– Андрей, скажи мне, пожалуйста, что у нас в спальне взорвалась граната. Или что нас ограбили, но воры были очень странными – они не вынесли технику, а просто решили поиграть в «пятнашки» нашим шкафом.
Ирина стояла в дверном проеме, не в силах переступить порог собственной квартиры. Сумки с продуктами оттягивали руки, но она не чувствовала их тяжести. Весь мир сузился до одной точки – распахнутой двери в спальню, откуда открывался вид на катастрофу.
Андрей, ее муж, выглянул из кухни с виноватым видом. В руках он держал надкушенный бутерброд, а в глазах читалась паника школьника, которого застукали за курением.
– Ириш, ну ты только не кричи сразу, ладно? – начал он, осторожно приближаясь. – Мама заезжала днем. Пока мы на работе были.
– Я вижу, что мама заезжала, – ледяным тоном отозвалась Ирина, проходя в коридор и с грохотом опуская пакеты на пол. – Я даже чувствую. Пахнет ее любимой «Красной Москвой» и валокордином. Андрей, почему наша кровать стоит изголовьем к окну? Мы же специально заказывали плотные шторы, чтобы свет не бил в глаза по утрам. А теперь что?
Она прошла в спальню. Зрелище было удручающим. Огромная двуспальная кровать, которую они с таким трудом выбирали полгода назад, теперь перегораживала комнату по диагонали, упираясь изголовьем в подоконник. Тяжелый дубовый комод, стоявший раньше у стены, теперь был придвинут вплотную к двери, так что входить приходилось бочком. Туалетный столик Ирины, ее личное пространство с кремами и духами, был задвинут в самый темный угол, а на его месте красовалась старая напольная ваза, которую свекровь пыталась им всучить еще на свадьбу.
– Тамара Павловна решила, что так будет лучше? – Ирина обернулась к мужу. Голос ее дрожал от сдерживаемого бешенства. – Она что, двигала эту мебель одна? Комод весит сто килограммов!
– Ну... не одна, – Андрей почесал затылок. – Она соседа позвала, дядя Пашу с третьего этажа. Сказала ему, что это сюрприз для нас.
– Сюрприз?! – Ирина почувствовала, как к горлу подкатывает ком. – Андрей, это не сюрприз. Это вторжение. Мы просили ее полить цветы. Один раз. Потому что мы уезжали на выходные на турбазу. Мы не просили делать перестановку!
– Ир, она объяснила, – затараторил муж, пытаясь сгладить углы. – Она сказала, что у нас все стояло не по фэн-шую. Что потоки энергии Ци застаиваются в углах, поэтому мы... ну, поэтому ты часто болеешь и на работе устаешь. А если спать ногами к двери, то энергия утекает. Она хотела как лучше, правда. Говорит, всю спину сорвала, пока двигали.
– Ах, она спину сорвала! – Ирина всплеснула руками. – А то, что она мне жизнь ломает, это ничего? Андрей, это моя спальня. Моя и твоя. Не ее. Я не хочу просыпаться и видеть перед носом батарею! Я не хочу протискиваться между комодом и косяком!
Ирина подошла к комоду и провела пальцем по столешнице.
– И посмотри на пол! – вскрикнула она, указывая вниз. – Паркет! Они поцарапали паркет! Тут глубокая борозда!
Андрей присел на корточки, разглядывая царапину.
– Да, неприятно... Но можно мастикой затереть. Ириш, ну не заводись. Мама старый человек, у нее свои причуды. Она искренне верит в эту энергетику. Она позвонила мне час назад, такая счастливая, говорит: «Андрюша, вы теперь спать будете как младенцы, я там все каналы открыла». Ну не могу же я ей сказать: «Мама, ты все испортила»? Она обидится, давление подскочит, скорую вызывать придется.
Ирина смотрела на мужа и понимала, что он снова выбирает путь наименьшего сопротивления. Ему проще потерпеть неудобства, чем расстроить маму. Но Ирина терпеть не собиралась.
– Значит так, – твердо сказала она. – Сейчас мы ужинаем. А потом ты, Андрей, берешь и возвращаешь все как было.
– Ир, ну ты чего? Время девять вечера. Я устал, я на работе отчет сдавал. Давай до выходных оставим? Поспим пару дней так, вдруг и правда удобно?
– Нет. Я не лягу спать в этой баррикаде. Если ты не хочешь двигать, я буду двигать сама. Прямо сейчас.
Она решительно схватилась за край тяжелой кровати. Андрей вздохнул, поняв, что бунт подавить не удастся, и подошел помогать.
