Снимок УЗИ. Серая, размытая картинка с едва различимым контуром - не больше фасолинки. Врач водил карандашом по пленке, обводя крохотную головку, намечая линию спинки, показывая, где пуповина.
- Поздравляю, теперь главное - встать на учет и соблюдать все предписания.
Четыре года. Четыре бесконечных года ожидания. Монастыри с их ладанным дымом и шепотом молитв. Знахарки с их травами и заговорами. Врачи с их недоуменно разведенными руками: "Вы оба здоровы, непонятно, почему не получается". Словно кто-то жестокий и невидимый играл с нами, дразнил надеждой и каждый раз отнимал ее.
И вот свершилось. Я уже представляла, как зажгу свечи, как накрою стол белой скатертью, как Сережа прижмет меня к себе, не веря счастью. Машина несла меня домой, и казалось, что само небо стало светлее, что даже серый асфальт под колесами сияет.
На светофоре перед поворотом к коттеджному поселку я увидела Сережин серебристый джип. Он выезжал из ворот нашего дома. Рядом с мужем, на переднем сиденье, сидела Анжела - его секретарша с огненно-рыжими волосами. Я машинально притормозила. Джип остановился перед выездом на дорогу, и в этот момент Анжела развернулась к Сереже. Их губы слились в поцелуе - долгом, страстном, таком, каким целуются только любовники.
Они уехали, не заметив меня.
А я сидела, вцепившись в руль. Сзади сигналили - светофор давно сменился на зеленый.
Дома все было идеально прибрано: постель аккуратно заправлена, углы простыни подвернуты с армейской точностью, полотенца висят ровными рядами на своих местах, ни одной чужой шпильки на полу, ни намека на незнакомый парфюм в воздухе. Сережа умел убирать следы.
Я стояла посреди спальни, сжимая заветный снимок УЗИ, и думала: "А что изменит беременность?" У них с Анжелой сейчас самый пик романа. Если я скажу мужу сейчас, это будет выглядеть как отчаянная попытка удержать его. Это будет нелепо. и унизительно.
"Не скажу ему ни слова. Зачем?"
За одну секунду моя жизнь изменилась. Я собрала вещи - только самое необходимое - вызвала такси и уехала на вокзал, не оглядываясь.
Родной городок не изменился. Те же покосившиеся от времени дома с облупившейся краской, бескрайние поля за окраиной, деревянная набережная у речки. С тех пор как уехала учиться, я здесь не была. Мама сама приезжала - сначала в общежитие, потом в коттеджный поселок, где она восхищенно охала: "Доченька, как у тебя красиво!"
Иду по знакомой улице, и вдруг с ужасом понимаю - забыла предупредить о приезде. А мама уже идет навстречу.
- Доченька! Ты как здесь оказалась?
Она обняла меня крепко, по-матерински, и от нее пахло домом и той безусловной любовью, которую не спутаешь ни с чем.
- Мам, потом все расскажу. Ты куда?
- В магазинчик, иди домой, дверь открыта.
В подъезде, где вечно царила кромешная темнота, я столкнулась с высоким мужчиной в спортивном костюме. Он спускался по лестнице.
- Простите, не заметила вас.
- Да я сам виноват. Дай-ка сумку, куда тебе?
- Вот сюда, пожалуйста.
Мужчина резко обернулся, всматриваясь в темноту.
- Сонька? Ты?
Я вгляделась в его лицо.
- Богдан?
- Голос сразу узнал! - обрадованно воскликнул он. - Хотя ты на прежнюю Соньку совсем не похожа.
Он подхватил мои сумки, словно они ничего не весили, и понес вверх по лестнице.
- Богдан, погоди! Можно спросить тебя?
- Давай.
Он присел на перила, и его взгляд был внимательным, изучающим.
- Как у вас тут с работой? Можно найти что-то путное?
- Ты не в гости приехала? - удивился Богдан и помолчал, видимо, соображая. - С работой туго. Вакансии есть, но платят копейки. Я юридической практикой занимаюсь, клиентов хватает. 'но это явно не твое.
Он улыбнулся.
- Понимаю, - кивнула я. - Слушай, может поинтересуешься у своих клиентов.
- Можно, спрошу у знакомых.
