Выставочный проект Oilbow азербайджанского фотографа Эмина Мазерса – это попытка привлечь внимание к проблемам Каспийского моря. Художник специально не делает акцент на экологической стороне вопроса, но приглашает зрителя всмотреться в нефтяные пятна на поверхности воды и прочесть зашифрованные в них послания. Ранее Oilbow экспонировался на разных выставочных площадках и был выложен на интернет-платформе.
Бакинский фотограф Эмин Мазерс – не из тех, кто берет камеру с неясной целью. Он художник глубокого дыхания: мыслит долгими проектами, настраивается на определенную волну, вступает с объектом съемки в доверительные отношения. Прежде Эмин исследовал арочные конструкции – сделал выставку, посвященную арке, представив свою «героиню» в разнообразных амплуа: рамка, зеркало, опора, крыша, портал во времени, фантастический объект.
Впрочем, это вовсе не значит, что Мазерс не способен на спонтанное решение: он отличный стрит-фотограф и опытный путешественник, снимал многие города и изучал цветовую гамму Баку. Просто Эмину-художнику важны определенные настройки: оптика, состояние, медитация, сосредоточенность. Когда он говорит, что вступает с предметом своего интереса в диалог, это не фигура речи. Эмин действительно верит в способность окружающего мира отвечать на вопросы, а также задавать их. Он убежден: если долго о чем-то думать и пристально вглядываться, тема начинает вести сама, а фотограф становится своего рода медиумом, миссия которого – вовремя отреагировать и донести послание другим.
Выставочный проект Oilbow, посвященный Каспийскому морю и его загрязнению, рождался неспешно. Эмин рассказывает, что с детства любил рассматривать радужные пятна на поверхности воды – результат преломления света o тонкую нефтяную пленку. Эти пятна заинтересовали художника в том числе тем, что абсолютно несвойственны окружающему миру. В природе такие сочетания розового, голубого, желтого и фиолетового не встречаются, разве что в короткий период после дождя. Они были чужеродными и прекрасными одновременно. Проект Oilbow начинался с детского вопроса «Как из нефтяных пятен возникают эти сверхъестественные цвета?»
Эмин уверяет, что помнит момент, когда вступил в диалог с Каспием, – ранним утром 2016 года. Позже, во время пандемии, художник получил возможность увидеть море, лишенное присутствия человека, и проект стал обретать очертания.
Надо отметить, что очертания эти весьма причудливы. Фотограф как ребенок рассматривает радужные формы, меняющие свои границы, и видит в них новые образы. Это может быть нефтяное пятно на мокром асфальте, расплывшееся в силуэт удивленной рыбы. Или отражение Огненных башен, преломленное рябью воды. Мазерс пристально разглядывает разноцветные пятна и видит в них то зашифрованное каллиграфическое послание, то карту неизведанной территории. Он смотрит на море глазами рыбы и птицы. И море смотрит на него в ответ. В этом проекте Эмин предстает не только как фотограф, он использует разные техники, ставя своей задачей вовлечь в диалог с Каспием максимальное количество зрителей.
БАКУ: В пояснительном тексте вы пишете, что проект родился из диалогов с морем. Считаете, что природа действительно может апеллировать к человеку, или это метафора?
ЭМИН МАЗЕРС:У каждого проекта есть свое настроение, необходимо настроить сознание на определенную волну. Эта выставка – результат долгой настройки на частоту моря. Если гулять по берегу и вслушиваться в шум воды и ветра, делая это с тем же намерением, как мы слушаем человека, то обязательно получишь ответ. Именно с таким настроением я направлял свое внимание Каспию. И спустя время от длительного общения с морем стали возникать новые идеи. В целом я уверен: они мне передались напрямую от Каспия, поскольку прежде этих мыслей у меня в голове не было. Вот так проект и родился. Он создан, чтобы выстроить отношения между морем и жителями города. Чтобы люди посмотрели на море как на живое существо. Каспий ведь непосредственно контактирует с городом, Баку буквально упирается в его воды.
БАКУ: В своем проекте вы используете разные техники. В чем для вас смысл мультимедийного подхода к проблеме? Это помогает сменить оптику?
Э.М.: Я намеренно использовал разные техники, чтобы каждый зритель нашел созвучный ему язык. И чтобы большему количеству людей стало ясно, что это перевод с языка Каспийского моря на язык искусства. Фотография является для меня основным способом выражения. А используя видео-арт, инсталляции и скульптуру, я могу что-то уточнить и стать понятнее. Кстати, так появилась работа «Каспийская миниатюра»: я подумал, что это знаковая и понятная для нашего менталитета техника.
БАКУ: Вы говорите о конфликте эстетики и экологии – видите ли пути его разрешения? Как сами ответите на вопрос: может ли красота быть результатом деструкции?
