В тот вторник я вернулась домой раньше обычного не из-за плохого предчувствия или внезапной мигрени. Причина была прозаичной: в офисе прорвало трубу, и нас распустили по домам, пока сантехники сражались с потопом. Я ехала домой, предвкушая тихий вечер. Дети, двойняшки Маша и Паша, должны были быть на прогулке с нашей новой няней, двадцатилетней студенткой филфака Алисой. А муж, Игорь, по его словам, находился на важном совещании в центре города.
Ключ бесшумно повернулся в замке. Я вошла в прихожую, скинула туфли и замерла. В квартире было тихо, но не пусто. Тишина была какой-то натянутой, вибрирующей. Из детской доносился странный шорох, похожий на возню крупных мышей. Я нахмурилась. Может, дети заболели и не пошли гулять? Но почему тогда так тихо?
Я прошла по коридору, стараясь не скрипеть паркетом. Дверь в детскую была приоткрыта. То, что я увидела, заставило меня застыть на месте, словно соляной столб из библейской притчи.
Посреди комнаты, на пушистом ковре с изображением карты мира, где обычно играли в лего мои пятилетние дети, происходила сцена, достойная дешевого сериала. Мой муж Игорь, «находящийся на совещании», стоял на четвереньках. На нем были только носки и расстегнутая рубашка. А верхом на нем, словно нарочито неумелая наездница, сидела наша няня Алиса. На ней, к слову, одежды было еще меньше — лишь кружевной комплект, который я точно не покупала ей в качестве униформы.
Они были так увлечены процессом, который Алиса, видимо, считала «карьерным ростом», что не заметили меня.
— Кхм, — громко кашлянула я, прислонившись к косяку.
Эффект был мгновенным. Алиса взвизгнула и скатилась с Игоря, пытаясь прикрыться плюшевым медведем размером с нее саму. Игорь дернулся, ударился головой о край кроватки и замер в нелепой позе, пытаясь одновременно натянуть брюки и сохранить лицо.
— Лена? — прохрипел он, глядя на меня снизу вверх. Его лицо пошло красными пятнами. — Ты... ты рано.
— Я заметила, — ледяным тоном ответила я. — И что же здесь происходит, Игорь? Репетиция детского утренника? Ты в роли лошадки?
Алиса, всхлипывая, начала собирать разбросанные вещи.
— Елена Викторовна, я... это не то, что вы подумали! — запищала она.
— Правда? — я перевела взгляд на мужа. — Ну давай, Игорь. Удиви меня. Скажи мне, что это "не то".
И тут произошло то, чего я никак не ожидала. Игорь, застегивая ширинку дрожащими руками, выпрямился, принял максимально серьезный вид (насколько это возможно для полуголого мужчины с красным лбом) и выдал:
— Лена, послушай. У Алисы... у Алисы сколиоз. Очень запущенная стадия. Ей врач прописал специальную гимнастику. Иппотерапию. Лечение лошадьми. Но лошади сейчас дорого, да и конюшня далеко. Она попросила помочь, показать правильную посадку... Это чисто медицинская процедура!
В комнате повисла звенящая тишина. Алиса перестала всхлипывать и уставилась на Игоря с открытым ртом. Даже плюшевый медведь в ее руках, казалось, выглядел ошарашенным.
Я смотрела на мужа. На человека, с которым прожила десять лет. На отца моих детей. На успешного менеджера, который умел вести переговоры. И вдруг меня накрыло. Не слезами, не истерикой, не желанием разбить вазу о его голову.
Меня накрыл хохот.
Я смеялась так, что мне пришлось схватиться за дверной косяк, чтобы не упасть. Это был не истерический смех сумасшедшей, а искренний, заливистый хохот человека, услышавшего лучшую шутку года.
— Иппотерапия? — простонала я, вытирая выступившие слезы. — Серьезно, Игорь? Ты — орловский рысак? Или пони для катания? А почему без седла? Техника безопасности нарушена!
Игорь растерялся еще больше. Он ожидал криков, скандала, битья посуды — сценария, к которому он, вероятно, мысленно готовился. Но мой смех выбил у него почву из-под ног.
— Лена, прекрати, это не смешно! — рявкнул он, пытаясь вернуть контроль над ситуацией. — Я пытался помочь человеку!
— О да, ты настоящий альтруист! — я продолжала смеяться, чувствуя, как внутри что-то щелкнуло и оборвалось. Та ниточка, которая связывала меня с ним — уважение, доверие, страх потерять семью — исчезла. Остался только этот нелепый мужик в носках, который думал, что я полная идиотка.
— Алиса, — обратилась я к няне, которая уже успела натянуть платье задом наперед. — Твоя «иппотерапия» окончена. Собери вещи и исчезни. Расчет получишь на карту, за вычетом морального ущерба плюшевому медведю.