Возня с мебелью заняла два часа. Они пыхтели, ругались, когда комод не проходил в проем, Андрей отдавил себе палец, Ирина сломала ноготь. Когда все вернулось на свои места, сил не осталось даже на душ.
– Ключи, – сказала Ирина, падая на подушку.
– Что? – не понял Андрей, уже проваливаясь в сон.
– Забери у нее ключи. Завтра же.
– Ир, ну это уже перебор. Ключи у нее на всякий случай. Вдруг трубу прорвет, или мы ключи потеряем, или... ну мало ли что. Она же мать. Нельзя так.
– Андрей, «всякий случай» – это пожар или наводнение. А не перестановка мебели по фэн-шую без ведома хозяев. Я не чувствую себя в безопасности в собственном доме. Я боюсь прийти домой и обнаружить, что она переклеила обои, потому что старые «блокируют чакру богатства».
– Я поговорю с ней, – пообещал Андрей. – Строго поговорю. Скажу, чтобы без спроса ничего не трогала. Но ключи отбирать не буду, это унизительно.
Ирина промолчала. Она знала, что разговор ничего не даст. Тамара Павловна слышала только то, что хотела слышать.
Утро началось с головной боли. Ирина ушла на работу, не выспавшись. Весь день она дергалась от каждого звонка, ожидая новостей от свекрови. Но телефон молчал.
Вечером Тамара Павловна нагрянула лично. С пирожками и оскорбленным видом. Ирина как раз нарезала салат, когда в дверь позвонили. У нее был свой ключ, но она, видимо, решила соблюсти приличия.
– Здравствуй, Ирочка, – свекровь вошла в кухню, распространяя вокруг себя аромат выпечки и неизменных духов. – Андрюша еще не пришел? А я вот пирожков с капустой напекла. Вы же, молодежь, на одних полуфабрикатах сидите, желудки портите.
– Спасибо, Тамара Павловна, – сдержанно ответила Ирина. – Чай будете?
– Буду. Только не этот твой, зеленый, от него давление падает. Нормальный черный завари.
Свекровь уселась за стол, оглядывая кухню хозяйским взглядом.
– А что это у вас тюль такой серый? Давно не стирала?
– Это цвет «мокрый асфальт», Тамара Павловна. Дизайнерский лен.
– Мрачно, – припечатала свекровь. – Как в склепе. Надо веселенькое что-то повесить, желтенькое или в цветочек.
Ирина сжала рукоятку ножа чуть сильнее, чем следовало.
– Тамара Павловна, я хотела поговорить насчет вчерашнего. Насчет спальни.
Свекровь тут же поджала губы, ее лицо приняло выражение мученицы.
– А что говорить? Я уже поняла. Андрюша мне звонил, сказал, что тебе не понравилось. Я, старая женщина, надрывалась, хотела помочь, душу вложила, а вы... Вернули все обратно в застойную зону!
– Тамара Павловна, это наша спальня. Нам так удобно. Пожалуйста, больше не трогайте мебель в нашей квартире. И вообще, не нужно ничего менять без нашего ведома.
– Вот благодарность! – свекровь всплеснула руками. – Я же добра желаю! Вы пять лет живете, детей нет. А почему? Потому что кровать стоит в секторе смерти! Я в журнале читала, там умные люди пишут. Я хотела внуков понянчить, пока жива, а ты... Эгоистка ты, Ира. Только о своем комфорте думаешь.
– При чем тут дети и сектор смерти? – Ирина почувствовала, как начинают гореть щеки. Тема детей была больной, и свекровь прекрасно об этом знала, но била в самое уязвимое место. – Мы сами разберемся со своей жизнью.
– Разберетесь вы! Я вижу, как вы разбираетесь. Андрей ходит зеленый, у тебя глаза потухшие. Это все энергетика плохая. Я еще хотела ковер принести, свой, персидский, красный. Он бы всю дурь из комнаты вытянул. Завтра принесу.
– Не надо никакого ковра! – почти крикнула Ирина. – Тамара Павловна, я серьезно. Не надо ничего приносить, переставлять или выбрасывать.
В этот момент хлопнула входная дверь, вернулся Андрей.
– О, мама! Привет! А что за шум, а драки нет? – он попытался улыбнуться, чувствуя напряжение в воздухе.
– Привет, сынок, – свекровь тут же сменила тон на жалобный. – Да вот, Ира меня отчитывает, как девчонку. Говорит, не лезь, старая, в нашу жизнь. А я ведь просто ковер хотела подарить...
