Сто мужчин и одна девушка / One Hundred Men and a Girl. США, 1937. Режиссер Генри Костер. Сценаристы: Ханс Крели, Брюс Мэннинг, Чарльз Кенион. Актеры: Дина Дурбин, Адольф Менжу, Элис Брэйди, Юджин Паллет, Миша Ауэр и др. Прокат в СССР – с 8 апреля 1940. 17,1 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Режиссёр Генри Костер (1905-1988) получил известность в Европе, поставив знаменитые развлекательные фильмы «Петер» (1934) и «Маленькая мама» (1935), а затем сделал весьма успешную карьеру в Голливуде («Сто мужчин и одна девушка», «Жена епископа», «Побег» и др.).
В музкомедии «Сто мужчин и одна девушка» героиня Дины Дурбин хочет помочь своему отцу — ныне безработному музыканту снова вернуться в оркестр…
Как и другие картины с участием Дины Дурбин, попавшие в советский кинопрокат, комедия «Сто мужчин и одна девушка» пользовалась немалым успехом у публики. Поклонников у этой ленты немало и сегодня. Вернее сказать, поклонников таланта Дины Дурбин…
Киновед Александр Федоров
Прекрасные времена в Шпессарте / Herrliche Zeiten im Spessart. ФРГ, 1967. Режиссер Курт Хоффман. Сценарист Гюнтер Нойман. Актеры: Лизелотта Пульвер, Харальд Ляйпниц, Губерт фон Мейеринк, Ханнелоре Эльснер, Виви Бах и др. Прокат в СССР – с 23 ноября 1970: 17,1 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Режиссер Курт Хоффман (1910-2001) за свою долгую карьеру поставил больше четырех десятков (в основном) развлекательных фильмов («Фанфары любви», «Царица ночи», «Фокус-покус», «Похищение сабинянок», «Летающий класс», «Фейерверк», «Трое на снегу», «Признания авантюриста Феликса Круля», «Мы — вундеркинды», «Фокус-покус, или Как я заставляю своего мужа исчезнуть?», «Харчевня в Шпессарте», «Привидения в замке Шпессарт», «Прекрасные времена в Шпессарте» и др.), некоторые из которых шли в советском кинопрокате.
В комедии «Прекрасные времена в Шпессарте», как и в двух предыдущих лентах трилогии («Харчевня в Шпессарте», «Привидения в замке Шпессарт») среди действующих лиц замечательно устроились призраки…
В год выхода комедии «Прекрасные время в Шпессарте» киновед и кинокритик Виктор Демин (1937-1993) вполне доброжелательно писал о ней так:
«Герои этого фильма — три бесшабашных выходца с того света. Не пугайтесь, это совсем не так страшно. Вы хорошо знаете эту тройку неразлучных привидений и их разгульную спутницу. Тот, кто видел эксцентрическую комедию «Привидения в замке Шпессарт», наверняка запомнил Гуго, Тони, дядю Макса и Шарлотту, этих традиционных обитателей средневекового замка, чье благополучное житье-бытье потревожила бурная цивилизация.
Теперь Шпессарт изменился, это фешенебельный отель, ничего средневекового нет и в помине. Но привидения остались прежними. Они беззаботно воруют смокинги, поют хором веселые скабрезности, дематериализуются в самый торжественный момент и возникают из пустоты в самом неподходящем месте.
Но на этот раз Курт Гофман, западногерманский продюсер и режиссер, вызвал их к жизни для того, чтобы между проделками, ввергающими в ужас добродетельных обывателей, изложить некую, весьма благородную идею.
Какую же? А вот какую. Невеста, ненавидящая военный мундир своего суженого... Свадьба под аккомпанемент близких взрывов... Генерал-солдафон, вырывающий юного офицера из объятий новобрачной... Все это мы видели неоднократно, но чаще всего эти события трактовались всерьез. Теперь перед нами комедия на ту же тему. С музыкальными вставными номерами и карнавальными переодеваниями. С драматическими и фантастическими приключениями. С машиной времени (находчивый режиссер приспособил под нее заблудившуюся американскую космическую ракету).
Все дело в том, что в поисках жениха Фрэнка, увезенного оголтелой военщиной, невеста Анни вынуждена побывать и в древних, дохристианских временах, и в средние века куртуазного рыцарства, и даже в туманном будущем (где ей представляется волнующая возможность обнять... самую себя, только постаревшую на добрых пятьдесят-семьдесят лет).
