Есть вещи, которые не купишь за миллионы. Например, возможность вернуться в прошлое и переписать семейную историю заново. Или хотя бы позвонить отцу, не боясь, что разговор окажется на первых полосах таблоидов на следующее утро.
Меган Маркл сейчас стоит перед выбором, который не позавидуешь никому, лететь на другой конец света к человеку, который предал её доверие в самый важный момент жизни, или остаться там, где она есть, защищая себя и свою семью от очередной порции публичного унижения.
2018 год. Весь мир замер в ожидании королевской свадьбы. Американская актриса выходит замуж за британского принца сказка, которую режиссёры Голливуда сочли бы слишком предсказуемой. Но в последние дни перед церемонией сказка дала трещину.
Томас Маркл, отец невесты, был пойман на постановке фотографий для папарацци. Не просто сфотографировался случайно , а именно организовал съёмки, где он якобы "готовится к свадьбе дочери": читает книги о Британии, подбирает костюм, смотрит фотографии Меган в интернете. Всё это было срежиссировано и продано изданиям.
Представьте, что чувствует невеста за несколько дней до самого важного события в жизни, когда узнаёт, что собственный отец торгует её историей. За деньги. Публично.
С того момента Меган не разговаривала с Томасом. Шесть лет полного молчания. Никаких звонков, никаких встреч, никакого контакта.
А теперь перенесёмся в настоящее. Томас Маркл, 80 лет, живёт с серьезными проблемами на Филиппинах
Старик даёт интервью газете. В нём он говорит то, что многие отцы говорят слишком поздно: " Я хочу встретиться с её детьми принцем Арчи и принцессой Лилибет. И с её мужем, Гарри".
Слова, которые могли бы растопить любое сердце. Если бы за ними не стояла история предательств, интервью таблоидам и постоянных публичных выпадов против собственной дочери.
Потому что Томас не просто замолчал после скандала 2018 года. Он продолжал говорить. И говорить. И говорить. Каждое интервью новая порция грязи, новые обвинения, новые "разоблачения" Меган и её жизни с Гарри.
По имеющимся данным, Меган отправила отцу письмо. Оно было доставлено ему . Что в нём написано тайна. Прощение? Слова утешения? Или просто формальное признание его состояния?
Дженни Бонд, бывший королевский корреспондент BBC и один из самых уважаемых экспертов по британской монархии, комментирует ситуацию с осторожностью человека, который видел слишком много королевских драм:
"В семьях всё непросто. Никто из нас на самом деле не знает, что произошло между Меган и её отцом, но это очень печальная ситуация, когда дочь не может просто взять и позвонить отцу".
Не может просто взять и позвонить. Казалось бы, что проще? Набрать номер. Сказать "привет, папа". Спросить, как он себя чувствует.
Но когда каждый твой разговор с родственником может оказаться записан, транскрибирован и продан прессе , звонок перестаёт быть простым звонком. Это становится потенциальным оружием против тебя.
"Филиппины находятся далеко от Монтесито", — констатирует Бонд. Технически это около 20 часов полёта с пересадками. Но настоящее расстояние измеряется не милями.
Представьте, что Меган садится в самолёт. Летит через полмира. Приходит к нему. Обнимает отца. Плачет. Может быть, прощает.
А на следующий день Томас или его сын Томас Маркл-младший, который тоже специализируется на интервью о "плохой Меган" даёт очередное интервью. "Она приехала, но было холодно". Или "Она отказалась извиниться". Или "Она привезла детей, но не дала мне нормально с ними пообщаться".
Любой жест может быть перевёрнут, любое слово процитировано в неправильном контексте, любое молчание интерпретировано как высокомерие.
Бонд формулирует чётко: "Она также будет настороже, потому что, похоже, её отец и брат намерены изложить свою версию событий. Поэтому перед любой встречей нужно будет заручиться их доверием и поддержкой".
Доверие и поддержка. Две вещи, которые должны быть в семье по умолчанию, но в случае клана Маркл стали редким товаром, который нужно специально оговаривать.
Что это означает на практике? Вероятно, некое соглашение: никаких интервью после встречи. Никаких "эксклюзивов". Никакого выноса сор из избы на публику. Конфиденциальность как базовое условие для воссоединения.
Но можно ли верить человеку, который уже нарушал доверие? Можно ли надеяться, что человек, который годами зарабатывал на публичной критике дочери, вдруг остановится?
Принц Арчи, 5 лет. Принцесса Лилибет, 3 года. Двое детей, которые даже не знают, как выглядит их дедушка по материнской линии. Не в лицо, не в жизни только, возможно, на фотографиях, если Меган вообще показывает им.