– Мам, ну Ира не так сказала, – Андрей подошел, поцеловал мать в щеку. – Просто мы привыкли к своему порядку. Давай пить чай.
Конфликт вроде бы замяли. Пирожки съели, чай выпили. Уходя, Тамара Павловна задержалась в прихожей.
– Ладно, живите как хотите, – бросила она. – Потом сами прибежите, когда совсем плохо станет. Но я не злопамятная.
Ирина выдохнула только когда за свекровью закрылась дверь.
– Видишь? – сказал Андрей. – Она все поняла. Больше не будет.
Прошла неделя. Ирина немного успокоилась. Царапину на паркете замазали воском, комод стоял на месте, и жизнь, казалось, вошла в привычную колею.
В пятницу у Ирины на работе случился аврал, и она отпросилась уйти пораньше, чтобы доделать отчет дома в тишине. Андрей должен был вернуться только к вечеру.
Она открыла дверь своим ключом и сразу услышала странный звук. Жжужание. Как будто работал пылесос. Но не их современный тихий робот, а старый, мощный зверь.
Ирина тихо прошла по коридору. Дверь в спальню была приоткрыта.
Посреди комнаты стояла Тамара Павловна. Она была в домашнем халате (видимо, принесла с собой) и командовала каким-то незнакомым мужиком в комбинезоне.
– Вот сюда сверлите, да, повыше! – указывала она пальцем на стену над изголовьем кровати. – Тут иконы будут висеть, святой угол сделаем. А то срамота одна, никаких святынь в доме.
Кровать снова была развернута. Но самое страшное было не это. Шторы – те самые, плотные, цвета графита, которые Ирина обожала, – валялись на полу. А на окне висело нечто желтое, в веселенький подсолнух, явно купленное на рынке за копейки.
– Что здесь происходит? – голос Ирины прозвучал тихо, но так жутко, что мужик с дрелью чуть не выронил инструмент.
Тамара Павловна обернулась.
– Ой, Ирочка! А ты чего так рано? Мы не успели закончить. Вот, мастер пришел гардину поправить, а то ваша хлипкая была. И шторки я новые купила, посмотри какая прелесть! Солнышко в доме!
Ирина посмотрела на стену. В идеально ровных, дорогих обоях зияли две свежие дырки от дюбелей. Пыль от сверления сыпалась прямо на подушки.
– Уходите, – сказала Ирина мужчине.
– Хозяйка, мне заплатить бы... – начал было он.
– Я сказала – вон! – рявкнула она так, что мужик, подхватив чемоданчик, бочком выскользнул в коридор.
– Ира! Ты что людей пугаешь? – возмутилась свекровь. – Я же договорилась, он мне скидку сделал!
Ирина медленно подошла к свекрови. Внутри нее бушевал такой ураган, что руки, наоборот, стали ледяными и совершенно спокойными.
– Тамара Павловна, положите ключи на комод.
– Что? – свекровь округлила глаза. – Какие ключи?
– Ключи от нашей квартиры. Прямо сейчас.
– Ты с ума сошла? Я мать! Я имею право приходить к сыну! Я тут уют навожу, пока ты на работе пропадаешь! Шторы эти твои траурные сняла, постирать хотела, да увидела, что они совсем никуда не годятся. Выбросила я их. В мусоропровод.
– Вы выбросили мои шторы? – Ирина почувствовала, как темнеет в глазах. – Шторы за сорок тысяч рублей?
– Да хоть за миллион! Они депрессию вызывают! Я спасаю вашу семью! Андрей мне еще спасибо скажет!
– Ключи, – повторила Ирина, протягивая ладонь. – Или я вызываю полицию и пишу заявление о незаконном проникновении и порче имущества. И поверьте, я это сделаю. Мне плевать, что вы мать. Вы ведете себя как варвар.
Тамара Павловна задохнулась от возмущения. Она хватала ртом воздух, лицо ее пошло красными пятнами.
– Да как ты смеешь... Да я Андрею... Да ноги моей здесь больше не будет!
– Вот именно. Ноги не будет. Ключи.
Свекровь дрожащими руками порылась в кармане халата, достала связку и швырнула ее на пол, прямо под ноги Ирине.
– На! Подавись! Змея! Пригрел Андрей на груди гадину! Я прокляну эту квартиру, вы тут счастья не увидите!
– Переодевайтесь и уходите. Халат свой заберите.
Свекровь, бормоча проклятия, сорвала с себя халат, оставшись в своем платье, скомкала его и сунула в сумку. Она вылетела из квартиры, хлопнув дверью так, что задрожали стены.