И везде ее ждет разочарование: Фрэнки всех времен неизменно бросают своих Анни, чуть только заслышат звук походной трубы.
Только в будущем, в далеком славном будущем Фрэнк двадцать первого века, захотевший было податься на военную базу в районе Сатурна, тут же сокрушенно разбранит себя и вернется в ласковые объятия невесты. Его начальник, генерал-технократ, увешанный телефонными трубками прямо через всю широкую грудь, будет посрамлен, впервые, но бесповоротно, и не успеет и глазом моргнуть, как окажется в холодильной установке...
Вы, конечно, поняли даже из этого краткого пересказа, что антивоенная идея не мешает фильму быть буффонадным, красочным зрелищем, не жалеющим юмора, чтобы доказать, что целоваться гораздо приятнее и лучше, нежели воевать» (Демин, 1971).
Трилогия Курта Хоффмана получила высокую оценку и на страницах «Советского экрана»:
[Здесь] «смешались разные жанры, музыкальная комедия, политическая сатира, драма из «графской жизни», или, вернее, пародия на нее, невероятное приключение, эксцентрическая клоунада... Но забавное, легкое и веселое представление заставляло не только смеяться, но и думать. Шутовское действие, хитроумные проделки персонажей, фантастика и фарс не помешали увидеть то, что Гофман ненавидит и высмеивает, — бюргерское самодовольство, бряцание оружием еще раз продемонстрировал свое блестящее умение говорить весело о серьезном, смешно о грустном, едко и зло о том, с чем мириться нельзя» (Веселый…, 1973: 16).
В более критическом ключе оценил комедию «Прекрасные времена в Шпессарте» и драматург Виктор Славкин (1935-2014):
В «Прекрасных временах в Шпессарге» привидения нет-нет да и прокручивают перед нами свои старые коронное номера. Исчезновение привидений в кадре прямо на глазах мы видели, полеты предметов по комнате наблюдали, дерганье невидимками отрицательных персонажей за нос тоже... Мало того, что привидения повторяют «гэги», — очаровательная Лизелотта Пульвер реагирует на них так же, как и восемь лет назад: расширяет глаза и озорно прыскает. Это уже амортизация в квадрате.
Уж кому-кому, а привидениям сам бог велел изобретать все новые и новые невероятные невероятности. Чем они хуже Фантомаса?.. Да они еще этому синелицему сто очков вперед дадут по своим волшебным возможностям!
По какому же ведомству приписать фильм Гофмана? Что это? Водевиль? Мюзикл? И то, и другое, и третье. Если мне будет позволено, я рискну определить жанр фильма «Прекрасные времена в Шпессарте», может быть, несколько спорной с точки зрения «традиционной теории» дефиницией — политическое кинокабаре. На манер эстрадных спектаклей-обозрений и студенческих капустников. Все атрибуты расхожего, малоизысканного, но зато столь эффектного жанра в фильме присутствуют — путешествие в разные времена (древность, средневековье, возрождение), демонстрация пышных костюмов и красочных декораций, песенки и куплеты, постоянные персонажи — ведущие... Не часто встречается в кино этот жанр, мало режиссеров, рискующих пуститься в его опасный лабиринт. …
Поэтому будем судить последнее произведение Курта Гофмана по законам, принятым им самим. …
В последнее время во многих фильмах встречаются элементы театра. В «Прекрасных временах в Шпессарте» Курт Гофман использует приемы как театра крупных форм (эпизоды средневековья напоминают оперные спектакли), так и приемы театра малых форм, театра эстрадных миниатюр. Однако в последнем случае Гофману не хватает смелости, озорства, гротесковости. …
То, что Гофман не пользуется в этом и в других эпизодах озорными гротесковыми приемами, утяжеляет его комедию, сушит ее. Ход, на который нанизаны приключения привидений, феерический, сами привидения — персонажи буффонного свойства, а эпизоды развиваются слишком подробно и неозорно. Привидения — скорее резонеры и демонстраторы отдельных кинотрюков, чем заводилы фантастических ситуаций вокруг себя.
Гофман являет нам пример принципиального художника. Несмотря на «прекрасные времена», режиссер разглядел за пышным фасадом символического Шпессарта старые неизжитые проблемы» (Славкин, 1972: 216-221).