— Но я... — начала было она.
— Вон! — мой голос стал стальным, хотя улыбка все еще играла на губах.
Алиса пулей вылетела из комнаты. Мы остались вдвоем. Игорь наконец-то застегнул рубашку, правда, пропустив пару пуговиц, из-за чего она перекосилась.
— Лена, давай поговорим спокойно, — начал он своим "переговорным" тоном. — Ты сейчас на эмоциях. Да, ситуация выглядит двусмысленно...
— Двусмысленно? — переспросила я. — Игорь, ты стоял на четвереньках, а она скакала на тебе. Единственная двусмысленность здесь — это кто из вас больший идиот.
— Я не изменял тебе! — он все еще пытался держать оборону той самой невероятной версии. — Просто... ну, увлеклись помощью.
— Помощью? Ты, наверное, еще и массаж простаты ей делал в профилактических целях? — я фыркнула. — Знаешь, что самое обидное, Игорь? Не то, что ты переспал с няней. Это банально, пошло и старо как мир. Обидно то, что ты держишь меня за дуру. "Иппотерапия"... Ты бы еще сказал, что вы репетировали сцену из "Короля Льва".
Я развернулась и пошла на кухню. Мне нужно было выпить воды. Руки начали слегка подрагивать — адреналин отступал, уступая место холодному осознанию. Семьи больше нет. Того уютного мирка, который я строила десять лет, больше не существует.
Игорь поплелся за мной.
— Лена, ну прости. Ну бес попутал, — он резко сменил тактику, поняв, что история с лечением спины провалилась. — Она молодая, вертелась тут постоянно... Я мужик, в конце концов! У нас с тобой в последнее время всё как-то пресно было.
— Пресно? — я налила стакан воды и залпом выпила. — Конечно, пресно. Я же работаю, веду дом, занимаюсь детьми, пока ты на "совещаниях" в роли жеребца выступаешь.
— Не утрируй! Я люблю тебя и детей! Это была ошибка. Один раз!
— Один раз? — я прищурилась. — А тот комплект белья на ней? Она его с собой носит на случай внезапной лечебной физкультуры? Или он здесь хранится?
Игорь отвел глаза.
— Уходи, — тихо сказала я.
— Что? Это и моя квартира тоже!
— Юридически — да. Фактически — сейчас придут дети с мамой, которая их забрала из садика, потому что "няня заболела". Ты хочешь объяснять Маше и Паше, почему папа спит на коврике в коридоре? Или почему мама выкидывает папины вещи с балкона?
— Ты не посмеешь, — прошипел он.
— Игорь, я только что видела твой голый зад в детской. Поверь мне, я посмею все. У тебя есть час, чтобы собрать чемодан и убраться к маме, к другу, или в конюшню — куда угодно.
Он смотрел на меня, пытаясь найти в моих глазах привычную мягкость, уступчивость, готовность простить ради "сохранения семьи". Но там было пусто. Только холодный блеск и остатки смеха.
— Ты пожалеешь, Лена. Кому ты нужна будешь с двумя детьми в тридцать пять лет? — выплюнул он последний, самый гнусный аргумент слабых мужчин.
Я улыбнулась. Широко и искренне.
— Уж точно не тебе, мой дорогой иппотерапевт. Время пошло.
Когда дверь за ним захлопнулась, я не заплакала. Я открыла окно, впустила свежий весенний воздух и начала методично собирать постельное белье, чтобы выбросить его в мусорку. Впереди была новая жизнь, и, судя по всему, она обещала быть куда веселее предыдущей.
Первая ночь без Игоря прошла на удивление спокойно. Я спала в позе морской звезды, заняв всю кровать, и никто не храпел мне под ухом. Дети, конечно, спрашивали, где папа. Я ответила честно, но адаптировано: «Папа уехал в командировку, учиться лечить животных». Пусть это будет нашей маленькой внутренней шуткой.
Утро началось не с кофе, а с звонка свекрови. Тамара Петровна, женщина властная и громогласная, никогда меня особо не любила, считая, что её «Игоречек» достоин принцессы Монако, а не обычного маркетолога из спального района.
— Лена! Что происходит? Игорь приехал вчера с чемоданом, весь бледный, говорит, ты его выгнала! Из-за какой-то ерунды! — прокричала трубка.
— Доброе утро, Тамара Петровна, — спокойно ответила я, помешивая овсянку. — Ерунда — это когда забыл купить хлеб. А когда муж изменяет с няней в детской комнате — это называется разврат.
— Ой, да брось ты! Все мужчины полигамны! Это природа! — тут же встала она на защиту сына. — Подумаешь, с кем не бывает. Он же в семью деньги несет! А ты сразу — выгнала. Гордыня это, Лена. Гордыня!
— Тамара Петровна, он сказал, что лечил ей сколиоз методом верховой езды. На себе.
