«Мама, познакомься, это Олег»: я улыбнулась, а через секунду пол ушел из-под ног. В дверях стоял мужчина, который еще месяц назад шептал мне слова любви
Мне сорок пять, и до сегодняшнего вечера я считала, что жизнь только начинается. Я выгляжу моложе своих лет — спасибо генетике и косметологу, у меня свой небольшой бизнес по пошиву штор, уютная квартира в центре и взрослая дочь, которой я горжусь.
Алина — моя радость. Двадцать два года, выпускница, умница. Мы с ней всегда были скорее подругами, чем классическими «матерью и дочерью». Я знала о её мальчиках, она знала... ну, почти всё обо мне. Кроме одного.
Последние полгода я летала на крыльях. Случайная встреча в санатории, куда я поехала лечить нервы после налоговой проверки, перевернула мой мир. Его звали не так, как я привыкла называть мужчин своего возраста. В нём была искра, дерзость и та самая мужская харизма, от которой подкашиваются колени. Он был младше меня. На семь лет. Но кого это волнует, когда ты чувствуешь себя на двадцать?
Наш роман был бурным, тайным и коротким. Мы расстались месяц назад. Он просто исчез, перестал отвечать на звонки, заблокировал меня везде. Я проплакала неделю, собрала себя по кускам и решила: «Хватит. Это было приключение».
И вот сегодня Алина сияла, как новая копейка.
— Мам, он особенный! — щебетала она, нарезая салат на кухне. — Мы познакомились три месяца назад, но я боялась сглазить. Он такой... взрослый, умный. Не чета моим однокурсникам. Он хочет сделать мне предложение.
Я улыбалась, расставляя бокалы. Я была искренне рада. Пусть у неё сложится лучше, чем у меня с её отцом, который сбежал, когда Алине было пять.
— Ну где же твой принц? — спросила я, поглядывая на часы.
— Уже поднимается в лифте! — Алина побежала в прихожую.
Звонок в дверь прозвучал как приговор, хотя я еще об этом не знала. Я поправила прическу, глубоко вздохнула и натянула на лицо самую гостеприимную улыбку.
— Заходи, не стесняйся! — голос дочери звенел от счастья. — Мама, знакомься! Это Олег.
Я шагнула вперед, протягивая руку... и замерла. Моя рука повисла в воздухе. Улыбка сползла с лица, превратившись в нелепую гримасу.
В дверях, с огромным букетом белых роз (моих любимых, черт возьми!), стоял он.
Не Олег. Для меня он был Артуром.
Тот самый «Артур из санатория». Тот самый, который клялся мне в вечной страсти на берегу моря. Тот самый, чьи родинки на спине я знала наизусть.
Он увидел меня. На долю секунды в его глазах мелькнул животный страх, зрачки расширились. Но он, в отличие от меня, оказался великолепным актером.
— Добрый вечер, — его голос был ровным, бархатным. Тем самым голосом, от которого я сходила с ума. — Алина так много о вас рассказывала. Рад знакомству... Ирина Владимировна?
Меня замутило. К горлу подкатил ком, воздух стал горячим и вязким. Я смотрела на дочь, которая с обожанием глядела на этого предателя, и не могла выдавить ни слова.
— Мам? — Алина тронула меня за плечо. — Ты чего? Тебе плохо?
Я моргнула, возвращаясь в реальность. Нужно было что-то делать. Кричать? Выгнать его? Упасть в обморок?
— Нет... — прохрипела я. — Просто... Голова закружилась. Давление, наверное. Проходите.
Следующий час был самым страшным в моей жизни. Я сидела напротив человека, который еще недавно спал в моей постели (пусть и в другом городе), и смотрела, как он ухаживает за моей единственной дочерью.
Он вел себя безупречно. Подливал вино, шутил, делал комплименты нам обеим.
— У вас потрясающие глаза, Ирина Владимировна, — сказал он, поднимая бокал. — Теперь я вижу, в кого Алина такая красавица. Генетика — страшная сила.
Я сжала ножку бокала так, что она чуть не треснула.
— А чем вы занимаетесь... Олег? — спросила я, специально выделив имя. Мне нужно было понять, где правда, а где ложь.
— Логистика. Свой небольшой парк грузовиков, — ответил он не моргнув глазом.
Мне он говорил, что он архитектор.
Лжец. Патологический лжец.
Алина сияла. Она не замечала моего состояния, не видела, как дрожат мои руки. Она была влюблена.