Ирина осталась стоять посреди разгромленной спальни. Дырки в стене смотрели на нее как пустые глазницы. Желтые подсолнухи на окне издевательски скалились.
Она подняла ключи с пола. Крепко сжала их в кулаке, до боли. Потом села на кровать, прямо на строительную пыль, и заплакала. Не от обиды, а от бессилия.
Когда Андрей вернулся домой, он застал жену сидящей на кухне с бокалом вина. В спальне был относительный порядок – кровать Ирина сдвинуть одна не смогла, но шторы (те самые, желтые) сорвала и бросила в угол.
– Ир, что случилось? Мама звонила, рыдает, говорит, ты ее выгнала, чуть ли не с лестницы спустила...
Ирина молча положила перед ним связку ключей.
– Твоя мама выбросила наши шторы в мусоропровод. Она просверлила дыры в стене. Она привела чужого мужика в нашу спальню, пока нас не было.
Андрей побледнел. Он прошел в спальню, увидел дыры, увидел желтую тряпку в углу.
– Шторы... те, блэкаут? Выбросила?
– Да. Потому что они «вызывают депрессию». Андрей, я отобрала у нее ключи. И я предупреждаю: если ты дашь ей дубликат, или если ты пустишь ее в этот дом без меня, я соберу вещи и уйду. Я не шучу. Это был последний раз.
Андрей сел на край кровати, опустив голову в руки.
– Я не знал, что она настолько... Я думал, она просто ковер хотела...
– Она не ковер хотела, Андрей. Она хочет контролировать. Она хочет, чтобы здесь все было так, как она скажет. Она не считает меня хозяйкой, а тебя – взрослым мужчиной. Мы для нее дети неразумные, которых надо учить жить, даже если они сопротивляются.
Андрей молчал долго. Потом встал, подошел к Ирине и обнял ее.
– Прости меня. Я идиот. Я должен был сразу поставить ее на место.
– Должен был, – согласилась Ирина, не отстраняясь. – Но теперь это сделала я. И я стала для нее врагом номер один. Ты готов к этому? Она будет капать тебе на мозги каждый день.
– Пусть капает. Я куплю новые шторы. И замажу дырки. И... Ир, давай замок сменим? На всякий случай. Вдруг она успела сделать копию?
Ирина удивленно посмотрела на мужа. В его глазах впервые за долгое время она увидела решимость.
– Давай, – улыбнулась она слабо. – И сигнализацию поставим. От злых духов и добрых намерений.
Следующие два месяца были сложными. Тамара Павловна ушла в глухую оборону. Она звонила Андрею и картинно хваталась за сердце в трубку, рассказывала всем родственникам, какая невестка у нее мегера, как она выставила бедную пожилую женщину на улицу. Родственники звонили Андрею, пытались вразумить.
Но Андрей держался. Вид просверленной стены и выброшенных любимых вещей жены отрезвил его лучше любых разговоров. Он вежливо, но твердо отвечал матери: «Мама, ты перешла черту. Когда будешь готова извиниться и принять наши правила – приходи в гости. По звонку. Как все нормальные люди».
Сначала свекровь бросала трубку. Потом начала плакать. Потом, спустя полгода, впервые попросилась прийти на день рождения сына.
– Только Ире скажи, чтобы не злилась, – буркнула она по телефону.
В день рождения она пришла тихая, смирная. Принесла торт. Оглядела квартиру. Заметила новые шторы (синие, еще плотнее прежних), заметила, что кровать стоит так, как удобно Ирине. Поджала губы, хотела что-то сказать про темный цвет, но посмотрела на Ирину, которая спокойно резала хлеб, и промолчала.
– Хороший торт, Тамара Павловна, – сказала Ирина, разливая чай.
– Старалась, – вздохнула свекровь. – А ключи... может, вернете? Я ведь мало ли что...
– Нет, мама, – ответил Андрей, накрывая руку жены своей ладонью. – Ключи у нас есть. А вы – гостья. Самая дорогая, любимая, но гостья.
Тамара Павловна покачала головой, вздохнула тяжко, но спорить не стала. Поняла, что в этот раз «энергия Ци» оказалась бессильна против железной воли невестки и нового замка на входной двери.
А спать они действительно стали лучше. Может быть, потому что кровать стояла правильно, а может быть, потому что никто больше не дышал в затылок призраком непрошенных советов. Дом снова стал крепостью, и ключи от этой крепости были только в надежных руках.
Спасибо, что дочитали эту историю до конца. Буду рада вашим лайкам и подписке, чтобы не потеряться в ленте.