На том конце провода повисла пауза. Даже у непробиваемой свекрови фантазия дала сбой.
— Ну... может, он растерялся... — неуверенно протянула она.
— Я подаю на развод, — отрезала я. — И на алименты. Всего доброго.
Я положила трубку и почувствовала невероятный прилив энергии. Раньше я бы часами выслушивала ее нотации, кивала, извинялась за то, чего не совершала. Но смех вчерашнего дня словно выжег во мне функцию "быть удобной".
Следующим пунктом был визит к адвокату. Моя подруга Светка порекомендовала мне «акулу» бракоразводных процессов, некую Жанну Аркадьевну.
Жанна оказалась эффектной дамой лет пятидесяти с прической, напоминающей шлем, и цепким взглядом. Выслушав мою историю про «иппотерапию», она смеялась до слез, стуча дорогой ручкой по столу.
— Милочка, это шедевр! — вытирая глаза платочком, сказала она. — Я думала, что слышала всё. Один клиент говорил жене, что упал на любовницу, потому что поскользнулся на банановой кожуре. Другой уверял, что инопланетяне стерли ему память и внушили, что секретарша — это его жена. Но "лечение сколиоза мужем"... Это топ-3 моего рейтинга! Мы его разденем до нитки, дорогая. В переносном смысле, конечно. В прямом он уже разделся сам.
Процесс пошел. Игорь пытался вернуть все назад. Он присылал цветы (которые я передаривала консьержке), писал длинные сообщения с извинениями и даже пытался караулить меня у работы.
Однажды он встретил меня у подъезда. Выглядел он помятым и жалким.
— Лен, давай поговорим. Я не могу жить у мамы, она меня пилит круглосуточно. Алиса эта — дура набитая, я ее заблокировал везде. Я хочу домой. К тебе, к детям.
— Игорь, — я остановилась, глядя на него с легкой жалостью. — Ты не хочешь ко мне. Ты хочешь к борщу, чистым рубашкам и удобному дивану. Ты хочешь комфорта. А я — не сервис по обслуживанию.
— Да я изменюсь! Я к психологу пойду!
— Сходи лучше к ветеринару, — не удержалась я. — Проверь копыта.
Он побагровел.
— Ты стала злой, Лена. Циничной стервой.
— Нет, дорогой. Я стала свободной. И, кстати, спасибо тебе. Если бы ты не придумал ту идиотскую историю, я бы, может, рыдала, страдала, искала причину в себе. Думала бы: «Ах, я недостаточно красивая, недостаточно стройная». Но ты сделал все так гротескно, что оставил мне только один выход — смеяться. Ты убил мою боль своим идиотизмом.
Тем временем моя жизнь начала меняться не только в личном плане. На работе мне предложили возглавить новый проект. Раньше я отказывалась от повышений, боясь, что это повредит семье, что я буду меньше времени уделять дому. Теперь этот якорь исчез. Я с головой ушла в работу, и, к моему удивлению, у меня все получалось блестяще. Энергия, которая раньше уходила на обслуживание капризов Игоря и сглаживание углов, теперь была направлена на созидание.
Дети тоже на удивление легко перенесли изменения. Возможно, потому что в доме исчезло напряжение. Мы стали больше гулять, я записалась с ними в бассейн (никакой иппотерапии, только плавание!).
Но Игорь не собирался сдаваться так просто. Поняв, что уговоры не действуют, он решил пойти войной. Он начал делить имущество. Каждую вилку, каждую табуретку. Он грозился отсудить детей, утверждая, что я «нестабильна» и «слишком много работаю».
Кульминацией стал день предварительного слушания в суде. Игорь пришел с молодым, прытким адвокатом, который смотрел на меня как на врага народа.
— Ваша честь, — начал этот юнец, поправляя галстук. — Мой клиент утверждает, что его супруга выгнала его из дома без веских причин, на почве беспочвенной ревности, нанеся ему глубокую психологическую травму.
Судья, уставшая женщина с очками на кончике носа, посмотрела на меня.
— Истец, что вы можете сказать?
Я встала. Жанна Аркадьевна одобрительно кивнула мне.
— Ваша честь, причина была веской. Я застала мужа с другой женщиной. Но травму, боюсь, получил не он, а мое чувство прекрасного.
— Это клевета! — вскочил Игорь. — Ничего не было! Мы просто...
— Занимались лечебной физкультурой? — подсказала я.
В зале кто-то хихикнул. Судья постучала молотком.
— Ответчик, сядьте. Истец, продолжайте.
— У меня есть свидетель, — спокойно сказала я. — Точнее, аудиозапись разговора, сделанная сразу после инцидента. В нашей квартире установлена система «Умный дом», которая пишет звук при срабатывании датчика шума. А шумели они знатно.
