Воздух во дворе застыл, став густым и тягучим, как сироп. Ворота за их спинами с грохотом захлопнулись, отрезая путь к отступлению. Из дома не доносилось ни звука. Даже ветер стих, и листья на деревьях замерли.
– Он нас слышит, – тихо сказала Лиана, вглядываясь в темные проемы окон. – Дом. Он наблюдает.
– Пусть наблюдает, – Вирна стояла, выставив вперед серебряный меч. Ее взгляд скользнул по высохшему фонтану, по обомшелой спине каменного дельфина. – Главное, чтобы не мешал.
И тут они услышали пение.
Тихий, пронизывающий напев, лишенный слов, струился из самого воздуха, обволакивая разум, вызывая тошнотворную слабость. Он казался одновременно прекрасным и отвратительным.
Лиана побледнела, ее пальцы сжали рукоять кинжала. Это было не просто оружие — изящный клинок из темного металла с рукоятью, обвитой серебряной проволокой, подарок Каэлана. Маг сказал, что сталь закалена в лунном свете и может ранить существа, неуязвимые для обычного железа.
Пение оборвалось так же внезапно, как и началось.
На спине дельфина, прильнув к холодному камню, сидела она. Существо в белом платье, с лицом неземной, жутковатой красоты. Из-под бури иссиня-черных волос на них смотрели огромные антрацитовые глаза, полные тоски и очарования.
– Стой сзади, – приказала Вирна, делая шаг вперед. – И не смотри ей в глаза слишком долго.
– Ты так похожа на русалку, – громко и четко сказала Вирна, обращаясь к существу. – Но лошади никогда не ошибаются. Они чуют твою природу. Брукса.
Уголки бледных губ дрогнули в подобии улыбки.
– Где Боровир? – продолжала Вирна. – Ты подчинила его? Или дом помог тебе? Он ведь слушается настоящего хозяина, да? Того, у кого больше силы.
Существо на дельфине медленно покачало головой, и в воздухе прозвучал тихий, шипящий смех.
– *Сила... приходит с кровью...* – слова прозвучали прямо в их сознании, холодные и безжизненные. – *Старый хозяин... слаб. Я... даю дому жизнь. Настоящую жизнь.*
– Жизнь? – язвительно парировала Вирна. – Ты принесла сюда только смерть. Тех купцов. Их кровь питает эти проклятые розы, да?
Брукса снова усмехнулась, и ее губы растянулись, обнажив ряд острых, игольчатых зубов.
– *Они... сорвали цветок. Нарушили границу. Кровь... плата.*
В этот момент дверь дома с треском распахнулась, и на пороге появился Боровир. Но это был не тот напыщенный медвеголовый увалень. Он шатался, его шкура была в крови, а в глазах стояла пустота и ужас.
– Вереена... – прохрипел он. – Остановись...
Брукса резко обернулась к нему, и ее тело затрепетало. Белое платье расплылось, превратившись в перепончатые крылья, изящное личико вытянулось в безглазую морду нетопыря. Существо взвизгнуло, и звуковая волна, словно невидимый таран, ударила в Вирну.
Ведьмачка успела скрестить руки в Знаке Гелиотроп, смягчив удар, но все равно отлетела назад и ударилась спиной о каменную стену забора. Боль пронзила ребра, на мгновение затуманив зрение.
– Мать! – крикнула Лиана, делая шаг вперед.
– СТОЙ! – рявкнула Вирна, с трудом поднимаясь на ноги. – Не подходи!
Брукса, уже в облике огромного черного нетопыря, ринулась на Вирну. Та отпрыгнула, рубанула мечом, но существо с фантастической ловкостью увернулось, обойдя ее сбоку. Когтистая лапа впилась Вирне в плечо, а бархатное крыло хлестнуло по лицу.
Вирна, стиснув зубы, развернулась на месте, пытаясь достать юркого противника, но брукса была слишком быстра. Она взмыла вверх, снова спикировала, и на этот раз ее цель была не Вирна.
Она направилась к Лиане.
Вирна застыла в ужасе. Она была слишком далеко. Ни один Знак не успел бы сработать.