Отзывы зрителей XXI века об этом фильме, как правило, позитивны:
«Я посмотрел этот фильм, будучи десятиклассником, но даже тогда, несмотря на мой юный возраст, фильм произвёл довольно сильное впечатление. Отличная сатирическая комедия. В фильме очень едко высмеивается, в частности, извечный германский милитаризм. Есть очень много откровенно пародийных сцен (очень смешно пародируются "рыцарские" фильмы и романы)» (Игорь Ру).
Киновед Александр Федоров
Чудо невиданное / Cudo nevidjeno. Югославия, 1983. Режиссер Живко Николич. Сценаристы: Лильяна Павич, Синиша Павич. Актеры: Савина Гершак, Драган Николич, Боро Бегович и др. Прокат в СССР – с 12 мая 1986: 17,0 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Режиссер Живко Николич (1941-2001) часто ставил фильмы на острые темы («Чудо невиданное», «Красота порока», «Искушение дьявола» и др.). Если бы не «перестроечные» времена эротически смелый фильм «Чудо не виданное», наверное, остался бы за бортом советского кинопроката. Но цензура в 1986 году в СССР уже несколько потеряла былую строгость, и «Чудо невиданное» (сопровожденное ограничивающим аудиторию грифом «Дети до 16-ти лет не допускаются») собрало в кинозалах 17 млн. зрителей.
Действие «Чуда невиданного» происходит в югославском селе, расположенном на берегу озера. И вот в этот патриархальный мир врывается юная блондинка ослепительной красоты…
Знаток югославского кинематографа – кинокритик Мирон Черненко (1931-2004) оценил «Чудо невиданное» весьма позитивно:
«…И кто бы мог подумать, что этот незыблемый, казавшийся вечным мир держится на волоске, что достаточно любой малости, чтобы взорвать его изнутри, чтобы рухнуло это невозмутимое, это самодовольное спокойствие… Ну, скажем так… Кто мог бы предвидеть, что эта ослепительно красивая юная блондинка по имени Перка (новое открытие югославского кино – актриса Савина Гершак), только что сошедшая с автобуса, дочь когда-то уехавшего отсюда на заработки селянина, смутит покой всего мужского, а затем и женского населения деревни, вызовет малую катастрофу в сердцах человеческих?…
Но беда, как известно, не приходит одна: катастрофа разразится в этом мире в самом прямом, самом буквальном смысле. Она войдет сюда в привычном облике почтенного отца города, задумавшего, совсем по-щедрински, нечто чрезвычайно эффектное и, главное, современное – прорыть тоннель в горном массиве, который соединит озеро с морем, чтобы вся озерная вода ушла в Ядран, чтобы осушить это бесполезное озеро, а на освободившемся от ненужной воды дне сеять хлопок, который так ценится сейчас там, за горами, на мировом рынке. Правда, окажется вскоре, что дело обстоит как раз наоборот, что не море лежит ниже уровня озера, а, напротив, озеро ниже уровня моря, так что соленая вода хлынет в Скадар, потравит всю рыбу, которая поплывет кверху брюхом и лишит обитателей деревни всяких средств к существованию. А потом и вовсе выйдет из берегов, затопит дома и огороды, заставит спасаться бегством – куда глаза глядят, в тот мир, который еще недавно казался невиданным чудом, таким страшноватым и непривычным.
И пусть эти два сюжета в фильме Живко Николича идут как бы параллельно, развиваются на экране словно две музыкальные темы, независимые друг от друга; на самом деле они пересекаются в другой плоскости – в плоскости притчи, метафоры, философской повести. А пересекаться в действии им нет нужды: когда два таких комедийных заряда мчатся навстречу друг другу по одной сюжетной колее, то все равно их критическая масса окажется достаточной, чтобы взорвать этот казавшийся таким стабильным и сонным мир, чтобы разбросать его остатки по берегам вышедшего из берегов озера, чтобы вышвырнуть его обитателей в большой, настоящий, невыдуманный мир реальности» (Черненко, 1985).
Эти строки Мирон Черненко написал во время Московского международного кинофестиваля 1985 года. Но после того, как «Чудо невиданное» вышло в советский кинопрокат, журнал «Советский экран» получил так называемые «письма трудящихся», в которых они выражали возмущение, вызванное просмотром этого фильма:
«... Сплошная похабщина... Для чего нам такой безнравственный, безыдейный, похабный фильм?».