Игорь побледнел. Он не знал об этой функции. Я, честно говоря, тоже о ней забыла, пока не начала копаться в настройках системы безопасности после его ухода.
— Мы можем прослушать фрагмент, где ответчик подробно описывает методику лечения сколиоза посредством... кхм... верховой езды на нем? — спросила Жанна Аркадьевна с невинным видом.
Адвокат Игоря зашептался с клиентом. Игорь выглядел так, будто готов провалиться сквозь землю. Через минуту адвокат встал.
— Мы готовы обсудить мировое соглашение, ваша честь. На условиях истца.
Мы вышли из здания суда победителями. Вечернее солнце заливало город золотым светом. Я вдохнула полной грудью. Воздух пах свободой и, почему-то, сиренью, хотя для сирени был не сезон.
— Ну что, Лена, — сказала Жанна, закуривая тонкую сигарету. — Это нужно отметить.
— Обязательно, — улыбнулась я. — Только, чур, не в конный клуб.
Прошло полгода. Развод был оформлен официально, имущество поделено (квартира и дети остались со мной, Игорю досталась машина и дача, которую он ненавидел, потому что там нужно было работать).
Я расцвела. Сменила прическу, обновила гардероб, выбросив все бесформенные вещи, которые носила "для дома". Я стала чаще смеяться и, как ни странно, стала привлекать внимание мужчин. Оказалось, что "женщина с прицепом", как любил пугать меня Игорь, — это миф для неудачников. Для нормальных мужчин я была интересной, самодостаточной женщиной с двумя прекрасными детьми.
Однажды вечером мне позвонила та самая Алиса. Я не сразу узнала ее голос — он дрожал и срывался.
— Елена Викторовна? Это Алиса... няня. Бывшая.
Я удивилась. Зачем ей звонить?
— Слушаю, Алиса. Решила вернуть деньги за моральный ущерб медведю?
— Нет... Я хотела извиниться. И предупредить.
— Предупредить? О чем? О новой эпидемии сколиоза?
— Нет, — она всхлипнула. — Я сейчас встречаюсь с... ну, с одним мужчиной. Он женат. И он мне тут такую дичь начал втирать про то, почему не может уйти от жены. И я вдруг вспомнила Игоря. И вас. И как вы смеялись.
— И к чему ты ведешь?
— Игорь... он снова ищет няню. Для детей своего друга. И он подкатывает ко всем кандидаткам с тем же самым... ну, вы поняли. Он ничему не научился.
— Алиса, — вздохнула я. — Это уже не моя проблема. Это проблема друга Игоря и его будущих нянь. Но спасибо за информацию. Надеюсь, ты сделала выводы?
— Сделала. Я бросила того женатого. И устроилась на работу в библиотеку. Там тихо и никаких мужей.
Я положила трубку и усмехнулась. Круг замкнулся.
В ту же субботу я повела детей в парк аттракционов. Маша и Паша визжали от восторга на каруселях, а я сидела на лавочке, поедая сладкую вату и наслаждаясь моментом.
Вдруг ко мне подсел мужчина. Приятный, с добрыми глазами и легкой сединой на висках.
— Простите, вы не против? Тут все занято.
— Пожалуйста, садитесь, — кивнула я.
Мы разговорились. Слово за слово, оказалось, что его зовут Андрей, он архитектор, тоже в разводе, воспитывает дочь. Мы говорили о детях, о школах, о погоде. И тут он рассказал историю.
— Знаете, я недавно такой проект сдавал... Заказчик — странный тип. Попросил спроектировать в загородном доме конюшню. Но не простую, а встроенную прямо в спальню. Говорит, для здоровья полезно.
Я поперхнулась сладкой ватой.
— Серьезно? В спальню?
— Ага. Я ему говорю: запах же будет, антисанитария. А он мне: "Вы не понимаете, это для иппотерапии, очень интимный момент". Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться ему в лицо.
Я посмотрела на Андрея внимательнее.
— А как звали заказчика? Случайно не Игорь?
Андрей удивленно поднял брови.
— Да, Игорь. А вы его знаете?
Я не выдержала и расхохоталась. Громко, на весь парк, пугая голубей. Андрей смотрел на меня с недоумением, но потом, глядя на мой заразительный смех, тоже начал улыбаться.
— Знаю ли я его? — проговорила я сквозь слезы. — О да, я знаю главного специалиста по интимной иппотерапии. Это мой бывший муж.
Андрей захохотал вместе со мной. Мы смеялись как сумасшедшие, привлекая взгляды прохожих. Два взрослых человека, объединенных абсурдностью ситуации и одной нелепой историей про лошадей.
— Знаете, Лена, — сказал Андрей, когда мы немного успокоились. — Мне кажется, этот Игорь сделал нам обоим большой подарок. Вам — свободу, а мне — повод познакомиться с самой веселой женщиной в этом парке. Может, выпьем кофе? Я угощаю. И обещаю: никаких историй про животных.
