли Тони Монтаны летом 1982 года в жилом комплексе Outrigger в Малибу.
О своем герое он пишет, что это тот человек, который является тем, кем вы его видите (With Tony Montana, what you see is what you get). Для актера двухмерность Монтаны представлялась особым проявлением красоты этого героя. И, если была необходимость углубляться в характер Монтаны, то в данном случае Пачино не должен был особенно копаться внутри своей души, чтобы найти детали для разработки образа – достаточно было того, что написано в сценарии (а одним из сценаристов был Оливер Стоун). Пачино объясняет, что Тони Монтана был таким человеком, кто не имел внутреннего конфликта до момента, пока не убил своего лучшего друга. Тони прожил короткий миг, когда он озадачился, предался самоанализу, смутился из-за того, что совершил. Но миг был коротким – и на этот короткий миг образ из двухмерного стал трехмерным.
Пачино жил в Outrigger и все больше превращался в Монтану. В мемуарах он пишет, что в соседней квартире, похоже, шли очень активные съемки кино для взрослых. Он сделал такой вывод на основе громких стонов и скудной одежды тех, кто выходил на лестничную клетку. Но в его квартире с видом на Тихий океан все было относительно скромно – к Пачино приходили костюмер, гример и парикмахер, чтобы “нарисовать” Тони Монтану. Что насчет шрама? Как он его получил? Как шрам “сыграет” в сюжете? Пачино придумал – шрам должен пересекать бровь и переходить на лицо. Потому что это говорит само за себя – это хаос, это и есть Тони Монтана. Все, что нужно сделать, это посмотреть на его лицо.
Аль Пачино придерживался специальной диеты и графика упражнений, который включал ежедневную игру в ракетбол. Благодаря этому его тело стало не просто подтянутым, а тощим и мускулистым. Он неплохо обучился борьбе на ножах у настоящего мастера, а над кубинским акцентом работал с тренером Бобом Истоном и коллегой-актером Стивом Бауэром, родившимся на Кубе. Пачино вообще серьезно относится к акцентам, потому что они, по его мнению, отлично дополняют любой портрет. Но нюанс был в том, что у вас никогда не будет настоящего акцента, если только вы не выросли в конкретной языковой среде. Режиссер Брайан Де Пальма описывал свой фильм как оперу, что подразумевало чрезмерность, что все в нем предполагалось преувеличенным. Исходя из этого, Аль Пачино использовал и кубинский акцент как преувеличенный элемент в портрете Монтаны.
Аля Пачино вдохновляло – если можно так сказать – бедственное положение представителей низшего класса, к которому принадлежал Тони Монтана. Он не мог закрыть на это глаза, ведь маргинальное прошлое Монтаны походило на прошлое самого Пачино. Это дало актеру возможность по-настоящему раскрыть в себе низший класс.
Аль Пачино стал выбирать подобные по экспрессии роли
Аль Пачино пишет: “Я по-своему выразил то, чему научился за свои сорок один год или около того, применив это к миру кино. Актеры похожи на художников – сумасшедших и необузданных, рисующих своих героев/персонажей. Именно таким я был в "Лице со шрамом".
Так, автор статьи Ham of the People считает, что роль Тони Монтаны сыграла злую шутку с актером. Аль Пачино после этой роли стал выбирать крупные, "крикливые" роли, а затем раздувал их еще больше – и в пример приводит "Адвоката дьявола" (1997), "Деньги на двоих" (2005) и "Тринадцать друзей Оушена" (2007). Победа одного яркого трюка над искусством обескураживает, грустно заключает автор статьи.
Пусть я не соглашаюсь с этим мнением, но считаю его интересным. Оно открывает то, как Аль Пачино раскрывается для зрителей, какие размышления запускает и как его роли наталкивают на составление целых статей. Я вижу Пачино актером, который мастерски умеет держать внимание, читать длинные монологи, не боясь тишины и пристального взгляда камеры. Пусть кто-то видит его слишком шумным, для меня он многогранный. Он играет так, словно никого вокруг нет. Может, для его коллег это представляет проблему, но с экрана это считывается как смелость.