Друзья, теперь статьи можно не только читать, но и слушать. Подписывайтесь в нашу банду читателей и слушателей.
— Зин, борщ-то у тебя сегодня какой-то… сиротский, — Валентина Петровна причмокнула губами, словно пробуя на вкус не борщ, а горечь разочарования, и отодвинула тарелку. — Вот у моей покойной свекрови, дай ей Бог здоровья, борщ был — песня! С пампушками, чесноком душистый пар над ними, сметана домашняя — ложка стоит. А у тебя — водичка красная, как слезы. Нет, сынок, не могу я эту бледную немочь есть, желудок у меня старый, капризный, ты же знаешь.
Я краем глаза уловила смущенную реакцию мужа. Костя почесал затылок, словно ища там оправдание всеобщему унынию.
— Мам, ну чего ты, нормальный борщ. Зинка просто устала немного. У нее сейчас на работе аврал. Правда, зай, может, тебе отпуск взять? Ты совсем на себя не похожа стала, как тень.
Отпуск? Мечты, мечты… На какие шиши, интересно? С тех пор как месяц назад Костю «попросили» из его «чудесной» конторы по продаже чего-то там компьютерного (чем он там занимался эти три года, для меня так и осталось тайной, покрытой мраком), мы живем исключительно на мою зарплату бухгалтера.
Тридцать пять тысяч на троих – вот наша арифметика выживания. Да-да, на троих, потому что неделю назад к нам пожаловала свекровь – «поддержать сыночка в трудную минуту». Прямо как коршун, почуявший добычу.
— Костя, какой отпуск? — я сжала кулаки до побелевших костяшек, едва сдерживая ярость. — Ты вообще в курсе, что у нас квартплата через три дня? И за твой любимый безлимитный интернет тоже платить надо, между прочим? Или ты предложишь маме его оплатить?
— Ну, Зин, — Костя неловко поморщился, будто я его чем-то смертельно обидела. — Давай не при маме, ладно? И вообще, между прочим, я работу ищу.
На самом деле мой благоверный целыми днями просиживал штаны за компьютерными играми, превратившись в их верного заложника. Свое резюме он особо никому не рассылал, а Валентина Петровна подливала масла в огонь своим жалостливым щебетанием:
— Сыночек, не переживай, все наладится. Вот твой отец тоже полгода без работы сидел в девяностые, ничего, выкарабкались. Правда, я тогда на трех работах пахала, как вол, но я же другое дело, я женщина сильная, советской закалки. В отличии от твоей жены.
Конечно, другое! Там сталь и гранит, советская хватка! А тут я, городская неженка, трепетная фиалка в бетонных джунглях, которая смеет роптать, что ее тридцатипятилетний муж превратился в великовозрастного подростка. Которого надо теперь еще и содержать.
– Зиночка, – свекровь величаво поднялась из-за стола, словно королева, покидающая трон. – Я пойду прилягу. Что-то голова разболелась от твоего борща. А ты кухню прибери, будь добра. Посуду вымой, чтобы блестела, и вообще, чтоб глаз радовался. Не могу я в грязи, у меня аллергия, ты же знаешь.
По словам Валентины Петровны, аллергия у нее была на все сущее: на пыль, скрип половиц, химический запах моющих средств, даже на тихое жужжание стиральной машинки и мой парфюм, "удушающий, как тубероза". А уж соседский кот – это просто катастрофа. Только на бесконечные сериалы и сладкое печенье аллергии почему-то не наблюдалось. Видимо, они обладали целебными свойствами.
Я молча вымыла посуду, отскребла присохшие остатки еды, отполировала стол, подмела крошки. Костя, как обычно, не предложил помощи. Он, уткнувшись в телефон, сидел на диване, словно приклеенный, наверняка, изучал очередные "важные" видеоролики.
Я рухнула на кровать, не раздеваясь. Господи, как же я устала! Подъем в шесть утра, чтобы приготовить завтрак для "голодающих Поволжья", как я про себя называла своих домашних. Потом бегом на работу, где восемь часов подряд я с маниакальным упорством пересчитывала чужие деньги. Вечером – забег в магазин, чтобы закупить продукты для Валентины Петровны, ведь ее величество что попало не ест. Ей магазинные пельмени – оскорбление королевского достоинства. А дома ждет нескончаемый марафон: готовка, уборка, стирка… День сурка какой-то.