Я посмотрела на своих детей, которые махали мне с колеса обозрения. Посмотрела на Андрея, в глазах которого плясали смешинки.
— Кофе — это отлично, — ответила я. — Но только если ты не будешь рассказывать про то, что упал на меня из-за магнитных бурь.
— Договорились, — он серьезно кивнул, но уголки его губ дрогнули. — Только правда и ничего кроме правды. Даже если она будет скучной.
— После моего брака, Андрей, скучная правда — это именно то, о чем я мечтаю.
Мы пошли к кофейному киоску. Я чувствовала себя легкой, как воздушный шарик. История с изменой, начавшаяся как фарс, закончилась не трагедией, а комедией со счастливым концом. Я поняла главное: предательство может сломать тебя, только если ты позволишь ему это сделать. А если ты сможешь рассмеяться ему в лицо — оно потеряет над тобой всякую власть.
Игорь остался в прошлом, со своими фантазиями и вечным поиском оправданий. А я шагнула в будущее. С гордо поднятой головой, чувством юмора и чашкой отличного капучино в руке. И, кажется, это было только начало новой, захватывающей главы.
Кофе с Андреем перерос в ужин, ужин — в прогулки по выходным, а прогулки — в странное, забытое ощущение бабочек в животе. Но жизнь — не ромком, где после титров всё идеально. Жизнь — это логистика.
— Мам, а дядя Андрей теперь будет жить с нами? — спросил Паша, ковыряя вилкой котлету. Вопрос прозвучал так буднично, будто он спрашивал, купим ли мы новый коврик в ванную.
— Нет, Паш, — я старалась говорить спокойно, хотя внутри всё сжалось. — Мы просто общаемся. У дяди Андрея свой дом, своя дочка.
— А папа сказал, что дядя Андрей — это «временный заместитель», — вставила свои пять копеек Маша.
Я чуть не подавилась чаем.
— Когда это папа такое сказал?
— Вчера, когда забирал нас из школы. Сказал: «Передайте маме, что заместители долго не держатся, скоро вернется генеральный директор».
Игорь не сдавался. После того позорного суда он затаился на месяц, зализывая раны на даче, но теперь перешел в контрнаступление. Его тактика сменилась с «агрессивного захватчика» на «мудрого патриарха в изгнании». Он звонил детям и тонко, исподтишка, капал им на мозги.
В тот вечер я решила, что пора расставить точки над «i». Андрей пригласил меня на открытие своей выставки — он, оказывается, не просто проектировал дома, но и рисовал невероятные графические эскизы городов.
Выставка проходила в лофт-пространстве на старом заводе. Я надела черное платье-футляр, которое купила на первую зарплату с новой должности (да, меня все-таки повысили до руководителя отдела). Андрей встретил меня у входа, галантный, в темно-синем пиджаке.
— Ты выглядишь потрясающе, Лена. Как главная муза этого вечера.
— Надеюсь, мне не придется позировать верхом на ком-то? — пошутила я.
Мы рассмеялись. Юмор стал нашим секретным языком, кодом, который понимали только мы двое. Но идиллия длилась недолго.
Среди гостей я заметила знакомую фигуру. Игорь. Он стоял у фуршетного стола, набивая рот канапе с лососем, и что-то оживленно доказывал группе молодых девушек. На нем был дорогой костюм, который, правда, немного жал в плечах — видимо, мамины пирожки на даче пошли на пользу его талии, но не гардеробу.
— Что он здесь делает? — прошептала я, чувствуя, как внутри закипает раздражение.
— Кто? — Андрей проследил за моим взглядом. — А, этот любитель конюшен? Я пригласил его.
— Ты что?! — я уставилась на Андрея, не веря своим ушам. — Зачем?
— Лена, спокойствие. Это стратегический ход. Смотри.
Андрей взял меня под руку и повел прямо к Игорю. Бывший муж, увидев нас, поперхнулся тарталеткой.
— О, какие люди! — Игорь попытался изобразить радушие, но крошки на лацкане портили эффект. — Леночка, ты... эмм... похудела? Или это черный цвет стройнит? А это, я так понимаю, твой новый... друг? Архитектор?
— Добрый вечер, Игорь, — Андрей улыбнулся так широко и искренне, что Игорь растерялся. — Рад, что вы пришли. Я как раз хотел обсудить тот проект конюшни. Вы же эксперт в области... эргономики нестандартных помещений.
Девушки вокруг захихикали. Игорь покраснел до корней волос.
— Я... я передумал насчет того проекта, — буркнул он.
— Жаль, — продолжил Андрей, не давая ему опомниться. — А я вот вдохновился вашей идеей. Представляете, я сделал целую серию эскизов под названием «Абсурд в интерьере». Вон там, в углу.