«... Впечатление? Гадкое, отвратительное. Кажется, что в грязи вымазалась… И на душу накатывает отвращение от увиденного... И вообще я ни от кого не слышала, чтоб эта мразь... кому-нибудь понравилась...».
«Как не стыдно выпускать на экраны такую пошлость?..».
Предполагая, что «ближайшие киносезоны потребуют от нас всех, зрителей и критиков, куда большей терпимости и понимания при встрече с фильмами непривычными, неожиданными, противоречащими многим и многим нашим представлениям», Мирон Черненко решил ответить разгневанным читателям так:
«Режиссер Живко Николич рассматривает этот мир (его мир, ибо он родом отсюда, из черногорской «глубинки») цепким и ироническим взглядом, ибо он чувствует этих людей изнутри, он издевается над «идиотизмом деревенской жизни» отнюдь не свысока. И хотя я не поручусь, что он сочувствует этим людям, но в издевке его отчетливо слышны боль, печаль, ожесточение из-за того, что только шок, только катастрофа могут заставить их осознать свою ограниченность.
И я рискнул бы сказать, что в «Чуде невиданном» Николич еще бережет своих земляков от самого страшного; в следующей картине, в «Красоте порока», он отправляет их прямо в центр «се****льной революции», в международный нудистский лагерь на берегу Адриатики, заставляя вчерашнюю черногорскую крестьянку прислуживать в кемпинге для западных туристов, щеголяющих в чем мать родила не только по пляжам, но и по улицам провинциального югославского городка.
Здесь же он только начинает свою шоковую терапию и потому смущает покой земляков сущим пустяком, но и этого пустяка окажется достаточно, чтобы смиренная благодать их повседневного существования пошла прахом: в деревню вернется из-за гор прекрасная блондинка…
Авторы фильма извлекут из этой огнедышащей ситуации все мыслимые и немыслимые возможности, ступая по самому краешку хорошего вкуса, но ни разу — пусть простят меня авторы цитировавшихся писем — ни разу этот краешек не переступив. Ибо в центре всего этого переполоха, безумства, раблезианских преувеличений, ситуаций, живьем перенесенных из «Декамерона» (не забудем, что ехидный и не слишком застенчивый Боккаччо работал, что называется, «через дорогу», на противоположном берегу Адриатики, и потому сходство двух этих средиземноморских культур отнюдь не случайно), вовсе не эро*ика, не взбесившаяся се****льность, тем более не порнография, но торжествующая, всемогущая женская красота, знающая себе цену…
Характерно, что негодующие взгляды зрителей обратились лишь на одну сторону сюжета, лишь на одну половину «Чуда», погубившего черногорскую деревушку. Никто из написавших в «СЭ» не увидел вторую линию, не менее, а, быть может, более издевательскую, смешную и печальную,— историю некоего высокопоставленного толстяка, снедаемого необузданным прожектерством, живого воплощения уже, к счастью, основательно подзабытого лозунга «Мы не можем ждать милостей от природы», обуреваемого отменно маниловской мечтой пробить дыру в горе. …» (Черненко, 1987).
Киновед Александр Федоров
Ущелье ведьм / Стена ведьм / Ściana czarownic. Польша, 1966. Режиссёр Павел Коморовски. Сценаристы: Ежи Сушко, Анджей Бонарски. Актеры: Збигнев Добжиньски, Марта Липиньска, Ига Цембжиньска, Ирена Орска и др. Прокат в СССР с 1 декабря 1969: 16,8 млн. зрителей за первый год демонстрации. Прокат в Польше: 0,8 млн. зрителей.
Режиссёр Павел Коморовски (1930-2011) не принадлежал к элите польской кинорежиссуры, он имел репутацию крепкого профессионала, снимающего фильмы на среднем художественном уровне. Некоторые из его фильмов («Красные береты», «Огни в Иванову ночь», «Ущелье ведьм», «Кошачьи следы», «Явка на «Сальваторе») шли в советском кинопрокате, но самой популярной из них была спортивная комедия «Ущелье ведьм», сумевшая привлечь в кинозалы почти 17 млн. зрителей.
