Поезд тронулся, постепенно набирая скорость. За окном мелькали деревья, деревни, полустанки.
Что-то тоже мелькало в голове — такое, что Таня никак не могла ухватить. То ли что-то не сделала, то ли не взяла.
«Да ну, ерунда какая-то», — отмахнулась она от навязчивых мыслей. — «Вечно сама себя накручу и переживаю».
Вечерело. В мелькающих домишках светились окна.
«Вот бы так… дом, семья — и никуда не уезжать. Устала», — подумала Таня.
Укрывшись колючим одеялом, она, укачиваемая поездом, уснула.
***
Тропинка ко двору была аккуратно вычищена. Таня открыла калитку и вошла. Ну надо же…
Всё как она помнит: огромный тополь, почтовый ящик, скамейка. В окнах — тёплый, чуть ли не сказочный свет. И будто бы её ждут.
Она несмело открыла дверь. Та скрипнула, впуская вместе с гостьей клубы мороза.
— Кто к нам пришёл? Дед, посмотри.
Таня обомлела.
Этот голос она узнала бы из тысячи.
— Бабулечка… это я.
Дед, обнимая её, гладил непослушные кудри и никак не мог поверить:
— Танюшка приехала… А мы с бабкой думали, что никого не будет. Самим придётся на ту ёлку ряженую смотреть.
— Ой, да скажешь тоже, — фыркнула бабушка. — Сам припёр её с чердака, сказал: «Наряжай. Вдруг кто приедет». Петровна обещала, но у неё спину прихватило.
Татьяна смотрела на родных и не могла поверить своим глазам. Вот они — живые перед ней. Может, не совсем здоровые, но они.
— А родители?
— То ты своих родителей не знаешь? У отца отпуск, вот и поехали на море.
— Ну понятно всё с ними…
— Проходи в дом, — сказала бабушка. — Сейчас стол накроем.
— Это хорошо, это прекрасно… А я на свой пост! — сказал дед и бодро ушуршал куда-то.
— Ба, куда это он?
— Куда-куда… к телевизору. Отец твой к Новому году новый привёз. Сказал: «Хватит плоскогубцами каналы переключать».
Казалось, в комнатах всё осталось как раньше. Как тогда.
Даже радио на стене. И алоэ на окне.
И запах… тот самый запах родного дома.
На журнальном столике лежали клубки и спицы.
— Бабуль, ты ещё вяжешь?
— Только если пряжа светлая, а так — глаза не видят. Хотела вам с Леной носки связать, да всё руки не доходят. Но свитер тебе довязала ещё в ноябре.
Взгляд упал на портрет на шкафу: родители, Таня и сестрёнка Лена, очень похожая на отца.
Вот только у нашей героини был брат, Антошка, младше её на девять лет. А тут — сестра, которую она так хотела.
Бабуля споро расставляла тарелки. Дед смотрел «Новогодний огонёк». Хотелось впитать в себя всю эту атмосферу уюта и счастья.
— Бабуль, дед… я так скучала, — начала она неуверенно. — Вы даже не представляете как. Я мечтала здесь побывать. Пройти по комнатам, посидеть у печки… Дед, помнишь, ты тыкву в печке запекал? Может… давай завтра сделаем, а?
Старики переглянулись, глядя на внучку с любовью.
— Да что хочешь запечём: хоть тыкву, хоть луну, хоть целого слона.
— И мы тоже скучали. И не верили, когда нам сказали, что ты замуж сбежала молчком в какую-то Австралию.
— Ни разу не поверили, — поддакнул дед. — Но бочку корвалола выпили.
— Ну хватит грустить, — бабушка вытерла слёзы. — С Новым годом вас, мои дорогие. С новым счастьем.
***
— Девушка, просыпайтесь. Ваша станция.
— Какая станция?..
— Тридцать первое декабря.
— Что?
— Станция ваша. Дрыхнут так, что и не разбудить! — проводница цокнула языком и пошла дальше.
За окном мелькали дома, светясь гирляндами и уютом.
Приснилось это ей или нет — было совсем не важно.
Важно другое…
Совсем другое.
Пушистый свитер из светлой пряжи делал девушку похожей на Снегурочку и, глядя на неё, хотелось верить в чудеса…
Такие, в которых Вселенная стирает грань между параллельными мирами. Пусть всего лишь один единственный раз.