«Не раз случалось мне слышать от людей благорасположенных: зачем вы всё изнанку да изнанку изображаете? Ведь это и для начальства неприятно, да и по существу неправильно».
Салтыков-Щедрин.
«Представь, Петрович, безбрежное озеро в далёком лесу. Солнечный день. Песчаный берег. Синее небо. Белые облака. Трава по пояс. Колокольный звон монастыря в предутренней мгле. А потом музыка до ночи, баннеры до небес, павильоны, мачты, флаги, сцены, палатки, а в них без счёта ребят и девчонок в ожидании будущего, светлого, как мысли Нила Столобенского — Форум Селигер!
Занимал я во всём этом великолепии пышную должность — заместитель начальника форума по хозяйственной части. Зампотыл, проще говоря. Моё место было не на сцене, моё место — изнанка. И вот картина, навсегда отпечатанная в моей памяти.
Вдоль озера, по песчаной дороге цвета потускневшего золота, падая в ухабы и разметая лужи, летит китайский грузовичок FNA. А в кузове подпрыгивающего китайца — синяя пластмассовая будка, сортир. А рядом — приникший к ней таджик. Таджик обнимает сортир крепко для того, чтобы на очередном вираже этот последний бастион человеческой культуры, подчиняясь центробежным силам вселенной, не вылетел птицей, а лучше сказать, ядром, орошая вековые сосны всем своим содержимым.
Куда же летит эта птица-будка?
Чу, тихо! Если замереть и отвлечь слух от бренчания грузовичка, можно услышать не птиц и не накатывающий вдалеке прибой, а тонкий комариный писк. Или стрекот. Пока ещё еле уловимый. Вглядываясь в ослепительно голубое небо и приставив ладонь к глазам наподобие козырька, можно разглядеть почти невидимую точку на горизонте.
Один я, получивший строжайший приказ молчать, знаю, что это за точка! Только я знаю, почему тонкий писк сменился высокочастотным рёвом. Это лётчик сверхскоростного тяжёлого вертолёта BELL перешёл на форсаж. Это высокопоставленный господин Алексей Борисович Иванов мчится на Селигер.
И очень-очень хочет.
Не встречи с тысячами детей в белых рубашках, уже выстроенных у сцены, не приветственного, загодя испечённого, тончайшего пшеничного запаха каравая, а вот эту синюю кабину, которую, как мать, обнял таджик.
Настолько хочет, что с борта вертолёта передана радиограмма начальнику многотысячного лагеря о том, что с момента приземления тяжёлой машины (так уж работает наша психика и физиология) у Алексея Борисовича Иванова — человека, которого называют «из верхнего круга», — будет всего лишь одно мгновение, и, видит бог, для всех лучше будет это мгновение не упустить.
И следует из радиограммы ещё одно «лучше»:
Лучше бы дверь из вертолёта вышла точно в ОТКРЫТУЮ (это слово в радиограмме дано прописными буквами) дверь в синюю кабину. Чтобы никакого китайского замочка с кодиком случайно на ней не оказалось.
Вот и летят по небу и по земле навстречу друг другу две машины — земная и небесная: китайский старик-грузовичок с танцующей вальс кабинкой и самой последней моды американский BELL с многоуважаемым господином на борту.
Расстояние стремительно сокращается, вертолёт переходит в режим пикирования, охрана, нарушая все мыслимые правила, отстёгивает гостя, распахивает боковую дверь снижающейся машины. Алексей Борисович сейчас похож на олимпийского стайера, ожидающего стартовый выстрел.
Белый посадочный круг на асфальте, синяя кабина чуть сбоку и полное отсутствие людей. «И чтобы на хуй никого рядом не было, голову, блядь, снимем.» — финальный аккорд радиограммы.
BELL падает на землю точь-в-точь напротив кабины. Это похоже на волшебство! Вот он был в вертолёте — и вот он уже в кабине, и слышен только страшный удар пластиковой двери.
Немногочисленные присутствующие — пилот, охрана и залегший в овраге, как партизан, таджик (ведь кабинку нужно будет везти назад) — переглядываются и тихо улыбаются. Дело сделано на высочайшем уровне. Начальник охраны отворачивается, чтобы смахнуть слёзы.
Успели!
(Продолжение следует.)
Подробнее о проекте "Самиздат" - авторских подкастах Василия Якеменко тут https://yakemenko-samizdat.ru/?utm_source=dzen&utm_medium=ad