/ Фу, какая гадость! А можно еще? /
«Мы люди, и наша первая заповедь: Нужно, чтобы что-то случилось».
В романе «Призраки» (2005) американский писатель и журналист Чак Паланик в родной ему стихии эпатажа и прямолинейности вываливает на читателя самые омерзительные проявления человеческой природы. Описываемые сцены мастурбирующих мальчиков, немоющихся богачей и сексуального насилия над манекенами читать противно, но по-настоящему невыносимо, тошно и больно становится от главной идеи книги, которая стара как мир.
«То в воздухе что-то такое носится. То вам нездоровится, то давит усталость. Отец снова напился. Жена к вам охладела. Всегда найдется какое-то оправдание, чтобы не жить собственной жизнью».
Сюжет
Сюжет начинается с невинного сбора всех желающих отправиться в уединенное место на три месяца, чтобы отрешиться от мирской суеты и создать свои шедевры: романы, рассказы, новеллы и все, что только пожелает душа. Всего набирается 15 участников, к ним присоединяются организатор мистер Уитиер и его помощница миссис Кларк.
«Ты живешь лишь потому, что умер кто-то другой. Кто-то жил, а потом умер, чтобы ты мог родиться и жить. Эта гора мертвецов, они возносят тебя к свету солнца».
В общей сложности 17 человек оказываются отрезаны от мира в старом готическом театре, где есть еда и все удобства для комфорта постояльцев. Но в этом месте не оказывается главного – проблем, которые отвлекали бы от грохота сгнивших скелетов в их шкафах. Охваченные паникой перед встречей со своими кошмарами они создают себе новые проблемы. Много проблем. И прячут новые скелеты, точнее трупы. Много трупов. В настоящем подвале, не в воображаемых шкафах.
«Людям нужно чудовище, в которое можно поверить. Подлинный, страшный враг. Дьявол, от которого можно отмежеваться. Иначе останемся только мы. Мы против нас. Все против всех».
О книге
История как будто бы вдохновлена детективным романом Агаты Кристи «10 негритят» 1939 года и фильмом сценариста Ли Уоннела и режиссера Джеймса Вана «Пила», вышедшего за год до презентации книги – в 2004 году. Паланик словно разом соединяет обе идеи, но берет от них лишь форму. В отличие от идейных предшественников, ему плевать на справедливость и восстановление мирового баланса добра и зла. Писатель бросает вызов всей человеческой сущности, которая делает свое дело получше самого справедливого суда.
«Мы любим трагедию. Мы обожаем конфликты. Нам нужен Дьявол, а если Дьявола нет, мы создаем его сами. Это не хорошо и не плохо. Это просто способ существования человеков».
«Мы действительно сами выдумываем трагедию, чтобы как-то заполнить пустую жизнь», — пишет Паланик. И эти трагедии, как демонстрируют его герои разного пола, возраста, профессий, социального статуса и достатка, не отпускают порой до конца жизни. Они отравляют каждый день, изъедая изнутри чувством вины или стыда, сожаления или отчаяния, жалости или злорадства, либо всеми этими чувствами разом.
«Есть истории, <…>, которые ты рассказываешь и тем самым используешь. А есть истории, которые используют тебя».
Выход из замкнутого круга герои видят не в прощении себя или других, попытке исправить или искупить сделанные ошибки, смелости посмотреть страхам в глаза или хотя бы признать их для начала. Вместо этого Паланик ведет героев по пути, который обычно и выбирают люди. Привыкшие мучиться, терпеть и бороться с призраками прошлого, они даже вдали от своих грехов, ошибок и проступков продолжают играть в боль. Начинается все довольно невинно — с паники, отказа участвовать в писательском кружке и угроз расправой, если их всех сейчас же не выпустят. Но потом…
«Люди буквально влюбляются в свою боль, они просто не в состоянии ее бросить. Как и истории, которые они рассказывают. Мы сами себя загоняем в ловушку».