Э.М.: Если точнее, это не конфликт эстетики и экологии, а способ через эстетику говорить об экологической проблеме. Знаете, что мне не нравится в художественных проектах на тему экологии? Они часто превращаются в публицистику. Художники уходят от эстетики и становятся обличителями. Многие зрители, далекие от экоактивизма, не хотят погружаться в эти проблемы. Я же старался следовать простому правилу: красота всегда привлекает. Погрузившись в тему, зритель поневоле задастся вопросом, почему это происходит. И быть может, к нему придет неожиданный ответ.
БАКУ: Стихотворение Лейли Салаевой, которое вы используете, является ли ключом к пониманию сюжета экспозиции?
________
Важной смысловой частью экспозиции стало стихотворение Лейли Салаевой «Голос», написанное на бумаге, вымоченной в воде Каспийского моря.
«Я задыхаюсь! Почему я не чувствую солнца?
Меня греет, но не попадает. Фитопланктон, ты жив?
Вы растете? Я чувствую себя одиноким».
Морская вода, заключенная в колбу с плавающим в ней птичьим пером, – парная инсталляция, поясняющая смысл текста. История возникновения этого диптиха проясняет метод работы Эмина и его отношения не только с объектом интереса, но и с окружающим миром в принципе.
________
Э.М.: Стихотворение Лейли – результат нашего диалога. Я рассказал ей, как перевожу язык моря в изображение. И для нее это тоже стало своего рода опытом. Важно было понять, только ли мне одному кажется: если сонастроиться с морем и вслушаться, то получаешь не только импульс для вдохновения, но и вступаешь в реальный диалог. И вот она попробовала этот способ взаимодействия с Каспием. Результатом стало стихотворение «Голос». Это тоже возможность услышать море – для тех зрителей, которым важен текст.
В момент сотрудничества с Лейли возникла удивительная ситуация. Я должен был представить ее стихотворение как визуальный объект, пошел на берег, чтобы набрать морской воды и погрузить в нее бумагу. Волшебство опыта было в том, что, когда я набирал воду в пластиковую бутылку, найденную тут же, на берегу, в нее заплыло птичье перо. Думаю, вероятность попадания пера в литровый сосуд с узким горлом очень мала. Выглядело так, будто Каспий сам написал этот стих пером. Что стало лишним доказательством того, что море общается с нами и напрямую участвует во всем. На высохшей бумаге осталась водоросль, ставшая своего рода автографом Каспийского моря.
БАКУ: Ваши снимки поверхности Каспия часто напоминают карты или взгляд с высоты птичьего полета – это сознательный ход?
Э.М.: Мне нравится, что вы в фотообразах видите карту – взгляд с высоты птичьего полета. Это на самом деле была та перспектива, с которой я наблюдал поверхность моря. Я много снимал с пирса, а это взгляд сверху. Нефтяные пятна через какое-то время обретали форму, рождая ассоциации и смыслы. Точнее всего эта мысль высказана в видеоработе «Азербайджан», где нефтяное пятно переливается, меняет форму и в какой-то момент обретает очертания границ Азербайджана.
БАКУ: Радужные пятна на поверхности Каспийского моря – примета ландшафта, которая в исторических источниках описана задолго до индустриальной добычи нефти. Не являются ли они тоже частью природы и свидетельством планетарного цикла жизни растений? Условно говоря, не преувеличиваем ли мы человеческий фактор?
Э.М.: Этот проект сделан не для того, чтобы раскритиковать деятельность человека. Его цель – привлечь внимание к определенному явлению. И если первопричина – не человек, то мы можем получать удовольствие от красоты происходящего. Потому что цветовой спектр, присутствующий в нефтяных пятнах, нигде больше в природе не встретить. А если это связано с индустриальной добычей нефти, чего нельзя исключать, то мой проект можно рассматривать как помощь Каспийскому морю. Так или иначе задача художника – зафиксировать явление. Я заметил, что эти пятна всплывают из одной точки с определенной частотой. Я не знаю, каков их источник, но ритм и частота – то, что я старался передать.
БАКУ: Вы говорите о понятных зрителю способах выражения. Как вам кажется, современный человек на что ярче реагирует – на изображение или на текст?
Э.М.: Работа «Каспийская каллиграфия» стала своеобразным экспериментом со зрителем. Ее можно просто рассматривать как визуальный образ. Но также есть возможность увидеть текст, который в ней зашифрован. Мне было интересно, будет ли высказывание прочитано и какие трактовки возникнут. Как и в случае с каллиграфией, это выглядит как узор. А если «настроить» зрение, становится текстом. В этой работе нефтяное пятно несет в себе сообщение. Каждый зритель получит шанс прочесть его на свой манер. И напоследок я спрашиваю: какие следы мы оставляем после себя и кто их прочтет после нас?
Читайте еще:
Рифмы, ритм и что-то еще: интервью с поэтессой Лейли Салаевой
Текст: Наталия Бабинцева
Фото: Эмин Мазерс