Снизу послышался мамин голос:
- Подождите, помогу!
Богдан спустился, забрал у нее тяжелую сумку и вернулся.
- Ты как всегда - мой личный ангел-спаситель, - сказала я с благодарностью. - Спасибо. Заходи вечером.
- Обязательно загляну.
Мы с Богданом росли в этом доме, ходили в одну школу. Он был старше на два года и всегда защищал меня - от хулиганов во дворе, от бродячих собак, от любых неприятностей. В девятом классе уехал в университет в другой город. Больше не виделись. Несколько лет назад его мать заболела, и пришлось вернуться, чтобы ухаживать за ней. Один он был, без братьев и сестер.
У меня зато была сестра Даша. С кучей детей, которые вечно орали и носились по дому. Жила она на другом конце города и редко навещала маму. Я позвонила ей, коротко сообщила о возвращении. Даша долго ахала, обещала приехать.
"Вот, собственно, и все знакомые. Больше никого видеть не хочется. Кроме Надежды Ивановны - к ней надо сходить".
Надежда Ивановна работала в женской консультации. Могла дать направление на прерывание. Тянуть нельзя - уже шестая неделя.
За обедом я коротко рассказала маме про измену Сережи, опуская подробности. Про беременность молчала - начнет уговаривать рожать, а я еще не решила окончательно. После обеда собралась и пошла в больницу, чувствуя, как ноги становятся ватными от страха.
У кабинета сидело всего две женщины, очередь прошла быстро. Врач узнала меня сразу - мама когда-то водила меня к ней из-за проблем с циклом.
- Ну, рассказывай! Как жизнь, замужество, детишки?
От кого угодно я бы обиделась на такие вопросы, но не от Надежды Ивановны. Я расплакалась, закрыв лицо ладонями.
Она встала из-за стола, обняла меня, стала гладить по голове, как маленькую.
- Тихо, деточка, тихо. Не тревожь себя. Что случилось?
- Надежда Ивановна... - сквозь слезы выговорила я. - Четыре года не могла забеременеть. А теперь, когда получилось, пришлось уйти от мужа. Дайте направление на прерывание, пожалуйста.
Она вернулась за стол и лицо ее стало строгим, почти суровым.
- Послушай меня внимательно. Сама подумай, что говоришь. Четыре года ждала ребенка. А теперь, когда судьба дала тебе этот дар, хочешь сама его уничтожить? Малыш виноват, что его отец оказался подлецом? Он заслужил смерть? Это еще не ребенок, скажешь? А у этой, как ты говоришь, "фасолинки" уже бьется сердечко, работает кровообращение, живет душа. Ты смогла бы раздавить некрасивого птенчика, который даже на птицу не похож? Нет? А здесь - человек. И, возможно, единственный, кто будет любить тебя безусловно.
Надежда Ивановна всегда говорила прямо, без обиняков. Я слушала, и внутри что-то менялось, сопротивлялось. Решила попробовать еще раз:
- Я не знаю, как сложится жизнь. Я молода, могу встретить хорошего человека и родить ему. А после операции шансы... Да и кому я буду нужна с ребенком?
- Все, деточка. Мое окончательное решение - не дам направления. Не стану соучастницей убийства. Буду вести твою беременность сама. Встанешь на учет. Будешь приходить каждую неделю. Выносишь и родишь.
Она взяла карточку, начала заполнять размашистым почерком, попросила результаты УЗИ, выписала направления на анализы.
- Поверь, Соня, это правильный путь.
Я вышла с опухшими глазами и мыслями, которые метались, как птицы в клетке. Не представляла, как жить одной с ребенком. Как сказать маме и сестре. Как выносить сплетни соседок, их любопытные взгляды и перешептывания. Шла по улице и думала - найду другой способ. Травы какие-нибудь, таблетки, о последствиях старалась не думать.
Вдруг сбоку громкий сигнал. Богдан проезжал мимо на своем джипе, остановился у обочины, опустил стекло:
- Подвезти?
Я кивнула, благодарная за любую возможность отвлечься. Надо переключиться, потом подумаю спокойно.
- Заболела? - участливо спросил он, кивнув в сторону больницы.
- Да нет, просто неважно себя чувствую.