Герои быстро вовлекаются в новую игру и меняют ее правила на свои – привычные и родные. Вместо ручек и карандашей в их руках – ножи, вместо листов бумаги перед ними – реальность. Они старательно пишут новую трагедию своей жизни, которую смогут наконец рассказать и которая перечеркнет все их страдания ранее. Мысли о будущих овациях и жалости окружающих придают им уверенности перед каждым взмахом заточенного тесака — над руками, ногами, носами, ушами, пенисом, животным или друг другом. Безжалостно истязая себя и других, они так увлекаются процессом, что не останавливаются даже перед угрозой смерти.
«Мы стираем наше прошлое настоящим, надеясь, что следующее мгновение будет еще более грустным, трагичным и страшным. Все больше и больше нам нужно, чтобы все было еще хуже».
Место романа в творчестве Паланика
В каком-то смысле в «Призраках» продолжается идея первого в писательской карьере Паланика романа «Бойцовский клуб» (1996). Только теперь писатель идет дальше неприятия культуры потребления. Автор погружается в культуру потребления страданий и поиска виноватых в людских бедах.
«По-настоящему страшные истории - они такие. Они отзываются эхом у нас в душе, где затаился первобытный страх. Они пробуждают в нас некий, казалось бы, напрочь забытый ужас».
Он смещает акцент в сторону многогранности мира и жизни, места человека в нем и его ответственности за происходящее с ним. В минуту прозрения один из героев пытается вразумить других безумцев: «<…> Так и будете до конца жизни искать кого-то, на кого можно свалить всю вину?». Позднее Паланик зло надругается над этим откровением, вместо короткого «да» во всех подробностях описав, как стадия за стадией разлагается тело убитой девушки — той единственной, кто поняла цену людского маскарада под названием «Мир».
«Я была жертвой себя самой. <…> Теперь я уже не такая, как ты. — Она сказала: — Мне не нужно хвалиться тем, как мне больно».
Идея спасения людей от самих себя и друг друга в чем-то перекликается с ранним романом писателя «Колыбельная» (2002) о силе слов, которые могут убивать не хуже и даже лучше камней и палок. Мистическая роль организатора кружка – мистера Уитиера – вместе с его размышлениями о Боге и человеческой природе отдаленно напоминают «Удушье» (2001). А об унизительном и неотвратимом уделе женщин в мире мужчин Паланик через три года напишет отдельную книгу под названием «Снафф» (2008), где вновь повторит свою мысль о печальной тенденции в тестостероновом царстве: «Женщина для мужчин — либо девственница, либо шлюха. Либо мать, либо распутница».
«Что-то, что, как нам нравится думать, мы давно переросли. Но оно никуда не ушло и по-прежнему пугает нас до полусмерти. До слез. Что-то, что, как мы надеялись, давно зажило».
Вывод
«Призраки» – продукт постмодерна во всем его великолепии и безобразии одновременно. Паланик накидывает омерзительные сцены и образы на страницы, будто вычищает запревший навоз из современного мироустройства и аккуратно складывает его на эти белые и чистые листы перед тобой. С каждым новым витком непристойных и кровожадных описаний он словно гордо заявляет: «Вы только посмотрите, сколько дерьма я накопал!»
«Есть события, которые вы не можете переварить, — и они вас отравляют. Самое дурное, что было в жизни, то, о чем никогда никому не расскажешь, — эти мгновения, они как порча. Гниль, разлагающая вас изнутри. И вы так и будете гнить, до конца»
Тебе воняет и тебя тошнит. При этом нос брезгливо морщится от смрада между строк ровно до того момента, как понимаешь: сопли пробило, гной выходит, дышать легче. Первый за долгое время вдох полной грудью пронимает и опьяняет осознанием, что стены театра лишь тюрьма нашего сознания, никакой трагедии на самом деле нет, играть боль не нужно. И поверхностные возгласы «Фу, какая гадость!» сменяются облегчением и тихой надеждой на выдохе «А можно еще?».
«Но истории, которые вы можете переварить, которые вы можете рассказать... вы в состоянии взять под контроль эти мгновения из прошлого. Придать им форму, тщательно их обработать. Одолеть их, создать шедевр. И употребить их с пользой для себя. Эти истории так же важны, как пища»
Автор рецензии Александра Александрова
#ЧакПаланик #Призраки #рецензия #отзыв #рецензиянакнигу #книга #роман #отзывнакнигу #читать