Мы все повернулись. На стене висели графичные, стильные рисунки. На одном из них была изображена роскошная спальня, посреди которой стояло седло на пьедестале, а вокруг — удивленные плюшевые медведи. Название картины гласило: «Терапия эго».
Игорь смотрел на рисунок. Его лицо меняло цвет от пунцового до мертвенно-бледного. Люди подходили, рассматривали, смеялись, обсуждая тонкую иронию автора. Никто, кроме нас троих, не знал реальной подоплеки, но Игорь чувствовал себя голым, как в тот самый день в детской.
— Это... это низко, — прошипел он мне, когда Андрей отошел поприветствовать других гостей. — Выставлять меня посмешищем!
— Игорь, — я взяла бокал шампанского. — Никто здесь не знает, что это про тебя. Андрей превратил твою глупость в искусство. Ты должен гордиться. Ты — муза!
— Я подам в суд за использование моего образа!
— Твоего образа там нет, — парировала я. — Там есть только седло и медведи. Ты ассоциируешь себя с медведем или с седлом?
Игорь злобно сверкнул глазами и, развернувшись, быстро пошел к выходу, задев официанта с подносом. Звон разбитого стекла стал отличным аккомпанементом его уходу.
Андрей вернулся ко мне, довольный.
— Ну как? Не слишком жестоко?
— Идеально, — выдохнула я. — Ты гений. Но зачем ты это сделал?
— Чтобы он понял одну вещь, — Андрей стал серьезным. — Ты больше не его территория. И ты не одна. У тебя есть защита. И эта защита умеет кусаться, прикрываясь искусством.
В этот момент я поняла, что влюбляюсь. Не в архитектора, не в «хорошего парня», а в мужчину, который способен превратить мою драму в победу, не применяя кулаков, а используя интеллект.
Но Игорь был не единственной проблемой. В моей жизни назревал новый кризис, и на этот раз удар пришел оттуда, откуда я не ждала — со стороны моих собственных детей.
Через две недели после выставки Маша и Паша объявили бойкот.
Это началось с мелочей: не хочу кашу, не буду делать уроки, «папа разрешает смотреть планшет до ночи». Но вскоре переросло в открытую конфронтацию.
— Мы хотим жить с папой! — заявила Маша однажды утром, скрестив руки на груди. Ей было всего пять, но упрямством она пошла в свекровь.
— С чего вдруг? — я пыталась сохранить спокойствие, завязывая ей хвостики.
— Папа веселый. Он покупает пиццу. А ты заставляешь убирать игрушки и есть брокколи. И вообще, бабушка сказала, что ты предала семью ради какого-то художника.
Вот оно. «Радио Тамара Петровна» работало на полную мощность. Свекровь, узнав о моем романе (видимо, от Игоря), решила, что я — падшая женщина, и начала обрабатывать внуков во время их визитов.
Ситуация накалялась. Дети стали капризными, Андрей, приходя в гости, натыкался на угрюмые взгляды исподлобья. Однажды Паша даже спрятал ботинки Андрея, и мы полчаса искали их, пока не нашли в стиральной машине (к счастью, не включенной).
— Лена, нам нужно что-то делать, — сказал Андрей, когда мы сидели на кухне после очередной истерики детей. — Они ревнуют. И ими манипулируют.
— Я знаю. Но что? Запретить видеться со свекровью? Игорь подаст в суд за препятствие общению.
— Нет, запрещать нельзя. Нужно действовать хитрее. Клин клином.
— Предлагаешь подкупить их еще большей пиццей?
— Нет. Предлагаю познакомить их с моей дочерью, Катей. Ей тринадцать. Подростки для малышей — это авторитет покруче родителей.
План был рискованным, но терять было нечего. В следующие выходные мы организовали пикник. Катя оказалась девочкой с фиолетовыми прядями в волосах, пирсингом в носу и взглядом, полным вселенской скорби, типичной для пубертата. Я испугалась, что она напугает моих двойняшек.
Но произошло чудо. Катя, увидев Машу и Пашу, вдруг преобразилась.
— О, мелкие! — сказала она. — А у вас Роблокс есть?
Через десять минут они уже сидели кружком на пледе. Катя учила их каким-то модным танцам для Тик Тока, показывала смешные видео и, самое главное, авторитетно заявила:
— Короче, слушайте. Мои предки тоже развелись. Сначала я бесилась. Но потом поняла: два дома — это круто. Двойные подарки на Новый год, двойные дни рождения. И папа у меня норм, он хоть и архитектор, но шарит в мемах. А ваша мама — вообще огонь, она не пилит папу за то, что он разбрасывает носки. Цените момент, мелкие.
Слова тринадцатилетней девочки с фиолетовыми волосами перевесили месяцы пропаганды свекрови. «Двойные подарки» стали решающим аргументом.
