Невозможное, когда то в прошлом, теперь, возможно. И не только реально возможно, но и, более того, теперь, может быть действительно. И иначе, теперь, невозможное, возможно станет реально возможным, и затем действительным, в будущем. Просто и не просто потому, что таково само относительное будущее, что если реально возможно, то скорее действительно и необходимо, то есть, может быть, в известном смысле, прошлым. Более того, теперь, действительное может стать, лишь реально возможным и затем лишь возможным и более того, ещё затем, невозможным. Просто и не просто оказавшись прошлым, которое теперь, не вернуть, в виду действительности. Таковы возможные итерации модальностей в виду времени и во временной логике. То, что стало возможным стало таким, тем не менее, благодаря действительности, реальности, и, надо сказать, необходимости. То есть, необходимость таким же образом впереди, словно и невозможное. Коль скоро, то, никогда не могло бы стать, превратиться, реализоваться, мол, сначала возможным, после реально возможным, а затем действительным без необходимости. Ту действительность, которую невозможное всякий раз застаёт, прежде чем превратиться в реальную возможность, а затем в действительность, не обойти. Просто и не просто потому, что могут быть преходящие необходимости. Что и оказываются, кроме прочего, всякий раз условиями возможности для реализаций нового невозможного. Может быть. То есть, на большом интервале нет ничего кроме необходимости? Отнюдь. То есть, на том же большом интервале исторического времени развёртывания видимой Вселенной, биологической эволюции и социальной истории, множество раз было так, что прежние необходимости обходились. Так, что со временем, без них оказывалось возможным обходиться. Коль скоро, такие оказывались преходящими необходимостями. Была ли это наука и техника, обычаи или обряды, социальные установления, того или иного рода. Разница в направлениях, ближайшим образом, всякий раз оказывалась в том, что прежние необходимости, становясь невозможными, условно легче и проще реализуются, пусть, и скорее, как случайные, словно реальные возможности, и затем действительности, чем те невозможности, которые ещё никогда не были действительными. Так, что эти лёгкость и скорость, если ни общность и необходимость, иногда, если ни всегда, и отличают одни от других. Можно и теперь использовать прежние операционные системы, скажем Windows 95, 98, но скорее по случаю и частным образом. Тем не менее, может быть непредсказуемое прошлое, в котором остались бывшие действительности. Что оказывается немыслимым до соответствующих открытий и предсказаний. То ли, в виду известного рода социально политического сокрытия в прошлом, то ли в виду времени, энтропии, то ли в виду изменения парадигм в физике, и в целом, в науке и технике. Более того, коль скоро, можно в известном смысле признать, что физика, во всяком случае, неорганики, занимается, скорее, только прошлым, в виду событий эволюции и социально политической истории. То все предсказания теорий физики неорганической материи касаются только прошлого. В этом смысле, все будущие такие физики станут рассказывать о прошлом и в известном смысле предсказывать такое. Иначе, коль скоро, бытие может быть синонимом материи, а неорганическая материя часть такой, то и такая часть, словно бытие и его история могут быть всегда уже впереди любой социально политической истории, словно, в том числе, и множественное многообразие неорганической материи. Или во всяком случае та, может быть релевантна любой такой социально политической истории, в виде необходимости. Тем не менее, потенцией будущего являются, скорее, пустоты прошлого и градиенты. Известного рода невозможности. Так, ни звезды, ни светлая материя, ни пыль, это, в известном, предельном смысле, изначальная потенция интеллекта, но превосходящая все по объёму и масштабу, пустота невидимой материи. Просто и не просто потому, что эта пустота оказывается неким образом потенцией чего бы то ни было иного. Словно и невозможностью такого. И конечно, что ещё так образно может быть подобно ничто сознания, в отношении в себе бытия материи, в виду чёрного квадрата. Впрочем, вопрос: почему вакуум чёрный? - может быть таким же каверзным, как и когда то вопрос, почему небо ночью не сияет светом, словно днём. Почему ни прозрачный? И ближайший ответ, видимо, состоит в том, что на больших объёмах вакуум не пуст, это и создаёт постепенно сгущающийся до чёрного, прозрачно серый. Может быть. Но на фото космонавтов с орбитальных станций вакуум чёрный, просто и не просто, сразу же. В отличие от лабораторных условий на Земле, в которых разряженная пустота, просто и не просто, прозрачна. Если укажут на масштаб, разницу между лабораторными условиями на Земле и ситуацией открытого космоса на орбите планеты, то возможно, вакуум не просто на весьма больших масштабах, скажем в миллионы или даже в миллиарды световых лет не пуст, но просто не пуст. Не пуст на расстоянии в 500- 1000 км от Земли. Но ведь вакуум пуст. Второй ответ, таким образом, может состоять в ограниченности восприятия и соответствующих средств объективно фиксации, приспособленных для такого восприятия, взращённого, в специфических условиях планеты. Может быть. И все же, пустота, это ближайшим образом, неопределённость, или ближайшее к такой, но та не может иметь цвет. Пусть бы и пустота, на больших масштабах могла бы складываться в некую поверхность, что не может не иметь такой. Иначе говоря, пористость материи, это условие и возможность складывать масштабы фракталами и фрактально, кортежами складок и складками кортежей. Отчасти именно поэтому то, что может и наиболее интересует здравый смысл, как и власть, коль скоро, в известном смысле, это может быть одно и то же, во всех таких размышлениях, так это фильтры, что допускают до реальных возможностей не все из невозможных. Действительно, почему бы ни сократить невозможное и случайное до возможности, противопоставив, или, просто и не просто, отличив возможность от необходимости и только. Словно это делается во всех системах модальных логик. И иначе, настаивать на том, что возможность противоположна не необходимости, но действительности, реальности. Воспроизводя таким образом, проблему единого во многом, что включала в себя различие вещей от идей и идей от идей, и самих этих отличий и тождеств? Можно. Но всякий раз, когда что либо подобное станет происходить, явно, что какие то фильтры окажутся в игре. Действительно, разве не разыгрываются такие, даже в сериале "Очень странные дела". Иначе говоря, явно, что не все что угодно (anything goes) может идти на экране, ни смотря на то, что идёт очень многое. И иначе, необходимое ни такого всякий раз, одно и то же, чтобы ни случилось. В силу известного рода поэтики невозможное должно быть великим и могущественным, но ни не преодолимым для человека. Иначе, оно становится, или тоскливо скучным, или просто скучным, если банально, как вынужденное использование 95. -й , или не достойным восхищения, словно состояние, когда все возможно, словно в счастливом сне. Особенная физика, как и свойственное правдоподобие, поэтому присутствует во всех фантастических фильмах, фэнтези и компьютерных играх. В последних, впрочем, отчасти, и по необходимости аппаратного обеспечения. Петь оды труду, это наше бремя и ахиллесова пята. Тем не менее, парадокс пустоты, в том, что может идти и идёт, едва ли ни все что угодно, что резвиться в такой, и в то же время, это самая непроходимая из всех непроходимостей, апорий и препятствий, необходимость, самая глубокая яма, тюрьма, ни смотря ни на что. Ни случайно поэтому, пусть бы и подобие могло бы быть и было очень далёким, солипсизм, в философии был одновременно, и жупелом, и заключением.
"СТЛА"
Караваев В.Г.