— Мам, представляешь, Олег хочет свадьбу уже через два месяца! Говорит, зачем тянуть, если встретил судьбу?
«Судьбу», — эхом отозвалось в моей голове.
— Алина, детка, принеси, пожалуйста, десерт из кухни, — попросила я. Голос звучал неестественно жестко.
Как только дочь вышла, я впилась взглядом в его лицо.
— Что ты здесь делаешь? — прошипела я.
Он перестал улыбаться. Его лицо стало холодным и циничным.
— Женюсь, Ира. Не видишь?
— Ты... ты спал со мной месяц назад! Ты врал мне про имя, про работу!
— Ну, Артур — мое второе имя. А архитектором я мечтал стать в детстве. Какая разница? Это было курортное приключение. Ты взрослая женщина, должна понимать.
— Это моя дочь! — я еле сдерживалась, чтобы не перевернуть стол. — Убирайся отсюда. Сейчас же. Скажи, что тебе плохо, что вызвали на работу. Исчезни.
Он откинулся на спинку стула и нагло посмотрел мне в глаза.
— И не подумаю. Алина выгодная партия. Квартира, прописка, папа у неё, говорят, при деньгах, хоть и не живет с вами. И она молодая, глупая, влюбленная. Не то что ты — "опытная львица".
— Я всё ей расскажу.
— Рассказывай, — он усмехнулся. — И что ты ей скажешь? "Доченька, твой жених так хорош в постели, мама проверила"? Ты думаешь, она тебе поверит? Или простит? Ты разобьешь ей сердце и навсегда останешься соперницей. Матерью, которая позавидовала молодости дочери.
В комнату вошла Алина с тортом.
— А вот и «Наполеон»! О чем секретничаете?
Олег мгновенно нацепил маску влюбленного романтика.
— Я говорил твоей маме, как ей повезло с такой чудесной дочерью.
Та ночь стала началом моего персонального ада. Я не спала до утра. Пила валерьянку, ходила по комнате, курила в форточку, хотя бросила пять лет назад.
Я оказалась в ловушке.
Если я расскажу правду, Алина возненавидит меня. Она решит, что я специально это придумала из ревности или, что еще хуже, поверит, но эта грязь навсегда встанет между нами. Как смотреть в глаза дочери, зная, что мы делили одного мужчину?
Если я промолчу... Я отдам свою девочку в руки альфонса и циника, который использует её.
Дни потянулись липкой чередой. Подготовка к свадьбе шла полным ходом. Олег (или Артур, будь он проклят) вел себя нагло. Он приходил к нам в дом, улыбался мне, а когда Алина отворачивалась, подмигивал или отпускал двусмысленные комментарии.
Один раз, когда Алина была в душе, он зажал меня в коридоре.
— А ты все еще хороша, Ирка. Может, вспомним старину? Пока дочка не видит? Семейный подряд.
Я дала ему пощечину. Звонкую, от души.
— Урод, — выдохнула я.
Он лишь потер щеку и рассмеялся.
— Осторожнее, теща. Алина выйдет и спросит, что за шум.
Алина менялась. Она стала раздражительной, нервной. Олег явно настраивал её против меня.
— Мама, почему ты вечно с кислым лицом? — кричала она, примеряя фату. — Ты не рада за меня? Тебе завидно, что у меня свадьба, а ты одна?
Эти слова резали по живому.
— Доченька, я просто не уверена, что вы достаточно хорошо знаете друг друга. Три месяца — это так мало...
— Ты отца знала пять лет, и что? Он все равно ушел! Олег меня любит! А ты... ты просто эгоистка!
Я плакала в ванной, включив воду, чтобы она не слышала. Моя родная девочка отдалялась от меня с космической скоростью.
До свадьбы оставалась неделя. Я похудела на шесть килограммов, под глазами залегли черные тени. Я наняла частного детектива. Если слова матери ничего не значат, нужны факты.
Детектив сработал быстро. Олег-Артур оказался действительно Олегом, но биография у него была богатая. Три брака, три развода, куча долгов и алиментов, которые он не платил. И самое главное — параллельно с Алиной он обрабатывал еще одну женщину, владелицу салона красоты, которой было пятьдесят.
У меня в руках была папка с фотографиями и выписками. Но я боялась. Боялась, что Алина в своем слепом обожании выберет не факты, а его сладкую ложь.
Вечером накануне девичника я решилась.
Алина собиралась уходить. Она крутилась перед зеркалом в коротком платье.