Однако Тамара Петровна не сдавалась. Узнав, что дети «перевербованы», она решила нанести личный визит. Явилась она без звонка, в субботу утром, когда мы с Андреем и детьми пекли блины. Вся кухня была в муке, мы смеялись, играла музыка.
Дверной звонок прозвучал как набат. Я открыла дверь и увидела свекровь. Она стояла в дверях как монумент укоризны, сжимая в руках пакет с пирожками.
— Я пришла проверить, как живут мои внуки в этом... вертепе, — заявила она, отодвигая меня плечом.
Она прошла на кухню и замерла. Андрей, в переднике на голое тело (ладно, на футболку, но выглядело это все равно по-домашнему интимно), переворачивал блин. Дети, измазанные вареньем, сидели на столе.
— Боже мой, — выдохнула Тамара Петровна. — Санитарная катастрофа.
— Здравствуйте, Тамара Петровна! — жизнерадостно отозвался Андрей. — Хотите блинчик? С вишней.
— Я не ем мучное, у меня сахар, — отрезала она. — Лена, нам надо поговорить. Наедине.
Мы вышли в коридор.
— Ты губишь детей, — зашипела она. — Какой-то мужик на кухне, дети грязные, режима нет! Игорь страдает! Он похудел на пять килограмм!
— Тамара Петровна, — я вздохнула, чувствуя, как внутри поднимается та самая волна спокойного веселья, которая спасла меня полгода назад. — Игорь похудел, потому что вы перестали кормить его пирогами, а начал бегать за студентками? Ой, простите, за нянями.
— Не смей! — вспыхнула она. — Игорь — святой человек, он ошибся! А ты привела в дом... кого? Архитектора? И что он построил? Собачью будку?
В этот момент из кухни вышел Андрей. Он снял передник.
— Тамара Петровна, — сказал он неожиданно жестким, деловым тоном. — Я построил тот торговый центр, в котором вы покупаете свои любимые ортопедические стельки. И клинику, где вы лечите зубы. А еще я планирую построить для Лены и детей летний домик. И знаете что? Там будет отличная гостевая комната. Для вас. Если вы, конечно, научитесь стучать перед входом.
Свекровь открыла рот, закрыла его, потом посмотрела на Андрея, на меня, на пакет с пирожками в своих руках.
— С вишней, говорите? — вдруг тихо спросила она.
Это была не капитуляция, но перемирие. Андрей сумел найти подход даже к этому танку в юбке. Он не спорил, не оправдывался, а просто показал границы и... предложил блин.
Вечер закончился сюрреалистично: Тамара Петровна сидела на кухне, пила чай (без сахара) и рассказывала Андрею, как правильно выбирать плитку для ванной. Я смотрела на это и понимала: моя жизнь превратилась в сумасшедший дом, но это был самый уютный сумасшедший дом в мире.
Но главный сюрприз ждал впереди. Игорь, поняв, что теряет влияние на всех фронтах, решился на последний, отчаянный шаг. Он решил «спасти» меня от самой себя.
Близился Новый год. Город завалило снегом, пробки достигли десяти баллов, а настроение у всех было истерически-праздничное. Мы с Андреем планировали уехать на каникулы в Карелию — снять домик, кататься на лыжах, жарить маршмеллоу. Дети были в восторге, даже Катя согласилась поехать с нами («Ну, если там будет вай-фай, то ок»).
За два дня до отъезда мне на работу принесли курьерский пакет. В нем лежало письмо и... повестка.
Я вскрыла конверт. Письмо было от Игоря.
«Лена, я знаю, что ты под гипнозом. Этот человек — мошенник. Я навел справки. Он не тот, за кого себя выдает. Я подаю в суд на пересмотр опеки. Я не дам увезти детей в лес к маньяку».
Я перечитала это три раза. «Маньяк»? «Гипноз»? Господи, что он курит?
Я позвонила Жанне Аркадьевне.
— Жанна, у нас проблема. Игорь утверждает, что Андрей — мошенник-гипнотизер.
В трубке послышался знакомый хриплый смех.
— Милочка, твой бывший превосходит сам себя! Сначала иппотерапия, теперь битва экстрасенсов? Приезжай, посмотрим бумаги.
Оказалось, Игорь нанял частного детектива. Какого-то шарлатана, который накопал «компромат». Компромат заключался в том, что Андрей десять лет назад был оштрафован за... незаконную перепланировку собственной квартиры. И еще он состоял в клубе любителей исторической реконструкции (сражался на мечах).
— Ну всё, — сказала Жанна, вытирая слезы смеха. — Это конец. Он рыцарь-джедай и сносит стены. Опаснейший тип.
— Жанна, мне не до смеха. Он хочет запретить выезд детям. Карелия накрывается.