Но самое обидное – это отношение. Вчера вечером я случайно услышала разговор на кухне. Они думали, что я в душе.
– Мам, может, Зинке и правда тяжело? – робко проронил Костя.
– Костенька, не смеши меня, – усмехнулась Валентина Петровна. – Я в ее возрасте троих детей растила. Дом на мне был, огород, скотина. И ничего, не ныла. А у нее что? Работа сидячая, детей нет, готовит спустя рукава. Избаловал ты ее, сынок. Вот Ленка, жена твоего брата, та настоящая хозяйка. И борщи у нее – пальчики оближешь. И пироги печет, а какие! И при этом работает на двух работах, как волк! А эта твоя что? Только ныть умеет.
Я не стала дослушивать эту душераздирающую оду моим недостаткам. Сбежала в спальню и проревела полчаса в подушку, пока та не промокла насквозь. Умылась холодной водой и, натянув на лицо подобие улыбки, пошла готовить им ужин. А что мне еще оставалось?
На следующее утро меня вызвал начальник.
– Зинаида, – Павел Сергеевич, человек немногословный и прагматичный, сразу перешел к делу. – Есть предложение. Наша московская контора открывает филиал в Новосибирске. Нужен главбух на запуск. На полгода минимум. Оклад в три раза больше, плюс суточные, плюс жилье, оплачиваемое на время запуска. Интересно?
Это было не просто интересно. Это была манна небесная, джекпот, выигрыш в лотерею… воплощение мечты, о которой я боялась даже думать.
– А когда нужно выезжать? – прошептала я, боясь поверить в свое счастье.
– Через две недели, – отрезал шеф. – Решайте быстрее, Зинаида. Завтра жду окончательный ответ.
Я вышла из кабинета, окрыленная счастьем.
Дома меня ждала привычная картина: Костя, развалившись на диване, просматривал что-то в ноутбуке; Валентина Петровна погрузилась в просмотр очередного сериала. На кухне, как всегда, возвышалась гора немытой посуды – очевидно, мать и сын поужинали без меня.
– Зина явилась! – промурлыкал муж, ленясь даже взглянуть в мою сторону. – Маменька снова проголодалась. Может, сотворишь второй ужин?
Я машинально глотнула воды, словно пытаясь запить горечь, подступившую к горлу, и присела рядом с Костей на продавленный диван:
– Мне предложили командировку. На полгода. В Новосибирск.
Костя, казалось, очнулся от анабиоза. Ноутбук с тихим стуком захлопнулся, и пустые глаза уставились на меня.
– Что за командировка? – словно коршун, первой встрепенулась свекровь. – Куда это тебя понесло, окаянную?
– Работа, Валентина Петровна. Вдруг вспомнили, что это такое? А понесло меня главным бухгалтером на открытие филиала. Там, знаете ли, платят. И неплохо.
– Зина, ты что, с ума спрыгнула?! – Костя резко вскочил с дивана, будто ужаленный. – Какой Новосибирск?! А я?! А мама?!
– А что вы? Вы же прекрасно обходитесь без меня! – ядовитая усмешка тронула мои губы. – Ты пока продолжай поиски "той самой" должности, а мама тебя морально поддержит. И бутерброды намажет.
– Зинаида, – свекровь грозно нахмурила нависшие брови, – порядочная жена не бросает мужа в трудную минуту. Что люди-то скажут?!
– Какие люди, Валентина Петровна? Те, которым я должна за гнилые овощи в магазине у дома? – я горько рассмеялась. – Или из управляющей компании, что уже третье предупреждение прислали?
– Зин, прекрати истерику! – Костя попытался обнять меня, но я уклонилась, как от проказы. – Мы что-нибудь придумаем! Я у Лёхи займу.
– У какого Лехи?! – возмущению моему не было предела. – У того, которому ты уже три месяца двадцатку должен? Костя, открой глаза! Нам нечем платить за квартиру! У нас жрать скоро будет нечего! А ты всё лежишь на диване и ждешь, когда работа мечты сама свалится тебе на голову!
– Это все временно! – закипая, прорычал муж. – Я же не виноват, что компания обанкротилась!
– Не виноват. Но за это время можно было найти хоть какую-то работу! – ярость захлестывала меня, словно цунами. – Курьером, таксистом, да хоть грузчиком! Но ты же, конечно, выше этого, да? Ценный кадр себя не запятнает!