Отделалась общей фразой, не желая вдаваться в подробности.
- Куда направляемся?
- В кафе. Помнишь, где выпускной отмечали?
Богдан улыбнулся, и в его глазах мелькнуло что-то теплое, ностальгическое. Прибавил газ. Улицы оказались забиты машинами: автобусы, маршрутки, такси, легковушки стояли в плотных пробках, сигналили друг другу.
- Никогда у нас такого движения не было, - удивилась я, разглядывая изменившийся город.
- Все хотят жить красиво. На вахту ездят, кредиты берут - лишь бы на иномарке. Магазинов частных много открылось. Кстати, продавцов везде ищут.
Я молчала, глядя в окно. Рядом с Богданом, который всегда меня защищал, я забыла на мгновение про работу и обустройство жизни.
"Ехать бы с ним куда-нибудь далеко-далеко", - мелькнула безумная мысль в голове. Тут же одернула себя. Нет, пока не избавлюсь от беременности, нечего думать про отношения. Ничего хорошего из этого не выйдет.
В старом кафе все было новое: блестящий наливной пол, стильные столики из темного дерева, барная стойка со стеклянными полками, на которых красовались бутылки всех цветов радуги.
"Ничего себе, город меняется", - подумала я, пока Богдан заказывал еду, о чем-то негромко переговариваясь с официантом.
Официант в черной форме принес поднос: греческий салат с крупными кубиками феты, роллы, аккуратно выложенные веером, имбирь, соевый соус в маленьких пиалах, запеченного сибаса с золотистой корочкой и колу со льдом.
- Десерт позже, - сказал он и плавно удалился.
- У вас тут вполне цивилизованно, - улыбнулась я и набросилась на еду с неожиданной жадностью.
Аппетит был зверский. Причина понятна.
- Да, кормят неплохо, - согласился Богдан, наблюдая за мной с легкой улыбкой. - Я сам редко дома готовлю.
- Ты все еще не женат?
- Нет.
Он пристально посмотрел на меня, и в его взгляде читалось что-то большее, чем просто ответ на вопрос.
- Такую, как ты, не встретил.
- А ты все еще считаешь меня своей?
Я попыталась пошутить, но голос предательски дрогнул.
- А почему тогда уехал, даже не позвонил, не написал?
- Ты не догадываешься? - спросил он тихо. - Ты смотрела на меня как на верного пса. Я решил подождать, пока ты вырастешь.
Я водила пальцем по краю бокала, вспоминая себя семнадцатилетней. Богдан тогда казался надежным, но каким-то неповоротливым и молчаливым. На дискотеки не ходил, комплименты не говорил. Просто увалень. Не как другие парни, которые умели красиво ухаживать и говорить нужные слова. Я видела в нем только защитника, старшего брата. А теперь он такой подтянутый, интересный, деловой, с уверенностью успешного мужчины...
"Но кто я сейчас? Брошенка. Скоро мать-одиночка с разбитой жизнью..."
Грустные мысли прервал Богдан своим негромким голосом.
- Сонька, давай не будем копаться в прошлом. Можно начать все заново. Как думаешь?
Только сейчас я заметила в его руках маленькую бархатную коробочку. Там явно может быть только одно. Неужели? Богдан поймал мой изумленный взгляд и медленно открыл ее.
Кольцо простое, но изящное, с небольшим бриллиантом.
- Слушай, буду честен. Узнал от твоей мамы, что ты ушла от мужа. И признаюсь - я этому рад. Пока ты не начала оглядываться по сторонам, спешу сделать предложение. Выходи за меня. Обещаю любить и беречь тебя всю жизнь.
Я закрыла лицо руками. Плечи задрожали от рыданий, которые невозможно было сдержать.
- Ну вот, сразу слезы, - расстроенно вздохнул Богдан.
Он терпеть не мог, когда женщины плачут.
- Я не могу, Богдан, не могу... - сдавленно говорила я, еле сдерживая рыдания. - Я не просто так ушла. Я беременна. Ходила к врачу, думала, направление даст на аборт. Она отказалась наотрез. Кому я теперь такая нужна? С чужим ребенком, с разбитой жизнью...
