Покупка этого «Ленд Крузера» была сделкой века. Десятилетний, но ухоженный, с минимальным пробегом и ценником, от которого у перекупов текли слюнки. Продавец, мрачный племянник покойного владельца, ключи отдал чуть ли не с облегчением. Буркнул что-то про «дедово наследство» и быстро ретировался, даже не пересчитав деньги толком.
Я гнал машину из Воронежа в Москву. Январская трасса М-4 «Дон» в два часа ночи — это ледяной желоб, разрезающий пустоту. Метель мела так, что света дальних фар хватало метров на пятьдесят, дальше — стена белого хаоса. Термометр на приборке показывал минус двадцать пять, а дворники едва справлялись с налипающим снегом, работая в бешеном ритме.
Усталость навалилась километре на трехсотом. Глаза жгло от белизны снега и напряжения, кофе с заправки уже не помогал. Я включил музыку погромче и механически сканировал приборы. Спидометр — девяносто (быстрее по льду было страшно даже на полном приводе). Тахометр — две с половиной. Зеркала...
В зеркале заднего вида мелькнуло движение.
Я дернулся, глянул внимательнее. Пустота. Темный салон, подголовники заднего ряда. Показалось. Тени от встречных фар играют на сугробах.
Я проехал еще километров пять. И снова.
На этот раз это было не просто движение. На долю секунды, в прямоугольнике зеркала, я увидел лицо. Бледное, как старый пергамент, обрамленное темным платком. Оно было прямо за моим правым плечом, на заднем сиденье.
Я ударил по тормозам. Машину качнуло, АБС захрустела, удерживая тяжелый джип на скользком асфальте. Я съехал на заснеженную обочину, включил аварийку и резко обернулся.
Пусто.
Кожаный салон, запах «елочки» и старого табака. Никого. Я даже вышел с фонариком, утопая в сугробе по щиколотку, обошел машину, заглянул в багажник. Ни души. Только ветер воет и снег сечет лицо.
— Доработался, — пробормотал я, растирая щеки снегом, чтобы взбодриться. — Глюки пошли.
Я сел обратно в теплый салон, заблокировал двери (привычка) и выехал на трассу. Решил не гнать. Поставил круиз на восемьдесят.
Минут двадцать всё было тихо. Я почти успокоился, списав видение на игру света и утомление.
А потом я услышал звук.
Тихий, противный скрежет. Будто кто-то проводит сухим пальцем по стеклу.
Звук шел от зеркала.
Я поднял глаза.
В салонном зеркале заднего вида, занимая почти всю его площадь, было лицо.
Оно не отражалось. Оно было там.
Старуха. Кожа в глубоких, как трещины в асфальте, морщинах. Глаза запавшие, белесые, без зрачков. Рот сжат в тонкую, злую линию. На голове — черный деревенский платок.
Самое страшное было не в её виде. Самое страшное было в физике.
Она не сидела на заднем сиденье. Судя по перспективе в зеркале, её лицо находилось в сантиметрах от моего затылка. Но я чувствовал спиной только спинку кресла.
Я снова глянул в зеркало. Старуха улыбнулась. Медленно, обнажая гнилые пеньки зубов.
И выдохнула.
Стекло зеркала запотело. Изнутри.
Меня обдало холодным потом. Это не галлюцинация. Галлюцинации не оставляют конденсата.
Я хотел затормозить, но ноги стали ватными. Я продолжал ехать сквозь метель, вцепившись в руль до побеления костяшек.
Старуха подняла руку. Я увидел это в зеркале. Костлявая кисть с желтыми, загнутыми ногтями потянулась к поверхности стекла.
— Нет... — прошептал я.
Она уперлась пальцами в стекло изнутри. Подушечки пальцев побелели от нажатия. А потом... потом поверхность зеркала пошла рябью, как вода.
И рука прошла сквозь стекло.
Это было невозможно. Это ломало мозг. Из твердого, плоского зеркала в салон моей машины, прямо в воздухе, вылезала серая, жилистая рука. Она была материальной. От неё веяло могильным холодом и запахом сырой земли.
Я заорал и дернул руль влево. Машина вильнула на льду, вылетая на встречку. Слава богу, там было пусто. Я выровнял курс, пытаясь сбросить скорость, но рука уже была рядом.
Холодные, сухие пальцы сомкнулись на моем горле.
Хватка была железной. Меня вдавило в подголовник. Дыхание перекрыло мгновенно. Я захрипел, бросил руль, пытаясь оторвать эту дрянь от своей шеи.
Пальцы были ледяными и твердыми, как промороженные корни дерева. Я царапал их ногтями, но это было бесполезно.
Машина, потеряв управление, неслась к заснеженному отбойнику.
Я задыхался. В глазах темнело. В зеркале я видел довольное лицо старухи. Она тянула руку все дальше, вылезая уже по локоть. Она подтягивалась, собираясь вылезти в наш мир целиком.
«Зеркало! — вспыхнуло в угасающем сознании. — Она живет в зеркале!»
Я не мог оторвать её руку. Силы уходили.
Правой рукой, почти вслепую, я начал шарить по торпеде. Там, в подстаканнике, лежала тяжелая металлическая термокружка с остатками кофе.