Лиана, увидев, что чудовище несется на нее, не побежала. Глаза ее расширились от страха, но ноги были вкопаны в землю. Вместо того чтобы отступать, она выставила перед собой свой маленький лунный кинжал.
– Прочь! – крикнула она, и в ее голосе прозвучала не детская обида, а холодная команда.
И произошло нечто странное. Клинок в ее руке вспыхнул тусклым серебристым светом. Брукса, уже почти налетевшая на девочку, с пронзительным визгом резко свернула в сторону, будто наткнувшись на невидимую стену. Она отлетела к фонтану, снова приняв облик девушки, и с ненавистью уставилась на кинжал, прижимая к груди обугленную полосу на своем белом платье — след от прикосновения клинка.
– *Лунная сталь...* – прошипело оно в умах. – *Подарок... эльфа...*
Этой секундной передышки хватило Вирне. Собрав всю свою волю, боль и ярость, она рванулась вперед. Она не стала бросаться на бруксу. Вместо этого она перехватила инициативу, начав двигаться по сложной траектории, меняя ритм, заставляя существо следить за мечом, а не за ней самой.
– Лиана! Круг! – бросила она через плечо.
Девочка мгновенно поняла. Она начала двигаться по дуге, держа кинжал наготове, отрезая бруксе пути к отступлению, заставляя ее держаться ближе к Вирне.
Брукса, зажатая между ними, завыла. Волна звука снова ударила по Вирне, но та, ожидавшая атаки, устояла, пронзив воздух лезвием. Серебро whistled, едва задев плечо существа, но брукса взрела от боли — для нее и этого было достаточно.
В этот момент Боровир, собрав последние силы, с рыком бросился вперед. Он не был больше медведем, но его человеческая ярость была ничуть не слабее. Он вцепился в бруксу сзади, отвлекая ее.
– НЕТ! – крикнула Вирна, понимая, что он делает.
Но было поздно. Брукса с легкостью отшвырнула его, и он рухнул на землю. Однако эта жертва не была напрасной. На долю секунды брукса отвернулась.
И этого мгновения хватило Вирне.
Не было красивого фехтовального приема. Не было времени на раздумья. Был лишь один точный, смертоносный выпад, вобравший в себя все ее мастерство, весь гнев и всю боль. Серебряный клинок пронзил белое платье чуть ниже груди.
Брукса замерла. Ее огромные черные глаза уставились на Вирну с невыразимым удивлением. Она не закричала. Лишь тихо выдохнула.
Потом ее тело начало медленно оседать. Платье теряло форму, расплываясь в черную дымку. Через мгновение на земле у фонтана лежало лишь небольшое, сморщенное существо, больше похожее на спящего летучего мышонка, чем на ужасного ночного хищника. И затем оно рассыпалось в прах.
Тишина воцарилась гробовая. Было слышно лишь тяжелое дыхание Вирны и прерывистые всхлипы Лианы, которая, наконец, позволила страху вырваться наружу.
Вирна опустила меч и, шатаясь, подошла к Боровиру. Он лежал на спине, глядя в небо. Его медвежья голова медленно таяла, как восковая маска. Из-под нее проступали черты человека — молодого, испуганного, с бледным лицом и четырьмя кровавыми полосами на щеке.
Он поднял руку, с удивлением ощупывая свое новое, старое лицо.
– Как... – прошептал он. – Как это...
– В каждой сказке есть крупица истины, – устало сказала Вирна, опускаясь рядом с ним на корточки. – Любовь и кровь. В них могучая сила. Но иногда... чтобы разрушить одно проклятие, нужно пролить кровь другого.
Она посмотрела на Лиану. Девушка стояла, все еще сжимая свой дымящийся кинжал, и смотрела на прах, что остался от бруксы. В ее глазах не было триумфа. Было понимание. И печаль.
Она не убежала. Она не сломалась. Она встала и сражалась.
Вирна почувствовала, как в ее усталом сердце шевельнулось что-то теплое и горькое одновременно. Гордость. И страх. Страх за эту девочку, которая все дальше уходила от мира простых людей и все глубже погружалась в их общий, жестокий и прекрасный мир чудовищ и ведьмачек.