Квартира матери Виктора пахла безнадежностью. Это был сложный, въедливый дух, который невозможно вытравить проветриванием: смесь корвалола, пыльных ковров, которые не видели снега с девяностых годов, и жареного лука, въевшегося в виниловые обои намертво. Виктор морщился каждый раз, переступая порог, но идти ему было некуда. Прошел месяц с той встречи на лестничной клетке, когда перед его носом захлопнулась дверь в прошлую жизнь. Месяц, который Виктор провел в яростных попытках найти справедливость, как он её понимал. Он сидел на узкой кухне, застеленной липкой клеенкой в мелкий цветочек, и перебирал пожелтевшие бумаги. Перед ним стояла чашка с отбитой ручкой — мать, пережившая дефицит, никогда ничего не выбрасывала. — Витя, ты опять куришь в форточку? — донесся из комнаты скрипучий голос. — Тянет же! У меня бронхи слабые! — Я не курю, мам, — огрызнулся Виктор, нервно теребя край бумажного листа. — Я документы ищу. Чеки. Он искал доказательства. Доказательства того, что он не просто «кв
Публикация доступна с подпиской
Доступ к продолжению рассказов