— Алина, нам надо поговорить. Серьезно.
— Опять? Мам, если ты снова начнешь ныть про то, что он мне не пара...
— Сядь, — мой голос прозвучал так, что она послушно опустилась на диван.
Я положила перед ней папку.
— Что это?
— Это биография твоего Олега. Посмотри. Просто посмотри.
Она неохотно открыла папку. Сначала она хмыкала, потом замолчала. Когда она дошла до фотографий, где он целуется с той владелицей салона (фото были сделаны вчера), её лицо стало серым.
— Это фотошоп, — прошептала она. — Ты это подстроила.
— Алина, посмотри на даты. Посмотри на выписки по кредитам. Он банкрот. Он ищет, кем закрыть свои долги.
— Ты его ненавидишь! Ты всегда хотела, чтобы я была при тебе, как комнатная собачка! — она швырнула папку на пол. Фотографии разлетелись веером.
И тогда я поняла, что этого мало. Бумажки её не убедят. Она придумает оправдание.
— Есть еще кое-что, — сказала я тихо. — Я знаю его не по отчетам детектива.
— Что? — она замерла.
— Мы с ним встречались. В санатории. Месяц назад. Он называл себя Артуром.
В комнате повисла оглушительная тишина. Было слышно, как тикают часы на стене.
— Ты врешь, — голос Алины дрожал.
— У него на пояснице шрам в виде полумесяца. Он ненавидит оливки, но обожает креветки. И когда он спит, он слегка присвистывает носом. А еще... он любит называть женщин «моя королева», когда ему что-то нужно.
Алина смотрела на меня широко раскрытыми глазами. В них был ужас, отвращение и боль.
— Ты спала с моим женихом?
— Я спала с мужчиной, который обманул нас обеих. Я не знала, что он твой парень. А он... ему было плевать.
Алина вскочила.
— Я тебя ненавижу! Вы оба... Вы мерзкие!
Она выбежала из квартиры, хлопнув дверью так, что посыпалась штукатурка.
Свадьбы не было.
Алина уехала к подруге. Она не отвечала на мои звонки две недели. Я знала от общих знакомых, что с Олегом она порвала в тот же вечер. Она устроила ему допрос, и он, поняв, что игра окончена, даже не стал отпираться. Просто назвал её истеричкой и ушел искать новую жертву.
Я сидела в пустой квартире, среди неразобранных свадебных приглашений, и думала: правильно ли я поступила?
Я спасла её от брака с аферистом. Но я разрушила её мир. Я убила её веру в мужчин и, возможно, веру в мать.
Через месяц раздался звонок в дверь.
На пороге стояла Алина. Похудевшая, без макияжа, в старых джинсах.
Мы смотрели друг на друга молча. Между нами стоял призрак мужчины, который использовал нас обеих.
— Он украл у меня серьги, — сказала Алина глухо. — Те, золотые, что бабушка подарила. Я заметила только вчера.
— Запиши заявление в полицию, — ответила я, чувствуя, как по щекам текут слезы.
— Мам...
— Прости меня, — я сделала шаг к ней. — Если бы я могла вернуть время назад...
Алина шагнула навстречу и уткнулась мне в плечо. Она плакала — горько, навзрыд, как в детстве, когда разбивала коленку. Только теперь рана была куда глубже.
— Как ты могла, мам? Как ты могла не сказать мне в первый же день?
— Я боялась тебя потерять.
— Ты и так меня чуть не потеряла.
Мы сидели на кухне, пили чай и молчали. Я понимала, что прежней легкости между нами уже не будет. Никогда. Тень моего короткого романа и её разбитых надежд всегда будет стоять где-то рядом.
Но я смотрела на свою дочь и думала: лучше горькая правда и слезы сейчас, чем сломанная жизнь потом.
— Знаешь, — сказала вдруг Алина, размешивая сахар. — А шрам у него действительно в виде полумесяца.
Мы посмотрели друг на друга. И впервые за этот кошмарный месяц в уголках её глаз появилась тень слабой, грустной улыбки.
Мы справимся. Мы выживем. Мы — женщины, мы сильные. А "Олеги" и "Артуры" приходят и уходят, оставляя нам опыт и шрамы, которые со временем перестают болеть. Главное — мы остались друг у друга. Хоть и с привкусом пепла на губах.
Как Вы считаете, стоило ли матери признаваться в своей связи, или достаточно было компромата от детектива?