— Спокойно. У меня есть план. Мы пригласим Игоря на «очную ставку». Не в суд, а к медиатору. Завтра.
Встреча состоялась в офисе нейтрального переговорщика. Игорь пришел с толстой папкой «доказательств». Он выглядел торжествующе, как сыщик, раскрывший дело века.
— Вот! — он бросил на стол фото, где Андрей в доспехах машет мечом в парке. — Он агрессивен! Он вооружен холодным оружием! А вот здесь (фото Андрея на стройке в каске) — он явно замышляет что-то незаконное!
Медиатор, пожилой мужчина с видом уставшего философа, посмотрел на фото.
— Игорь Петрович, это фестиваль «Легенды Нормандии». Я там тоже был, я жарил сосиски в костюме монаха. Это делает меня опасным религиозным фанатиком?
Игорь поперхнулся.
— Но... но он перестроил квартиру без разрешения БТИ!
— Игорь, — вмешалась я. — Ты серьезно? Ты пытаешься лишить меня отпуска и детей праздника из-за снесенной перегородки в 2015 году? После того, как сам устроил бордель в детской?
— Я забочусь о безопасности! — взвизгнул он.
И тут дверь открылась. Вошел Андрей. Спокойный, уверенный, в руках он держал небольшую коробку.
— Добрый день. Прошу прощения за опоздание. Игорь, это тебе.
Он поставил коробку перед бывшим мужем.
— Что это? Бомба? — Игорь отшатнулся.
— Открой.
Игорь с опаской приподнял крышку. Внутри лежал... сертификат. Красивый, в золотой рамке.
— Что это? — переспросил он.
— Это оплаченный курс «Управление гневом и основы отцовства». А под ним — путевка. В санаторий «Солнечный путь». На две недели. В Ессентуки.
— Зачем мне это?
— Затем, Игорь, что ты устал, — мягко сказал Андрей. — Ты гоняешься за призраками, тратишь деньги на детективов-неудачников, позоришься. Тебе нужно отдохнуть. Попить водички. Подумать. Если ты заберешь заявление и дашь нам уехать в Карелию, я добавлю к путевке массаж. Лечебный. Не такой, как у тебя с Алисой, а настоящий, спина спасибо скажет.
В кабинете повисла тишина. Игорь смотрел на сертификат. В его глазах боролись гордость, злость и... дикое желание халявы. Санаторий. Ессентуки. Массаж.
— Полный пансион? — буркнул он.
— "Всё включено", — кивнул Андрей.
Игорь молчал минуту. Потом закрыл свою папку с «компроматом».
— Ладно. Дети пусть едут. Но только под расписку, что вернутся целыми.
— Разумеется, — улыбнулась Жанна Аркадьевна, подсовывая ему бумагу.
Когда мы вышли на улицу, падал крупный снег. Я посмотрела на Андрея.
— Ты купил его? Ты просто купил его за минералку?
— Я купил нам спокойствие, Лена. Это лучшая инвестиция. К тому же, в Ессентуках сейчас не сезон, путевка стоила копейки.
Я обняла его прямо на улице, уткнувшись носом в его шарф.
— Ты невероятный.
...Карелия встретила нас морозом и сказочным лесом. В новогоднюю ночь мы сидели у камина. Дети (мои двое и Катя) играли в настольные игры, споря и хохоча. Мы с Андреем пили глинтвейн.
— Знаешь, — сказал он, глядя на огонь. — Я тут подумал. Тот проект конюшни в спальне... А ведь в нем что-то было.
Я напряглась.
— Андрей?
— Шучу! — он рассмеялся, обнимая меня. — Но вот построить большой дом, где у каждого будет своя комната, а у нас — огромная терраса для завтраков... Как ты на это смотришь?
Я посмотрела на него, на детей, на отблески огня на бревенчатых стенах. Вспомнила "иппотерапию", суд, свекровь с пирожками, рыцарские доспехи. Весь этот абсурдный, сложный, смешной путь, который привел меня сюда.
— Я смотрю на это положительно, — ответила я. — При условии, что на террасе не будет никаких ковров с картой мира.
— Договорились.
Телефон звякнул. Пришло сообщение от Игоря. Фотография: он в белом халате сидит с кислородным коктейлем в руке, лицо расслабленное и глупое. Подпись: «Водичка — огонь. Няни тут, кстати, строгие, не забалуешь. С Новым годом!».
Я показала фото Андрею. Мы чокнулись бокалами.
— За фарс, который превращается в счастье, — сказала я.
И это был лучший тост в моей жизни. История с изменой не просто закончилась. Она стала фундаментом для чего-то настоящего, прочного и, главное, веселого. Ведь если ты умеешь смеяться над проблемами, они перестают быть проблемами. Они становятся просто сюжетом для хорошего рассказа. Или для тоста в новогоднюю ночь.