В «Ущелье ведьм» рассказывается о спортсмене-лыжнике, который малость зазнался, отчего у него снизились результаты в гонке по горнолыжной трассе…
В год выхода комедии «Ущелье ведьм» кинокритик Михаил Белявский (1904-1982) писал, что это «спортивный фильм, каких немало прошло на наших экранах, с типичным для подобных картин героем — недисциплинированным, испорченным славой и исправляющимся к концу. Однако это опять же и так, и не совсем так. Дело в том, что Газда в исполнении артиста Збигнева Добжиньского — не легкомысленный шалопай, а человек умный, серьезный, настойчивый, инициативный, не замкнутый в кругу профессионально-спортивных интересов. В его своевольстве есть элемент протеста против рутины, штампов и недостатков в спортивной работе, а его «исправление» активно, действенно, отмечено поступками самоотверженными и благородными» (Белявский, 1969).
Сегодня эта картина выглядит довольно архаично и никакого интереса у зрителей, как правило, не вызывает…
Киновед Александр Федоров
Это была только шутка / Моё имя этого не стоит / Nem ér a nevem. Венгрия, 1961. Режиссер Мартон Келети. Сценаристы: Юдит Мариашши, Габор Турзо. Актеры: Клари Толнаи, Эва Вашш, Антал Пагер и др. Прокат в СССР – с 28 января 1963: 16,6 млн. зрителей за первый год демонстрации. Прокат в Венгрии: 2,3 млн. зрителей.
Режиссер Мартон Келети (1905-1973)был одним из любимцев советского кинопроката – многие его ленты с успехом демонстрировались на экранах СССР («Мишка-аристократ», «Дождливое воскресенье», «История моей глупости», «Этюд о женщинах», «Сто первый сенатор», «Рыцари «Золотой перчатки», «Ференц Лист. Грезы любви», «Герцог Боб» и др.).
В комедии «Это была только шутка» соседка советует скромной женщине купить модную одежду, и здесь начинаются забавные приключения…
Сегодня этот фильм, похоже, прочно забыт – и публикой, и киноведами…
Киновед Александр Федоров
Те, кого ищут / Разыскиваемый, разыскиваемая / Poszukiwany - poszukiwana. Польша, 1972. Режиссёр Станислав Барея. Сценаристы: Станислав Барея, Яцек Федорович. Актеры: Войцех Покора, Иоланта Бохдаль, Кристина Борович, Веслав Голас, Ежи Добровольски и др. Прокат СССР – с 18 ноября 1974: 16,3 млн. зрителей за первый год демонстрации. Прокат в Польше – с 1973: 2,5 млн. зрителей.
Режиссёр Станислав Барея (1929-1987) посвятил свое творчество комедийному жанру («Муж своей жены», «Жена для австралийца», «Приключение с песенкой», «Те, кого ищут», «Брюнет вечерней порой», «Мишка» и др.). Многие его комедии с успехом шли на экранах СССР.
В комедии «Те, кого ищут» сотрудника художественного музея Марию обвиняют в незаконном присвоении картины…
Киновед Мирон Черненко (1931-2004) писал, что Станислав Барея, который, «взвалив на свои плечи нелегкий труд комедиографа, показал людям самих себя в кривом зеркале комедии, фарса, анекдота — с безжалостной усмешкой моралиста, понимающего, что ничего ему в этой жизни не изменить, но продолжающего делать свое дело,— потому что таков он по природе, по складу ума и таланта. [Его комедии] - одни острее, другие мягче, одни злее, другие добрее — выстраивались в подробную и всестороннюю комическую энциклопедию польской жизни шестидесятых — восьмидесятых годов, увиденную взглядом зорким, цепким, несентиментальным. Энциклопедию, как ни странно, при всей своей комедийной условности более правдивую, чем иные реалистические, документальные, аналитические ленты» (Черненко, 1990).
Зрители все еще помнят комедию «Те, кого ищут»:
«Очень приятный и незаслуженно забытый фильм. Тонкий юмор, прекрасные польские артисты... В прокате фильм прошёл спокойно, без рекламы и не в центральных кинотеатрах, но прекрасно запомнился… Рекомендую всем, кто помнит настоящее польское кино: дух фильма куда ближе нам, нежели то, чем нас ныне пичкают» (Александр).
Киновед Александр Федоров