Богдан молча достал из кармана чистый платок, вытер мои слезы бережно, словно я была из хрусталя и могла разбиться.
- Все в порядке. Конечно, лишать жизни дитя - преступление. Поехали домой. Отдохнешь, успокоишься. Завтра все обсудим спокойно.
***
А в коттедже банкира Сережи и красотки Анжелы тем временем шла новая жизнь, наполненная иллюзиями. Анжела командовала прислугой, чувствуя себя хозяйкой, каталась на моей машине, планировала свадебное путешествие в Париж, листая глянцевые журналы. Сергей сначала смущался - жена молча испарилась, это было странно, тревожно. Но потом решил: так даже лучше. Он тоже терпеть не мог слезы и истерики, боялся тяжелого разговора про развод, объяснений и обвинений.
"Сама ушла", - думал он с облегчением. Теперь можно подать на развод из-за долгого отсутствия. Правда, подождать полгода придется, но это мелочи.
Анжеле не терпелось узаконить отношения, стать законной женой состоятельного человека. Но Сергей, любуясь ее идеальной фигурой, гладкой кожей, успокаивал:
- Подожди, скоро все будет... И наследника мне здорового родишь!
***
Я согласилась на предложение Богдана. Но поставила твердое условие: оформим все после родов. Хочу, чтобы ребенок был записан на фамилию законного мужа, чтобы он имел все права. Пусть подлец поймет - я не из тех, кто будет терпеть унижения молча и уползать, поджав хвост.
Когда на мамин адрес начали приходить письма с вызовом в суд на развод, я писала официальные ответы, что по состоянию здоровья приехать не могу. Переписка тянулась три месяца, нервируя всех участников. Сергей сходил с ума от неопределенности.
Наконец пришел день заседания. Анжела подобрала элегантное деловое платье, идеально подчеркивающее точеную фигуру, туфли в тон, и они первыми пришли в зал суда. Поглядывали на дверь с нетерпением, перешептывались.
Вошла я. С ребенком на руках, завернутым в голубое одеяльце.
Сергей остолбенел, и лицо его стало белее мела.
- Что это такое? - прошипел он, не в силах скрыть шок.
Заседание пришлось отложить - все кардинально изменилось с появлением ребенка.
Из совместно нажитого мне полагался только автомобиль, подаренный на годовщину и оформленный на меня. Остальное должно было остаться Сергею - коттедж, счета, бизнес. Если бы не сын. Значит, по закону, ему положена доля в недвижимости.
Анжела, поняв, что ее "обкрадывают", что мечта о безбедной жизни рушится, набросилась на Сережу с истерикой:
- Ну сделай же что-нибудь! Ты же не позволишь ей отнять у нас дом!
Тот скрежетал зубами от бессильной злости, но молчал. Судья с каменным лицом спокойно пояснила: при наличии ребенка до года Сергей вообще не имеет права быть инициатором развода.
- Тогда инициатором буду я, - спокойно, почти равнодушно сказала я и села писать заявление.
Сергей догнал меня в коридоре. Я спешила в комнату матери и ребенка, чтобы покормить малыша. Муж грубо схватил меня за руку, сжав запястье до боли:
- Почему ты ничего не сказала, что беременна? Почему молчала?!
- Потому что видела, как ты с Анжелой целуешься в машине возле наших ворот. Помнишь тот день? - спокойно ответила я, глядя ему прямо в глаза. - Когда я ехала с УЗИ. С нашим ребенком.
Он побледнел еще больше.
- Я не дам тебе развод! Я буду бороться!
- У тебя ничего не выйдет, - уверенно ответила я, высвобождая руку. - Закон на моей стороне.
Мой адвокат Богдан. Поэтому я ничего не боялась. Он знал каждую лазейку, каждую статью.
Когда суд огласил решение, я чмокнула спящего сына в крохотный носик и прошептала, вдыхая его младенческий запах:
- Вот теперь я за твое будущее спокойна. Теперь у тебя будет все.
Потом подняла глаза и улыбнулась Богдану, который ждал меня у выхода из зала, опершись о стену.
- Ну что, как договаривались? - спросил он мягко, протягивая руку. - В загс?
Я переложила сына на другую руку и вложила свою ладонь в его теплую, надежную руку.
- В загс.