– Костенька у меня специалист! – встряла свекровь, словно забыв, что я вообще здесь присутствую. – Он не будет размениваться на всякую ерунду!
Я посмотрела на этот тандем и поняла, что слова бессильны. Здесь говорить – все равно что в пустоту кричать.
– Я уезжаю через две недели, – отчеканила я, словно приговор. – На квартплату деньги оставлю. Остальное – ваши проблемы. Крутитесь как хотите.
– Зин, ты не можешь так поступить! – Костя, как полотно, стал белым.
– Могу. И поступаю. Так что теперь сами.
– Ты шутишь… – Валентина Петровна тяжело опустилась в кресло, и пружины жалобно скрипнули под ее весом. – Ты же шутишь, да? Это ты так моему сыночке нервы треплешь?
– Я совершенно серьезно, – отрезала я. – Можете переехать. Квартира у вас трехкомнатная, места хватит. А Костя за три недели себе работу найдет, я уверена. Правда, Костя?
Следующие две недели Костя был воплощением хаоса: то с мольбами в глазах умолял остаться, то с яростью обвинял в предательстве. Валентина Петровна, словно фурия, обзванивала родственников, клеймя меня «змеей подколодной». Добралась даже до моей мамы, изливая ей потоки желчи. Мама, к счастью, оказалась на моей стороне.
– Правильно делаешь, дочка, – отрезала она. – Нечего этих трутней поить-кормить.
В день отъезда, пока в квартире царила сонная тишина, я, словно вор, собрала вещи и сбежала. На вокзале, сжимая в руках стакан обжигающего кофе, я рухнула на скамью в зале ожидания и наконец выдохнула. Телефон надрывался от звонков и сообщений, но я лишь смотрела на него с отвращением, пока не выключила совсем.
Костя писал почти каждый день, засыпая меня душераздирающими посланиями. Я не отвечала. Постепенно его письма стали реже, но наполнились содержанием, словно он прозрел. Читая их, я недоумевала, как такие метаморфозы могли произойти с моим мужем.
Первое сообщение обожгло как удар хлыста:
«Зин, это совсем не смешно. Вернись домой».
Неделю спустя мужская безысходность просквозила в короткой строчке:
«Мама уехала. Я у Лехи».
Через месяц робкая надежда пробилась сквозь отчаяние:
«Устроился курьером. Зин, может, попробуем сначала?»
Я молчала. Мир сузился до монитора и цифр, поглощенный запуском филиала, двенадцать часов в сутки. А потом наступила тишина. Долгая, зловещая тишина.
Через три месяца раздался звонок. Голос мамы был натянутым, как струна:
– Зин, ты сейчас сидишь?
– Что случилось? – сердце екнуло, предчувствуя беду.
– Да ничего особенного, – прозвучало фальшиво-бодрое. – Просто вчера встретила твою свекровь на рынке… Костя, оказывается, женится.
– Женится? Как женится? Мы же… мы же не разведены!
— Твоя свекровь прокудахтала, что без тебя разведут, раз в горизонте не кажешься, — отозвалась мама. — А невеста-то — дочка его генерала! Юница совсем. Валентина Петровна разливается соловьем, мол, наконец-то сыночек уму-разуму набрался, нормальную бабу нашел. Будет ему в ноги кланяться.
Я нажала отбой и расхохоталась до слез. С Костей мы действительно вскоре поставили жирную точку. Держать его я не собиралась. А полгода спустя телефон истошно пиликнул незнакомым номером:
«Здравствуйте, Зинаида. Алина я, жена Константина ваша, то есть бывшая. Скажите, во Христа ради, как вы столько лет вытерпели? Его мамаша к нам переехала! Щи варит, пеленки гладит для будущего внука, а у меня уже глаз дергается. Я беременна. И ничего не знаю, что делать. Костя ваш не работает уже второй месяц, уволился, говорит, что там его таланты не оценили. Сидит дома, в танчики режется. Простите за беспокойство, просто поговорить больше не с кем».
Я вчиталась в это кривое письмо, словно пытаясь расшифровать проклятие, и настучала ответ:
«Алина, беги, девочка. Беги, пока корни не пустила». А филиал мы и правда запустили на ура, и мне предложили остаться в Новосибирске. Я подумала и согласилась. Чего не сделаешь ради тишины и спокойствия.