Я нащупал ручку. Схватил.
В этот момент джип чиркнул боком об отбойник. Сноп искр, визг металла, снежная пыль столбом. Удар тряхнул нас, и хватка на секунду ослабла.
Этого хватило, чтобы я вдохнул глоток морозного воздуха из разбитой вентиляции.
Я размахнулся и со всей дури, вкладывая в удар остатки жизни, врезал тяжелым дном термокружки по салонному зеркалу.
ДЗЫНЬ!
Зеркало не просто треснуло. Оно взорвалось фонтаном осколков.
Эффект был мгновенным.
Рука на моем горле не исчезла. Она... рассыпалась.
Она превратилась в серую пыль, в песок, который мгновенно осыпался мне на колени и на сиденье. Старуха в зеркале издала беззвучный вопль — я видел, как её лицо исказилось и пошло трещинами, распадаясь на фрагменты вместе со стеклом.
Я ударил по тормозам, уводя машину в глубокий снег на обочине. Джип юзом пролетел метров пятьдесят и замер, зарывшись бампером в сугроб.
Я сидел, хватая ртом воздух, и держался за горло. На шее горели синяки. Весь салон был усыпан битым стеклом и серым пеплом.
Я посмотрел на то место, где было зеркало. Теперь там висел только пластиковый кронштейн.
— Сдохла? — прохрипел я.
Я перевел взгляд на левое боковое зеркало, за окном, которое заметало снегом.
В нем, в темноте ночи, я увидел два маленьких белых огонька. Глаза.
Она не умерла. Она просто переместилась. Зеркала в машине — это сеть. Разбиваешь одно — она уходит в другое.
В боковом зеркале начала формироваться знакомая ухмылка. Стекло снова запотело, несмотря на мороз.
У меня было два боковых зеркала. Если она вылезет оттуда, на улице, она может открыть дверь. Или разбить окно.
Я не стал ждать.
Я открыл бардачок. Там лежал мультитул с плоскогубцами.
Я выскочил из машины в метель. Ветер сбивал с ног, холод пробирал до костей, но мне было плевать.
Подбежал к левому «уху». В зеркале уже проступила ладонь, упирающаяся в стекло.
— Хрен тебе! — заорал я, перекрикивая ветер.
Я ударил рукояткой мультитула в центр зеркального элемента. Стекло хрустнуло и осыпалось на снег.
Я обежал машину, скользя на льду. Правое зеркало. Там было пусто, но я знал — она уже мчится туда, как крыса по трубам.
Я разбил и его. С наслаждением. В крошку.
Теперь я стоял на пустой зимней трассе, рядом с машиной за три миллиона, у которой были выбиты все зеркала заднего вида.
Тишина. Только вой вьюги и стук моего сердца.
Я сел в машину, включил печку на полную. Осмотрел шею в... хотел сказать «в зеркало», но зеркал больше не было. Потрогал горло — пальцы нащупали глубокие вмятины. Реальные следы.
Серый пепел на сиденье я смахнул щеткой на улицу.
До Москвы я ехал, крутя головой как истребитель, поглядывая в окна через плечо при каждом перестроении. Было неудобно, опасно, стекла обмерзали, но зато спокойно.
Машину я не продал. Слишком хорошая, да и кто поверит в причину продажи? «Извините, в зеркалах живет демон»? Меня в дурку сдадут.
Я решил проблему иначе. По-современному.
Через неделю я загнал «Крузак» в тюнинг-ателье к знакомым ребятам.
— Странный заказ, Андрюх, — чесал затылок мастер. — Убрать все зеркала под ноль? Даже боковые спилить и заглушки поставить? Это ж не по ГОСТу. Гаишники замучают.
— Делай, — сказал я. — Плачу двойной тариф.
Теперь мой «Ленд Крузер» выглядит футуристично. Вместо боковых «лопухов» — аккуратные обтекаемые камеры высокого разрешения. В салоне, на месте зеркала заднего вида — широкий LCD-монитор. И еще два экрана по бокам торпеды.
Система кругового обзора, ночное видение, 4K разрешение.
Цифра. Только цифра.
Никакой амальгамы. Никакого посеребренного стекла. Никакого «зазеркалья».
Старуха не может жить в пикселях. Ей нужна физика отражения, старая магия света и серебра. А в матрице камеры ей места нет.
Иногда, правда, когда я еду в снегопад и на мониторе появляются помехи или картинка чуть рябит, мне становится не по себе. Я думаю: а что, если она научится? Что, если она оцифрует себя?
Но пока — тишина.
И знаете, что я сделал с зеркальцем в солнцезащитном козырьке?
Я залил его черной эпоксидной смолой. Наглухо.
Так, на всякий случай. Теперь я бреюсь на ощупь, а галстук поправляю по фронтальной камере смартфона. Неудобно. Зато шея целая.
Все персонажи и события вымышлены, совпадения случайны.
Так же вы можете подписаться на мой Рутуб канал: https://rutube.ru/u/dmitryray/
Или поддержать меня на Бусти: https://boosty.to/dmitry_ray
#автоистории #мистика #страшныеистории #случайнатрассе